Они и поцеловались-то в первый раз случайно, на какой-то вечеринке. А потом оказались в одной постели и, проснувшись утром, решили, что им хорошо вместе. Была роскошная свадьба, кругосветное путешествие, медленные ласки под жарким солнцем на песчаном берегу Средиземного моря… Но когда они, загорелые, беспечные, вернулись в Лондон, оказалось, что у них нет почти ничего общего, кроме богатства и знатного происхождения.

Глэдис любила шумные сборища, театры, дорогие рестораны, скандальные выставки. Ей нравилось производить впечатление: она, казалось, расцветала под восхищенными взглядами мужчин. Изменяла ли она ему, Ричард не знал. Еще в самом начале совместной жизни они договорились, что не будут мешать друг другу жить в свое удовольствие.

Ричард много путешествовал, нигде не задерживаясь подолгу. Ему нравилось, что жена не ограничивает его свободу. Но однажды утром случилось страшное: Глэдис куда-то собиралась ехать, она только успела сесть в машину. И тут из-за поворота на огромной скорости вылетел потерявший управление грузовик. Все произошло мгновенно. Жену Ричарда привезли в больницу полуживой: она ничего не видела и не слышала, не реагировала на внешний мир. Врачи сказали, что надежды на счастливый исход почти нет.

Ричард днями просиживал у постели жены, держа в ладонях ее холодную неподвижную руку, и молился. Он поклялся, что если все закончится благополучно, он никогда больше не оставит ее, никогда не посмотрит на другую женщину, всего себя посвятит только Глэдис…

Так продолжалось два месяца, потом неотложные дела по устройству выставки вернули Ричарда к действительности. Глэдис к этому времени стало лучше, и он смог оставить ее на сиделку. Ричард уехал сначала в Плимут, потом в Пензанс, рассчитывая вернуться через несколько дней. Но обстоятельства сложились по-другому. Там, в Пензансе, он познакомился с Кэрол.

Сначала он почти не обратил на нее внимания: ну мало ли в Англии симпатичных стройных девушек. Кэрол почему-то напоминала ему белого жеребенка: тоненькая, высокая, немного неловкая, с милым лицом, обрамленным белокурыми волосами. Она была очаровательна, а в будущем обещала превратиться в настоящую красавицу.

Но Ричард и не думал о том, чтобы познакомиться с ней поближе. Неотступные мысли о Глэдис преследовали его, и данная клятва не позволяла даже мечтать о случайном романе. Но однажды вечером…

Громкий стук в дверь отвлек Ричарда от грустных раздумий и воспоминаний. За дверью стоял портье, протягивая бланк срочной телеграммы.

— Только что получена, мистер Олридж.

— Благодарю. — Ричард развернул сложенный листок и, прочитав, радостно улыбнулся. — Приготовьте еще один номер, рядом с моим. На фамилию… В общем, запишите его на мое имя. Когда прибывает поезд из Лондона?

— Через полтора часа.

— Отлично. Значит, я вернусь через два. Хорошо, если номер будет готов. И пусть приготовят ужин на двоих. С шампанским, разумеется.

— Хорошо, мистер Олридж, все будет сделано.

Закрыв за портье дверь, Ричард перечитал телеграмму и, подойдя к телефону, набрал знакомый номер.

— Гарри, старина, как поживаешь?

— А, это ты, путешественник и художник! — Гарри на другом конце провода рассмеялся. — Я уже наслышан о твоем возвращении. Когда встретимся?

— Давай завтра. — Ричард быстро взглянул на часы. — Кстати, если тебе не трудно, подготовь документы на дом в Сент-Джасте. Ты, наверное, знаешь его — двухэтажный коттедж из красного кирпича, на холме. Я его покупаю.

— Ты уверен? — В голосе Гарри послышались тревожные нотки. — Видишь ли…

— Какие-нибудь проблемы?

— Нет, но… — Гарри как-то стесненно вздохнул.

— Извини, я тороплюсь. Обсудим завтра, хорошо? Счастливо.

Ричард повесил трубку и, сбросив халат, переоделся в синий свитер и брюки, натянул куртку. Закрыв номер, он сбежал по ступенькам в холл отеля, помахал рукой портье и вышел на автомобильную стоянку.

