— Зимрафель, — обратился он к ней тем именем, которым сам же и нарёк её, — вытащи меня! Девушка поразила его сумасшедшим блеском в глазах и, покачав головой, сказала: «Я не Зимрафель…. Я Нимлот!» — и выдернула руки из воды. Он вдруг увидел, что вместо рук у неё корни, а через мгновение она рассыпалась трухой и стала облаком с тем душным сладким запахом, который мучил его много ночей подряд с тех пор, как в храме сожгли Нимлот. Отчаяние охватило его, но тут поток яростно вышвырнул его на каменистый берег, и он шлёпнулся лицом в мокрую гальку. Кто-то дотронулся до его плеча, и он приподнял голову. Перед ним стоял то ли орк, то ли оборотень с размытым лицом и гадливой улыбкой.

— Добро пожаловать в Валинор, ваше величество, — сказала фигура, услужливо кланяясь, но не скрывая издёвки. А потом всё накрыла тьма, и Фаразон понял, что он проснулся, и открыл глаза. «Сон, это был сон», — успокаивал Фаразон сам себя. Он никак не мог отдышаться и утихомирить рвавшееся из груди сердце. Ощущение липкой крови на коже не проходило. Руки были мокры. «Вспотели?» — подумал он и вдруг заметил, что тень на складках его пледа гуще самой темноты вокруг. Он вскинул голову: над ним склонилась, покачиваясь, фигура.

Луна перевалила через стену, окружавшую замок, и пролила бледный свет в покои короля. Над его постелью стоял Тар-Палантир в белом одеянии, из груди его торчал кинжал, и он прикрывал рану руками, но кровь густыми каплями падала на постель Фаразона. Тар-Палантир был бледен так, как может быть бледен только призрак. Ар-Фаразон закричал, но звука не получилось. Он тер глаза, но видение не исчезало. Теперь это была явь.

— Я пришёл за тобой, — бесстрастно произнёс призрак.

— Рано, рано… мне…, не хочу… умирать…, - бессвязно бормотал Фаразон, трясясь от страха.

— Пора, незаконному королю недолго править, — неумолимо отчеканил призрак, наклоняясь всё ниже. Но тут из- за окна раздался звук рога, и призрак встрепенулся.

— Отпусти Амандила, — прохрипел он на прощание и вышел прочь — другие короли звали его.

Ещё долго Фаразон сидел в оцепенении, вытирая пот со лба окроплённой кровью рукой. Потом он вскочил, выбежал из покоев и бросился в левое крыло дворца, где находился его узник. Он растолкал стражников, уснувших у дверей, и заставил их немедленно открыть засовы. Амандил в глубокой задумчивости ходил по комнате, его изумил взбалмошный вид короля.

— Прочь! — приказал Фаразон. — Уезжай в Роменну! Сейчас же! Исчезни из моего дворца!

Свою речь Фаразон сопровождал самыми активными действиями, буквально выталкивая Амандила из комнаты. Он проводил его до самой конюшни и сам вручил ему поводья от скакуна. Амандил рискнул спросить короля, что же случилось, но, казалось, тот не понимал его вовсе и только твердил, чтобы Амандил убирался. Что ж, он и не навязывал здесь никому своего присутствия.

В городе царила суматоха. Произошло что-то явно необыкновенное, и Амандил расслышал невнятные речи о гневе Валаров. Но люди, у которых он пытался выяснить, что случилось, отвечали неохотно и казались напуганными. На одной из улиц к нему подошел незнакомец, Амандил насторожился, но тот заговорил с ним по-эльфийски. Лотлуин попросил Амандила подвезти его до окраины города, у него, наконец-то, Амандил выяснил причину беспорядков. Призраки усопших королей Нуменора прервали сегодня проповедь в Черном Храме и предрекли гибель вероотступникам.

— Я знал, что Валары нас не покинут. Они обязательно вмешаются, — Амандила восхитила услышанная им новость, он даже стал выше ростом от приподнятости духа. И Лот не стал переубеждать его. Амандил удивился тому, что Лот знал Арменелос ещё лучше него — он направил его таким путём, что им ни разу не пришлось столкнуться со стражей. За пределами города они распрощались.

— Поезжайте в Роменну и ни о чём не беспокойтесь, а у меня здесь ещё небольшое дело, — и эльф исчез в ночи.

