ГЛАВА ВТОРАЯ

Я не сразу сказала парням, что узнала фразу, или что известная цитата вызвала страх во мне. Я держала руки папы на диване, ощущая восторг и тревогу от контакта без фрагментов. Его кожа была как сухой пергамент, вены выпирали, голубые и кривые, на его ладонях. Он старел. Я впервые подумала, что он выглядел как старик, каким и являлся.

Пон-сума заставил папу попить с помощью спринцовки, влил воду в его рот и помассировал горло, но строго сказал нам, что нам нужно дать папе искусственное питание, если он останется неактивным.

Я не хотела представлять, как Марлин войдет и увидит бардак в квартире и папу с трубкой в руке. Это было близко к тому, как выглядела мама в конце борьбы с раком.

Кен расчистил путь по гостиной к кухне, убрав почти все с пола в мусорный пакет.

— Спасибо, — сказала я, когда он опустился у головы папы на подушках. Он посмотрел на меня из-под густых ресниц, которые многим мужчинам придали бы вид андрогина, но у Кена делали темный взгляд глубже, хищным.

— Это был не вор, ищущий легкой наживы, — сказал Кен. — Это личная атака.

— Та фраза на твоей кровати что-то означает? — спросил Пон-сума на японском.

— Я… думаю, это цитата Шекспира.

Парни переглянулись. Учитывая, сколько они жили, их незнание классической литературы удивляло. Но, может, это я перегибала. Я не могла цитировать «Историю Генджи» Мурасаки Шикибу, а это был первый записанный роман в мире. Я узнала это на уроке японской литературы до того, как встретила профессора Хайка.

— Ты не можешь тут оставаться.

Мысли о нападении смешались с отвлекающими мыслями о литературе. Они устроились тяжестью в моем животе. Кто-то был тут, рылся в моих вещах и терзал мое нижнее белье. Там не было ничего дорогого, но жестокость того, кто трогал мои вещи, пугала. Я не хотела оставаться тут, а Марлин уже была не одна.

— Мне некуда идти.

— Кваскви нас примет.

— Тебя-то он точно примет, — сказала я Пон-суме, вспомнив их поцелуй с Кваскви при прощании в Японии. — Но я не уверена, что это безопасно для меня и папы.

— Она права, — согласился Кен. — На Иных Портлэнда напали. Баку Хераи сделает Кваскви мишенью. Нам нужно в отель.

Я сглотнула. Отель? Надолго? Я поймала себя на том, что гладила ладонь папы большим пальцем снова и снова. Хоть Совет оплатил часть билета на самолет, мой счет в банке опасно уменьшился после поездки в Японию. И я игнорировала свой заработок в Портлэнде, так что баланс не повышался.

Кваскви и Кен даже не переживали из-за расходов, но я не собиралась просить их о помощи. И кто знал, в каком состоянии были финансы Кена? Он уже не работал как раб-убийца на Совет в Токио, когда мы отпустили Черную Жемчужину. Он, наверное, уже не получал доход.

— Я знаю дешевую гостиницу у аэропорта.

Кен покачал головой.

— Нам нужен хороший номер. Фойе отела — дополнительный слой защиты, этого нет в хлипком мотеле, — он почесал за ушами обеими руками, превращая черные шипы в спутанные ото сна волосы. — Я думаю об отеле Хитман.

Я фыркнула.

— От одежды швейцаров смешно. И разве место не привлечет внимание? Это в центре. Разве нам не нужно уединенное место? Или ближе к Кваскви? — я поняла, что не знала, где жил Кваскви. Буревестник, друг Кваскви, древний огромный орел, всегда улетала домой к горе Худ. Запад. — Может, отель при школе Макменамин Кеннеди? Это между районом Перл и аэропортом, и там не так много туристов.

Пон-сума вытащил телефон и открыл меню. Он прижал телефон к уху, перешел на английский и быстро поприветствовал.

— Квартира Кои разгромлена.

Английский Пон-сумы был не таким хорошим, как у Кена. Он описывал мою квартиру, но уже на японском.

— Мне нужно место для ночлега, — он посмотрел на нас, прижал ладонь ко рту и заговорил тише. Кен сказал за его спиной:

— Не говори Кваскви о нашем отеле.

Пон-сума развернулся, его щеки пылали. Даже яростный Хоркью Камуи, которого Кен описывал как волка тундры из Северной Японии, мог краснеть. Особенно при разговоре с синей сойкой.

— Кваскви отправляет машину, — сказал Пон-сума.

— Будет безопаснее, если Кваскви не будет знать, где останутся Хераи.

Пон-сума кивнул и повернулся ко мне.

— Две минуты. Тебе нужно собраться?

Я издала смешок, прозвучавший как всхлип. Что же взять? Вся одежда была на полу, грязная и изорванная. Нарушитель даже высыпал все из выдвижных ящиков. Не осталось ничего, что можно было взять. Кен обвил рукой мои плечи и сжал. Я опустила на миг голову к его теплу и силе.

— Все хорошо. Выведем папу наружу.

Я написала Марлин, что мою квартиру обокрали, и что мы с Кеном уедем в отель. Кен не дал мне сказать ей, что я забронировала нам онлайн место в Кеннеди. Он настоял, чтобы никто не знал. Это ощущалось как преувеличение, но страх не отпускал меня, пока я стояла у своего дома, словно тучи собрались на небе Портлэнда сильнее, чем могли.

Машина появилась через десять минут ожидания под моросью. Я отчасти ожидала темный лимузин, как тот, в котором Совет возил нас по Японии, но это был Портлэнд. Зеленый Субару с каноэ из кедра сверху подъехал резко к обочине. Пассажирское окно опустилось, знакомое крупное и круглое лицо с лысой макушкой и густой черной бородой улыбнулось мне. Близнец этого лица был за рулем.