Ведя машину, он снова вернулся мыслями к Кэрол. Тот жаркий июньский вечер закончился совершенно неожиданно. Они пили вино в прохладном кафе, когда ей стало плохо. Ричарду, не знавшему даже, где она живет, пришлось на руках отнести ее в такси, вызванное официантом, и отвезти в снимаемый им дом.

Он равнодушно листал журнал, ожидая, когда проснется Кэрол, и старался не смотреть на обтянутые тонкой простыней очертания стройного тела. Она окликнула его — и Ричард, обернувшись, испытал настоящий шок при виде обнаженной девушки. Она была очаровательна, она была прелестна и соблазнительна до такой степени, что у него закружилась голова от безумного жгучего желания.

Ричард стиснул зубы и отвернулся, попытался уйти, но Кэрол не отпускала его. Ее поцелуи пьянили сильнее вина… Он боролся с собой до последнего, призывая на помощь выдержку и хладнокровие, пытаясь даже вызвать в памяти образ Глэдис, но все было напрасно. Разум отступал под напором страсти, сердце гулко стучало, в ушах шумело от прилива горячей крови. И когда он увидел слезы на дрожащих ресницах Кэрол, Ричард сдался.

Для него перестали существовать и прошлое, и настоящее. Остались только ощущения: прикосновения губ и узких ладоней, запах волос… Это было сумасшествие, но какое сладостное! Ради нескольких мгновений сокровенной близости Ричард мог отдать все на свете. Кэрол оказалась именно той, которую он уже перестал искать, потеряв надежду. Они подходили друг другу как две половинки, их тела сливались в одно с такой полнотой, что сердце замирало от захлестывающей нежности.

Ричард знал многих женщин и был опытен в любви. Но такого наслаждения, которое подарила ему Кэрол, никогда прежде не испытывал. Это был взрыв чувств, накал страсти, бесконечное неутолимое желание…

Но потом наступил час расплаты, и пришлось рассказать Кэрол, такой нежной и доверчивой, жестокую правду. Она убежала в ночь, и Ричард не смог ее догнать, чтобы объясниться. Утром позвонили из Лондона — Глэдис стало хуже. Совершенно несчастный, опустошенный, во всем обвиняющий лишь себя, он уехал, так и не поговорив с Кэрол. Ведь у него не было даже адреса…

И опять потянулись бесконечные дни ожидания у постели Глэдис, сложные операции, когда слабый огонек ее жизни почти угасал, но вдруг разгорался снова. Когда Глэдис наконец выписали, она была так слаба, что не могла самостоятельно ходить. Бледная, исхудавшая, с огромными серыми глазами на осунувшемся лице, она вызывала такую жалость, что Ричард запретил себе даже мечтать о том, что когда-нибудь снова увидит Кэрол.

Они уехали в Швейцарию, в санаторий, расположенный под Цюрихом, на берегу тихого озера, где Глэдис постепенно поправилась. Ричард писал унылые пейзажи в серых тонах, его жена сидела рядом в кресле, закутанная в плед, с книгой на коленях. Так продолжалось около года, потом врачи сказали, что Глэдис может вернуться к нормальной жизни. И началось то, о чем Ричард уже успел забыть: приемы, ужины, восхищенные мужчины, походы по магазинам, рестораны…

Он не мог винить Глэдис: вернувшись с того света, она спешила навстречу наслаждениям, как мотылек летит на огонь свечи. И однажды вечером объявила, что им лучше разъехаться. Ричард только молча кивнул: эти два года полностью опустошили его, он ничего не хотел, ничего не ждал. Память о волшебной ночи, проведенной с Кэрол, по-прежнему мучила его. Но было слишком поздно: она, наверное, давно вышла замуж или уехала…

У Ричарда больше не было в Англии ничего дорогого сердцу, и он неожиданно вспомнил о молодом принце Хафизе, который уже давно звал его в гости, в далекий жаркий Йемен. Это было и интересно, и достаточно необычно для того, чтобы отвлечься от бесконечных печальных раздумий.

Вот так и получилось, что почти пять лет Ричард провел на Аравийском полуострове, предаваясь поистине восточной лени, читая книги, изучая историю и занимаясь живописью. А также беседуя с Хафизом обо всем на свете. Именно этому молодому человеку удалось убедить его вернуться на родину и все-таки попытаться разыскать женщину, о которой Ричард так и не смог забыть…