Гора нависла над ними; они шли вдоль подножия очень высокой — больше двух тысяч футов — скалы, и меньше полумили отделяло их от добычи. У Франклина чесались руки включить ультрафиолетовые прожекторы, чтобы вмиг решить древнейшую из загадок и прославить в веках свое имя. Так ли уж это важно? (Как тянутся секунды!) Чего уж тут скрывать: конечно, важно. Может быть, ему больше никогда не представится такая возможность…

Вдруг без малейшего предуведомления лодка вздрогнула, будто от удара молотом. Одновременно раздался голос Дона:

— Ух ты! Это еще что такое?

— Какой-то кретин занимается взрывами, — ответил Франклин; от злости он даже не ощутил страха. — А ведь я просил всех предупредить о нашем погружении!

— Это не взрыв. Такой толчок… Землетрясение, вот что это такое!

Одно слово — и Франклина захлестнул страх перед бездной, все это время таившийся где-то в глубине души. Чудовищный вес водной толщи разом навалился на его плечи, и бравое маленькое суденышко казалось ему хрупче яичной скорлупы, жалкой игрушкой сил, которых даже самый изощренный ум не укротит.

Франклин знал, что в пучинах Тихого океана, где грунт и вода всегда пребывают в неустойчивом равновесии, землетрясения обычны. Он и прежде, в дозоре, ощущал иногда далекие толчки, но теперь они явно очутились вблизи эпицентра.

— Полный наверх, — скомандовал он. — Это, наверно, только начало!

— Да нам всего пять минут нужно, — возразил Дон. — Давай, Уолт, рискнем.

Франклин и сам колебался. Ведь может случиться, что толчков больше не будет, если напряжение в земной коре разрядилось. Он взглянул на эхо, которое привело их сюда. Ого, как быстро двигается, словно и его испугало внезапное проявление дремлющих сил Природы.

— Ладно, попробуем, — согласился он. — Но если это повторится, сразу всплываем.

— Идет, — ответил Дон. — Ставлю десять против одного…

Он не договорил. Новый удар молота был не сильнее первого, зато более длительным. Как будто у океана начались родовые схватки — распространяясь со скоростью больше мили в секунду, между поверхностью и дном метались ударные волны. Франклин выкрикнул: “Вверх!” — и под самым крутым углом, какой допускала конструкция лодки, устремился к “небу”.

Но где же оно? Отчетливо видимая плоскость, обозначающая рубеж между воздухом и водой, исчезла с экрана индикатора, ее вытеснила невообразимая мешанина размытых эхо-сигналов. В первую секунду Франклин решил, что толчки вывели из строя гидролокатор, но тут же ему стал понятен страшный смысл этой невероятной картины.

— Дон, — закричал он, — скорей уходи, гора падает!

Миллиарды тонн горной породы, которые громоздились над ними, поползли в пучину. Весь склон откололся, водопад камня рухнул вниз с обманчивой неторопливостью и неотразимой мощью, как лавина в замедленном фильме, но Франклин знал, что через несколько секунд все пространство вокруг него пронижут обломки.

Моторы работали на полную мощность, но Франклину казалось, что он не двигается с места. Даже без усилителей были слышны грохот и гул сталкивающихся глыб. Град обломков, огромные тучи осадков и ила занимали половину изображения; он буквально ослеп. Оставалось только идти прежним курсом и надеяться на чудо.

Что-то глухо ударило в корпус. Лодка застонала и на секунду вышла из повиновения, но ему тут же удалось ее выровнять. А затем Франклин почувствовал, что его подхватило ильное течение, видимо, вызванное обвалом. Очень кстати — поток уносил его прочь от горы. Кажется, он выкарабкается!

Но где Дон? Не было никакой возможности различить его эхо в этой свистопляске. Включив на полную мощность коммуникатор, Франклин послал вызов в колышущийся мрак. Молчание… Может быть, Дону просто не до того, чтобы отвечать?

Ударные волны прекратились, теперь уже было не так страшно. Можно не бояться за корпус: вода не раздавит, и гора далеко. Течение, пришедшее на помощь двигателям, ослабло; это тоже говорит о том, что лодка достаточно удалилась от обвала, который вызвал его. По мере того как оседали обломки и ил, рассеивалась светящаяся дымка на экране.