Братья-медведи. Если бы они не пытались украсть папу, мы были бы в хороших отношениях. Но теперь, видимо, они были посланы сюда как подчиненные Кваскви, а я доверяла Кваскви. Брат на пассажирском сидении медленно кивнул.

— Здравствуй, Кои Пирс, — его голос был рычанием, что и ожидалось от медведя. — Нам нужно отвезти тебя в парк.

Водитель похлопал его по плечу. Пассажир растерялся. Водитель шлепнул его по затылку.

— О, да, — сказал пассажир. — Я должен представиться. Кваскви сказал, что так вы будете меньше бояться, — он улыбнулся шире, показывая кривые зубы, которым стоило бы побывать у дантиста. — Мы — Кваквакавакв.

— Рады знакомству.

Водитель снова шлепнул пассажира.

— Мы из Кваквакавакв, из салишского народа у берега. Сложно сказать. Простите. Просто зовите меня Генри. Другой — Джордж.

Кен вежливо поклонился.

— Фудживара Кен, — это было близко к его настоящему имени, и от этого я моргнула. Он делал себя уязвимым перед Иными Портлэнда. Так он хотел тут начать?

Пон-сума медленно и мрачно кивнул, как Генри. Видимо, лаконичным Иным не требовалось вербальное представление. Или Кваскви уже рассказал основные детали.

Парни устроили папу в машине, мы с Кеном втиснулись по бокам от него. Пон-сума сел рядом с Братом-медведем на пассажирском месте, его тут же придавило крупным телом Генри. Генри был общительным братом. Он был как большая лысая пожилая тетя, желающая общества. Но Пон-сума отвечал кратко, как всегда. Генри не переживал. Он поворачивался и усыпал вопросами меня, пока его близнец вез нас к шоссе в рекордное время.

— Как в Японии?

— Было интересно.

— Я ни разу не был в Японии. Я всегда хотел отправиться, но, когда Кваскви покидает Портлэнд, он говорит, чтобы мы с Джорджем оберегали место на случай, если кто-то начнет ворчать. Конечно, мы побывали у Элло и Оципета в Нью-Йорке. Вот там место! Но, если не считать Канаду как другую страну, а так никто и не делает, то я не покидал Штаты, — и так далее. Я боялась их до этого, но теперь было смешно.

Мое сердце пело у моста Бернсайд. Гора Худ поднималась над табличкой Белого оленя, и ощущение дома встало на место, но когда мы добрались до улицы Турман и параллельной, мое лицо застыло в пустой улыбке. Кен не опускал бровь в изумлении. Джордж кашлянул, когда машина остановилась, и Генри перестал описывать нам меню со своего дня рождения в кафе.

— Кваскви ждет под мостом, — сообщил он, и повисла странная тишина. Он ожидал, что мы сразу выпрыгнем из Субару.

— Я останусь с папой, а ты посмотри, что он хочет, — сказала я Кену.

Кен покачал головой.

— Он хочет тебя.

Пон-сума постучал по плечу Генри.

— Кваскви сказал вам оберегать нас? Это Хераи Акихито. Присматривай за ним.

Генри залепетал:

— Но Сиваш Тийе сказал…

Джордж сжал ладонь Пон-сумы, склонившись из-за брата. Они ткнули друг друга кулаками, пожали руки и мрачно кивнули. Медведь и волк наладили отношения.

Папа все еще был без сознания, но в остальном — в порядке. И все же.

— Я не могу просто оставить его тут, — я сожалела, что не оставила его Марлин. Может, я шла к опасности. Я разрывалась, прижала костяшки к глазам.

— Даю слово, — сказал Генри, бодрое поведение тетушки сменилось серьезностью. — Мы с Джорджем будем защищать его, пока не умрем.

Боже, мы перегибали. Кваскви был лидером Иных Портлэнда, и эти двое были его друзьями. Я не бросала папу на обочине.

— Спасибо, — сказала я. Генри выглядел так умоляюще, что мне хотелось пожать его руку через куртку. Я подняла палец. — Минутку, — я набрала номер дневной опеки для взрослых, которую мы использовали, когда мы с Марлин были заняты.

Медсестра Дженни ответила на третьем гудке. Я договорилась о временной заботе на эту неделю, Генри внимательно слушал. Медсестра Дженни не сдавалась, но потом призналась, что одна кровать есть. Я надеялась, что Марлин сможет это оплатить, раз она была так занята… другим.

— Можете отвезти папу по этому адресу? — я показала Генри и Джорджу карту на телефоне. Генри схватил телефон, показал Джорджу. Тот задумался на миг и кивнул.

Генри улыбнулся.

— Мы вернемся, не успеет овца два раза хвостом тряхнуть, — он выглядел слишком юным, а говорил как пожилой житель запада, но кто знал, сколько на самом деле братьям было. Я опустилась на колени на заднем сидении, поцеловала папу в щеку. — Медсестра Дженни поможет, — сказала я. — Прости меня за это.

Кен вытащил меня из машины, и я смотрела, как Субару уезжает. Казалось, не хватало чего-то важного, словно я не туда положила ключи или потеряла телефон. Но тут мы могли только поскорее идти на зов Кваскви.

Пон-сума вел нас по улице к лестнице в небольшом холме у моста. Мы поднялись, попали в парк Маклью, обрамленный густыми зелеными рощами. Фонари, верхушки домов и провода над деревьями не мешали естественной тишине этого места. Мы были в паре улиц от модных ресторанов и шумных дорог района Перл, но тут мы будто были не в городе.