Жизнь Мидаса не была безоблачной. Здесь существовала система под названием «Зейн», система социальных статусов, передаваемых по наследству, согласно которой люди не могли выбирать профессию или заключать брак, если работа или человек не подходил им по социальному статусу. И обойти закон было невозможно. Но, тем не менее, поскольку наказанием за критику системы и организацию беспорядков было лишение регистрационной карточки, люди молча подчинялись существующему порядку. «Так спокойнее» – думали все. Пример полукровок из Кереса, бездонной пропасти трущоб, всегда был перед глазами.

Самым большим унижением, самым страшным кошмаром для жителей Мидаса были не притеснение их прав и свобод, не невозможность восстать против несправедливости, но риск быть оторванным от всего и оказаться в 9-м районе. «Попасть в Керес – значит перестать быть человеком». Все в Мидасе прекрасно знали это и не хотели повторить ошибку своих предшественников.

Когда-то была предпринята попытка сломать систему, разбить эти цепи. Восставшие захватили 9-й район и требовали предоставления независимости, требовали восстановления прав и свобод человека, протестуя против власти компьютера. Поговаривали даже о том, чтобы захватить Танагуру. «Это не революция, а реформа». «Хватит подчиняться машине!» «Все люди равны. У нас не будет ни высших классов, ни низших, никто никому не будет подчиняться», – утверждали они. «Никаких ограничений, полная свобода!» Под этим лозунгом, ни на йоту не отступая от своих требований, они отвоевывали независимость для Кереса, который должен был стать их Утопией. Их солидарность и пылкое стремление к победе не могли остаться незамеченными. Жаркая волна протеста, словно лесной пожар, разошлась и по другим районам. Тлевшее подспудно недовольство вспыхнуло в одно мгновение. Вулкан гнева и раздражения начал извергаться, повсюду вспыхивали мятежи, слышалась громкая критика существующего строя.

Сначала власти недооценили сложившуюся ситуацию. «А, они и десяти дней не продержатся», – отмахнулись чиновники Мидаса. Но вскоре проблему уже нельзя было игнорировать. Понимая, что за спинами организаторов восстания стоит Федерация, Мидас не мог расправиться с ними силой. Вместо этого было просто объявлено о том, что 9-й район удаляется из регистрационных списков. Керес ликовал. «Да! Получилось!» «Победа!» Конечно, были и те, кого насторожила подобная терпимость властей. «А настоящая ли это победа?» «Почему Мидас так легко предоставил нам независимость?» – спрашивали они, но их голоса растворились в гуле торжествующих возгласов. Люди были опьянены возбуждением и гордостью. Как же иначе – ничем не пришлось жертвовать, ничего не потеряли, но получили все, чего хотели. Только жизнь быстро их отрезвила – они поняли, насколько трудно придется району без поддержки Мидаса.

«Мы примем всех, кто придет сюда». «Все угнетенные – наши друзья». «Вместе мы построим для Кереса светлое будущее». Такие радужные перспективы они рисовали себе изначально, представляя все в розовом цвете. Для борьбы нужны были людские и материальные ресурсы – в то время в 9-м районе хватало и того, и другого. Кроме того, они тайно получали поддержку от правительства Федерации, не понимая, что Федерация обманула их красивыми сказками, использовала в своих целях, прикрываясь лозунгами о защите прав человека.

Настоящая свобода не значит, что человек может делать все, что захочет. Должен существовать хоть самый минимум законов, иначе наступит полный хаос. Крики об «абсолютной свободе» – не более чем сотрясение воздуха.

Но волшебное слово «свобода» влекло в Керес множество народа – они надеялись найти там хорошую жизнь, хоть идеальный строй в нем еще не был установлен. Люди сочли, что для того, чтобы полученная свобода прижилась, нужно некоторое время, а потом ситуация сама собой изменится к лучшему. Но население 9-го района в большинстве своем было слишком молодо, чтобы управлять эффективно, да и их воображаемые идеалы имели мало общего с действительностью. Самым губительным для района было то, что в нем не было настоящего лидера, способного принимать четкие решения и избрать верный курс. С этого и началось падение Кереса. Потом раздались негодующие возгласы – «Обещали-то другое, и нечего мы не получили!» «Так дело не пойдет!» Эгоистичное возмущение и нетерпение сменились откровенным раздражением.

Трезво посмотрев на вещи, жители Кереса поняли, что независимость, о которой столько твердили федералы, принесла слишком много проблем. Люди стали отчаиваться – и тогда появилась простая мысль: «Если здесь не вышло, то почему не вернуться в старое гнездо?» Но эта идея встретила ожесточенное сопротивление. Мотивируя тем, что Керес удален из регистрационных записей, Мидас отказался принять их обратно. Дверь оказалась закрытой наглухо. Не потому, что опасались новых волнений – в этом случае достаточно было просто устроить промывание мозгов. Дело было в противостоянии Федерации и Танагуры. 9-й район был отделен от всех остальных лазерными датчиками, чтобы никто не мог выбраться из Кереса незамеченным.

Конечно, обитатели Мидаса хорошо усвоили урок. Повторить опыт никому не хотелось.

Красивая мечта жителей Кереса была разбита. В отчаянии и сожалениях они бессмысленно прожигали жизнь. Совсем рядом, днем и ночью, сияли, манили недоступные больше огни Мидаса. Апатия и вырождение поразили Керес, словно демон, который подкрался незаметно и принялся пожирать добычу.

Шло время, сменялись поколения. Датчики, окружавшие район, были убраны.

Рики отлично знал эту историю, но упорно шел вперед к своей цели. «Оглядываются только неудачники», – говорил он. Пусть так, но зачем было оставлять его, Гая? Он вдруг исчез, бросив своего партнера, на целых три года. И вот, однажды вечером, вдруг вернулся. Потрясенный, Гай не мог вымолвить ни слова, а Рики, спокойно глядя ему в глаза, спросил с улыбкой: «Ну, как дела?»

Три года назад грубоватой дикости Рики еще только предстояло стать настоящей красотой. Теперь же юноша вытянулся, окреп и в глазах появился какой-то странный холод. Словно совсем другой человек стоял перед Гаем. «Рики..?» – неуверенно спросил Гай, будто хотел убедиться, что глаза не обманывают.

Возвращение Рики в Кересе было воспринято неоднозначно. Перемена в нем бросалась в глаза всем и каждому. Поползли злые шепотки, что бывший символ трущоб, обладатель «харизмы», такой же жалкий неудачник, как и остальные. «Ну и ну. Как у него наглости хватило вернуться?» «Будет теперь позориться только». Всюду слышались насмешки и издевки.

В то время, когда имя «бизонов» царило в трущобах, Рики был недоступен, будто цветок на вершине горы. Теперь цветок был сорван, и все спешили наступить на него, растоптать то, чем восхищались прежде. Но Рики молчал, никак не реагируя на явные колкости и провокации. Это безразличие беспокоило «бизонов».

Те, кто покидал трущобы и вынужден был вернуться, продолжали влачить жалкое существование, с разбитыми надеждами, грызя себя за то, что не сбылось. Из глубины отчаяния поднималась тень сумасшествия. Они тонули в алкогольном и наркотическом дурмане, пытаясь спрятаться от прошлого, от собственных неисполнившихся мечтаний.

Но с Рики все было иначе. Прежде он готов был вспыхнуть от малейшей искры. Теперь он смотрел на людей холодно, даже как-то презрительно. «Бизоны» недоумевали, откуда взялось такое равнодушие. На расспросы Гая он не отвечал, а что творится в душе у Рики, тот угадать не мог.