До прошлой недели Перси был существом гипотетинеским. Ко несколько дней назад, как вы знаете, на поверхности океана был обнаружен мертвый кит К.87695. Туша его сильно искалечена, вся кожа покрыта характерными следами от присосков и зубцов. Прошу вас посмотреть вот на эту фотографию.

Главный бухгалтер достал из своего портфеля большие глянцевые отпечатки и передал слушателям. На каждом отпечатке был показан участок тела кита, испещренный белыми полосами и кольцами правильной формы. Не совсем уместная на первый взгляд футовая линейка в середине снимка позволяла судить о масштабе.

— Так вот, джентльмены, эти следы от присосков достигают шести дюймов в поперечнике. Думаю, мы вправе сказать, что Перси больше не гипотеза. Спрашивается: как с ним поступить? Он обходится нам самое малое в двадцать тысяч долларов в год. Прошу высказывать предложения.

Некоторое время было тихо; собравшиеся представители задумчиво разглядывали снимок: Наконец заговорил начальник Отдела китов:

— Я пригласил на наше совещание мистера Франклина. Послушаем его. Ваше слово, Уолтер. Справитесь с Перси?

— Справлюсь, если найду его. Но в этом месте очень неровное дно, трудна искать. Обычная подводная лодка не годится, запас прочности мал для такой глубины, особенно — если попадешь в объятия Перси. Кстати, что вы думаете о его величине?

Главный бухгалтер, обычно без запинки называвший все цифры, на этот раз помедлил, прежде чем ответить.

— Это не моя оценка, — сказал он, словно извиняясь, — но биологи полагают, что в длину он достигает примерно ста пятидесяти футов.

Кто-то тихонько свистнул, только начальник отдела сохранял невозмутимое выражение лица. Оп давным-давно убедился в верности старой истины: какую бы огромную рыбу ни выловили, в море есть еще больше. В среде, где тяготение не ограничивает размеров, животное продолжает расти почти до самой смерти. А гигантский кальмар, пожалуй, лучше всех обитателей моря защищен от любых атак. Даже его единственный враг, кашалот, не может добраться до кальмара, пока тот остается ниже четырех тысяч футов.

— Есть десятки способов убить Перси, когда мы выследим его, — заговорил Главный биолог. — Взрывчатка, яд, электрический разряд — выбирайте любой. И все-таки я просил бы по возможности не умертвлять его. Это же одно из крупнейших животных на нашей планете, убить его было бы преступлением.

— Извините, доктор Робертс! — возразил начальник отдела. — Позвольте напомнить вам, что наш отдел занимается производством продовольствия, а не исследованием и охраной животных. Не считая, китов, конечно, И вообще слово “убийство”, по-моему, странно звучит в применении к какому-то моллюску-переростку.

Однако выговор начальника явно не произвел особого впечатления на доктора Робертса.

— Я согласен, сэр, — бодро отозвался он, — что наша главная задача производство, что мы всегда обязаны помнить об экономических факторах. Но ведь мы сотрудничаем с Комитетом научных исследований. И мне кажется, это как раз тот случай, когда можно поработать вместе к обоюдной пользе. В конечном счете, мы только выиграем.

— Ну, ладно, говорите, — сказал начальник, и в глазах его мелькнула лукавая искорка.

Любопытно, что за гениальный план придумали вместе со своими товарищами из КНИ эти ученые, которые обязаны работать на его отдел.

— Еще никому не удавалось поймать живьем гигантского кальмара, по той простой причине, что не было нужного снаряжения. Конечно, эта операция обойдется недешево, но коль скоро мы все равно задумали охотиться на Перси, дополнительный расход будет не так уж велик. Итак, я предлагаю взять его живьем.

Никто не спросил его, как он собирается это сделать. Если доктор Робертс говорит, что это возможно, значит, у него уже все продумано. Начальник отдела, как обычно, не стал задерживаться на технических деталях операции по подъему с глубины одной мили сопротивляющегося многотонного зверя, его занимало главное.

— Какую часть расходов берет на себя КНИ? И что вы собираетесь делать с Перси, когда поймаете его?