Постепенно сквозь мглу беспорядочных эхо-сигналов проступил изуродованный лик горы, и Франклин различил огромный шрам, оставленный лавиной. Дно океана все еще было скрыто в тумане; понадобится не один час, чтобы оно вновь стало видимым и можно будет судить о разрушениях, вызванных пароксизмом стихий.

Франклин не отрывал глаз от экрана. С каждым оборотом луча искорки помех становились слабее. Муть еще не осела, но все обломки легли на дно. Видно уже на милю… две… три.

И нигде никакого намека на яркое, четкое эхо лодки Дона. Последние надежды рушились: видимость росла, а экран по-прежнему оставался пустым. Снова и снова Франклин слал свой зов в безмолвие; скорбь и чувство беспомощности боролись в его душе.

Взрывом сигнальных гранат он оповестил все гидрофоны в Тихом океане. Сейчас по воде и по воздуху к нему мчится помощь. Франклин сам уже начал поиск, идя по спирали вниз. Но он знал, что все это напрасно.

Дон Берли проиграл свое последнее пари.

Огромная, во всю стену карта в меркаторской проекции отличалась своеобразием. Все материки были показаны белым цветом; если верить этому картографу, исследование суши еще не начиналось. Зато моря изобиловали подробностями и переливались множеством огоньков, проектируемых каким-то устройством на карту с обратной стороны. Цветные пятнышки каждый час перемещались, рассказывая опытному глазу о скитаниях основных китовых стад Мирового океана.

За четырнадцать лет Франклин десятки раз видел эту карту, но сегодня он впервые смотрел на нее с такой выгодной позиции. Потому что теперь Уолтер Франклин сидел в кресле начальника Отдела китов.

— Вряд ли мне нужно напоминать вам, Уолтер, — сказал ему, сдавая дела, бывший начальник, — вы принимаете отдел в трудную пору. В ближайшие пять лет придется нам, так сказать, схватиться вплотную с планктонными фермами. Если мы не повысим производительность, скоро белки из планктона будут намного дешевле наших. И это лишь одна из наших проблем Что ни год — все труднее с кадрами. А тут еще вот это.

Он подтолкнул к Франклину лежавшую на столе папку, Уолтер раскрыл ее и усмехнулся. Знакомое объявление, за последнюю неделю оно обошло все крупнейшие журналы; должно быть, Комитет по делам космоса ухлопал уйму денег.

На весь разворот — не правдоподобно четкая и красочная картина подводного царства. В кристально чистой толще насмерть бились друг с другом громадные, отвратительные чешуйчатые чудовища, каких Земля не видела с юрского периода. Вспоминая известные фотографии, Франклин должен был признать, что животные нарисованы — очень точно, ну, а четкость и яркость красок под водой — ладно, не будем придираться, позволим художнику небольшую вольность.

Текст был спокойным, намеренно бесстрастным, выразительный рисунок избавлял от необходимости что-либо прикрашивать. Комитет по делам космоса извещал о срочном наборе молодых людей на должности смотрителей и пищевиков для эксплуатации морей Венеры. Во всей солнечной системе нет более увлекательной и стоящей работы; жалованье хорошее, спрос с вербуемых не так строг, как, скажем, с космических пилотов и астрогаторов. За кратким перечнем требований, касающихся здоровья и образования, следовал призыв, который Комиссия по Венере твердила уже полгода и который успел порядком намозолить глаза Франклину: ПОМОГИ СОЗДАТЬ ВТОРУЮ ЗЕМЛЮ.

— А мы должны заботиться о том, чтобы благополучно существовала первая, сказал бывший начальник, — хотя смышленые ребята, которые могли бы прийти к нам, бегут на Венеру. Между нами говоря, я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что Комитет по делам космоса добирается до наших людей.

— Они себе такого не позволят!

— Не позволят? А заявление старшего смотрителя Макрэ с просьбой о переводе? Если не сумеете отговорить его, попробуйте выяснить, почему он решил уйти.