Ворожба Мириэль близилась к концу. Эта работа была возможна только при максимальном сосредоточении, ведь она должна была мысленно проследить за всеми призраками, они действовали только, подчиняясь силе ее заклинаний. Как же она возмутилась, когда Олвик вздумал отвлекать её в такое время. Он рычал и наскакивал на неё, тогда как ей ещё предстояло вернуть всех королей в тот мир, откуда она вызвала их. Как он не понимал, что она занята, и что всё прочее может быть только позже? Она гневно махнула рукой, отсылая его прочь, и вернулась к магическим формулам.

Олвик взвизгнул от досады, а потом бросил её. Он помчался прочь в сторону Арменелоса, напрягая все силы. Он знал о том, чего Мириэль не могла предусмотреть. Он знал, что Саурон уже ищет её.

В Арменелосе беспокойные прохожие шарахались от огромного зверя, видя в нём знамение грядущих несчастий. Олвик бежал к Черному храму. Он должен был добраться до тела Саурона прежде, чем тот застанет врасплох его принцессу.

Дух Саурона уже добрался до гробниц. Он успел проследить за призраками королей. Его враг отпустил их прочь из Арды, но Саурон еще чувствовал в воздухе их недавнее присутствие. В какой-то момент ему показалось, что чья-то тень мелькнула, прячась в камнях, может, чья-то заблудшая душа. Саурон двигался осторожно, не желая, чтобы его противник обнаружил его прежде, чем он выяснит, кто это. Черный маг увидел слабый свет в гробнице Тар-Палантира и в тот же миг почувствовал, что опасность грозит ему и с другой стороны. Он застонал в бессильной злобе и в страхе: его противники разделились! И кто-то хотел уничтожить его тело. Саурон повернул назад.

Олвик влетел в храм и мгновенно нашел те камни, что предстали его внутреннему взору, когда он почувствовал угрозу. Проникнуть в тайник четвероногому зверю было невозможно. И тогда произошло превращение, на которое не был способен ни один снежный волк. Если бы при этом присутствовала Мириэль, то неизвестно, в какое состояние привела бы ее эта сцена: вместо привычного надежного друга Олвика у входа в Сауроновское логово стоял Юниэр. Отодвинув камни, он открыл дверь и увидел тело врага, обмякшее, словно во сне. Но неподвижным оно оставалось лишь мгновение. Дух Саурона вернулся, готовый к бою, тело его дрогнуло, а рука сжала страшный жезл. Юниэр же был безоружен. Они встретились взглядами, и Юниэр почти потерялся в темной бездне глаз яростного майара. Он увидел две черные дыры, через которые его коснулась злоба того мира, где не существует добра, красоты и любви, где в хаосе носятся демоны, мстящие друг другу, хаосе, от которого охраняют нас Илуватар и Валары. Он едва успел увернуться от вспышки смертоносного жезла. Холод из зиявших мраком глаз врага сковал его. Но Юниэр не собирался сдаваться легко, он слишком любил жизнь. Теперь настала очередь Саурона изумиться: на его глазах воин, противостоявший ему, обернулся громадным волком и набросился на него с хриплым рыком. Все мысли, всю мощь и силу своего тела Юниэр сконцентрировал в одном желании — убить! Он рвал врага клыками и не чувствовал вкуса плоти, смотрел, но не видел, как брызжет кровь. Никогда прежде Саурон не заглядывал в лицо смерти так близко. Но он был могущественный майар, сильный духом, и обладал способностями, неведомыми смертным. Он перевоплотился в клубы черного дыма, и зубы волка лязгнули друг о друга, схватив пустоту. Волк оглядывался по сторонам, пытаясь уследить за врагом. Черный дым утекал через дверь, и волк кинулся следом. По коридору, ведущему наверх, он выбежал к просторному храму. Казалось, что его противник уходил, Юниэр ничего не различал в чернильных клубах дыма и не мог уловить запах. Тут молния ударила ему в плечо, пронзив жгучей болью. Враг не собирался сдаваться, и еще одна молния чуть было не настигла его в тумане. Юниэр не мог совладать с бесформенным облаком и понял, что уходить надо ему. Он ещё не знал, как нужно драться с таким врагом, и, обернувшись соколом, стремительно вылетел из вражеской обители к небу, ясному, холодному и вечно прекрасному звёздному небу.