— Мы предоставляем подводные лодки с водителями, КНИ оплачивает добавочное оборудование, но это неофициально. Нам понадобится также плавучий, док, который мы брали в прошлом году у ремонтников. В нем помещаются два кита, значит, и кальмару места хватит. Тут будут дополнительные расходы: нужна установка для аэрации воды, проволочная сетка под электрическим напряжением, чтобы Перси не вылез, еще кое-что. Словом, док может служить лабораторией, пока мы будем изучать кальмара.

— А потом?

— Потом? Продадим его, только и всего.

— Боюсь, что любители домашних животных не кинутся покупать стопятидесятифутового кальмара.

И тут доктор Роберте, словно опытный, актер, с небрежным видом пустил в ход свой главный козырь.

— Если мы доставим Перси в добром здравии, Мэринленд готов дать за него пятьдесят тысяч долларов. Столько предложил мне сегодня утром профессор Милтон, когда я разговаривал с ним. Но, я уверен, что мы сможем получить больше. Почему бы не выговорить себе процент со сбора? Как-никак это будет величайший аттракцион в истории Мэринленда.

— Мало нам Комитета научных исследований, вы еще хотите втравить нас в сделку со зрелищными предприятиями, — проворчал начальник. — Ну ладно, я не возражаю. Если счетоводы убедят меня, что эта затея не потребует слишком больших расходов и если не появится никаких других подводных камней, что ж, будем ловить. Разумеется, при условии, что мистер Франклин и его товарищи возьмутся за это. Работать-то им.

— Если у доктора Робертса готов план действий, я охотно с ним поговорю. Проект очень интересный.

Мягко сказано? Да. Но Франклин был не из тех, кто загорается восторгом от каждого нового дела; он давно убедился, что это только приводит к разочарованию. Если “Операция Перси” состоится, это превзойдет все, что было за пять лет его работы смотрителем. Да нет, ничего не получится, непременно возникнет какая-нибудь закавыка, и план сорвется.

Он не сорвался. Меньше чем через месяц Франклин вел на дно приспособленную для нового задания дозорную лодку. Следом за ним, в двухстах футах, шел Дон Берли. Впервые после Герона — как давно это было! — Франклин работал вместе с Доном. Когда ему предложили выбрать себе напарника, он сразу назвал своего учителя. Такой случай предоставляется раз в жизни, и Дон никогда не простил бы Уолтеру, если бы он выбрал кого-нибудь другого.

Иногда Франклин спрашивал себя, не завидует ли Дон его быстрому выдвижению. Пять лет назад Берли был старшим смотрителем, Франклин — зеленым курсантом. Теперь они оба старшие, и Уолтера вскоре ожидает новое повышение. Его это и радовало и не радовало. Франклин вовсе не был лишен честолюбия, просто он знал: чем выше он поднимется по бюрократической лестнице, тем меньше времени сможет уделять морю. Пожалуй, у Дона верный расчет — очень уж трудно представить себе его пришитым к канцелярии…

— Слышишь, включи свет, — прозвучал в динамике голос Дона. — Доктор Робертс просит меня сделать снимок.

— Есть, — ответил Франклин, — включаю.

— Ух ты! Красота какая! Будь я кальмаром, ни за что не устоял бы против тебя. Так, теперь повернись в профиль. Спасибо. Ну, картина-первый раз вижу, чтобы рождественская елка шла со скоростью десяти узлов на глубине шестисот саженей.

Франклин усмехнулся и выключил иллюминацию. Идея доктора Робертса очень проста; теперь все дело в том, чтобы проверить ее. Многие глубоководные обитатели наделены светящимися органами, которые, словно созвездия, сияют в вечном мраке. Этот свет они включают, чтобы приманить добычу или свою пару, но и огромные глаза кальмара, восприимчивы к нему. Если гигантские кальмары такие умные, какими слывут, говорил себе Франклин, Перси быстро раскусит обман. А может случиться и так: этот свет собьет с толку нырнувшего кашалота, и, хочешь не хочешь, придется схватиться с ним!

До каменистого дна оставалось всего пятьсот футов; на экране гидролокатора ближнего действия его было видно во всех подробностях. Да, картина неутешительная, здесь должно быть несчетное множество впадин, в которых Перси никакими приборами не сыщешь. Но ведь кашалоты его находили ценой своей жизни. А что по силам Physeter’у, заключил Франклин, посильно и моей лодке.