Выпрямившись, Кэрис легко бежала к одному концу каната, словно желая скрыться, но опять воображаемые угрозы снизу заставляли ее вернуться на середину. Она вновь танцевала, подскакивая на месте и кружась, садилась на канат, сильно раскачиваясь и, в конце концов, словно выполняя приказание снизу, снова наклонялась и бралась руками за канат, повторяя кувырок несколько раз подряд. Но сейчас, находясь на заборе, Кэрис просто стояла на руках. На канате же она делала вид, что падает, и улыбалась, слыша пронзительные крики и вздохи перепуганных зрителей, решивших, что она сейчас разобьется. Но Кэрис лишь кувыркалась на канате снова и снова, пока, наконец, ноги ее нащупывали канат, и она выпрямлялась в полный рост.

На заборе девушка вместо этих кувырканий сделала несколько подскоков на руках, это было тоже сделать совсем не просто, так как ладони ее еще не совсем зажили. Потом Кэрис просто побежала к концу забора и изящно спрыгнула вниз. После этого снова забралась наверх и проделала этот номер еще дважды. Кэрис так увлеклась своими упражнениями, что совсем не замечала трех мужчин, наблюдавших за нею, пока, наконец, Джорис Джагла не окликнул ее:

– Ты делаешь это на канате?

Хотя Кэрис и вздрогнула от неожиданности, но с забора не упала. Закончив стойку на руках, она выпрямилась и уставилась на говорившего.

– На хорошо натянутом канате я делаю это все. Если же он натянут слабо – стойку на руках уже не делаю, поэтому просто продолжаю танцевать и заканчиваю свой номер перекатываниями. Но когда-нибудь я все-таки выполню все, слабо будет натянут канат или туго, не будет иметь никакого значения. У меня много всяких трюков, но...

– Как высоко натягивают для тебя канат? – спросил Джорис.

– Это зависит от того места, где я выступаю.

– А как часто ты выступаешь?

Пожав плечами, Кэрис спрыгнула с забора.

– Один раз перед обедом, один – после, и потом еще два раза. Когда становится темно, я не танцую. В этом нет никакого смысла. Если канат натянут низко, чтобы его могли осветить факелы, это уже не вызывает у зрителей волнение и страх. Но я хорошая артистка. Могу сыграть мальчика, могу – знатную леди. Покажи мне любого, и я смогу его изобразить.

Джорис медленно кивнул головой.

– Я помню, когда ты приходила с карликом, ты говорила совсем по-другому.

– Я говорила так, как он, – согласилась Кэрис.

Ее глаза были устремлены на Джориса, но тем не менее она поглядывала на одного из его спутников, который привлек внимание девушки тем, что, крадучись, начал пробираться к той части двора, где в саду раскинулись яркие и богатые шатры лордов. Человек заметил, что девушка смотрит в его сторону, но это не остановило его, ему просто не пришло в голову, что она способна как-то ему помешать. И осторожность он соблюдал только для того, если вдруг за ним наблюдает кто-нибудь еще. Но именно Кэрис вмешалась.

– Эй ты! – закричала она, сделав вид, что идет к нему, но на самом деле остановившись у открытой двери конюшни. – Что ты делаешь здесь, на территории верхнего двора, и зачем направляешься к шатрам лордов? Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, вы все, я расскажу о вас слуге менестреля.

– Это не твое собачье дело! – огрызнулся Джорис, делая движение, чтобы схватить девушку.

Но Кэрис, предугадавшая его намерение, была уже в конюшне, откуда раздался ее злой, издевательский смех. Если эти люди так сразу решились ей угрожать, значит, пришли они сюда с одной целью – воровать. В любой другой ситуации Кэрис даже не задумалась бы над происходящим, ее не беспокоило бы ни то, что они воруют, ни то, что их могут поймать и повесить. Сейчас же девушка была уверена – в воровстве обвинят именно ее, если она не остановит этих людей. И ей не поможет даже то, что у нее не найдут ничего из украденного. Кроме того, обвинение может пасть на других, ни в чем не повинных артистов. И поскольку у нее оставалось достаточно времени, чтобы спрятать украденное, ее наверняка заставят отвечать, куда она все спрятала, невзирая на те объяснения, которые она сможет пролепетать. Несомненно, лорд обыщет и других артистов, но Кэрис знала – она сама к тому времени будет либо мертва, либо искалечена и, если даже выяснится, что она говорила правду, для нее все уже будет кончено.

Когда мужчины заскочили вслед за Кэрис в конюшню, она уже успела вскарабкаться по столбу и усесться на перекладине под крышей. Ее все еще разбирал смех. Самый маленький из мужчин, наверное, акробат, стремительно вскарабкался туда же, но Кэрис с легкостью перескочила на соседнюю перекладину. Акробат, уже решивший, что поймал девушку, спустился вниз, проклиная ее. Он понял: преследовать ее бесполезно.

– Безмозглые идиоты, – крикнула вниз Кэрис. – Только в ваши пустые головы могла прийти мысль о воровстве здесь, в замке! Менестрель опасался, что ему придется расстаться с жизнью, если он опоздает хоть на час. Хозяин замка сначала вешает и подвергает пыткам, и лишь затем думает, правильно ли он сделал, если вообще думает. И я не собираюсь из-за вашей жадности совать в петлю свою голову.

Но все-таки они не сдавались. Продолжали выкрикивать угрозы и проклятия, потом Джорис жестом велел всем замолчать.

– Не будь дурой, – он пожал плечами и улыбнулся. – Каким бы свирепым ни был этот лорд, он не сумеет обвинить нас. Потому что, как и все остальные, мы присутствовали на турнире. Ну же, спускайся вниз и обещай держать язык за зубами, а каждый из нас поделится с тобой своей долей добычи.

– Обещания артистов! – насмешливо воскликнула Кэрис. – Всю свою жизнь я была артисткой и знаю, чего от вас ждать, – по крайней мере, ничего хорошего, это точно, – и, невольно желая отделаться от Джориса и ему подобных, она снова заговорила языком Телора. – Что бы вы ни говорили и что бы ни делали, я все равно расскажу менестрелю, что видела вас в верхнем дворе, он же, без сомнения, поведает об этом лорду. И, если у вас осталась хоть капля разума, вы вернетесь к своей труппе и немедленно покинете территорию замка. Вы немного от этого потеряете. Завтра отсюда уедут все. Если обнаружится, что ничего не украдено, вас никто не будет преследовать, и вы сможете и впредь выступать в этом замке. Если же пропадет хоть какая-нибудь вещь – лорд достанет вас даже из-под земли. Этого же опасался и менестрель, когда боялся не попасть в замок в назначенный день.

– Проститутка! Шлюха! Дерьмо собачье! – кипятился Джорис. – Спускайся вниз, а не то тебе не поздоровится. Мы подождем, пока ты спустишься, и укокошим тебя. Долго ты там не просидишь.

Вместо ответа Кэрис просто улеглась на перекладину и невинным голосом поинтересовалась, сколько они собираются этого ждать. И как они смогут это объяснить, если их обнаружат в верхнем дворе и узнают, что они собирались схватить мальчика, приехавшего с менестрелем. Говоря это, Кэрис видела, что Джорис просто пытается отвлечь ее внимание, двое же других карабкаются по столбам, собираясь окружить ее и загнать в ловушку. Но девушка лежала, не двигаясь, и с презрением наблюдала за их попытками. Пусть Джорис думает, что она полная идиотка и ничего не замечает. Еще раз грязно выругавшись, Джорис сам полез на столб.

В самый последний момент, когда спутники Джориса забрались на перекладины по обеим сторонам от Кэрис, девушка, легко вскочив, перепрыгнула на соседнюю перекладину, пронесясь всего в нескольких дюймах от протянутой руки Джориса. Она знала, что в его труппе нет канатоходцев, и сразу же заметила, что никто из мужчин не осмеливается стоять прямо, не цепляясь руками за столбы, на которые опиралась крыша. Кэрис пришло в голову, что она может продержать здесь этих воришек, пока не придут конюхи. Тогда их непременно схватят и бросят в темницу. Но, хотя ей не нравились эти люди, она не хотела, чтобы их засекли до смерти или искалечили, поэтому перескочила на ту перекладину, где стоял наиболее смелый из них – акробат. Тот попытался схватить ее, но девушка, ловко увернувшись от его правой руки, ударила мужчину по ноге, стараясь сбить с перекладины. Акробат дико завизжал и обеими руками ухватился за столб.