- Что это с ней? - недоуменно спросил Сирил; но хозяин все с той же загадочной ухмылкой отошел прочь. Спина у него была жирная, сутулая, как у бобра.

Доев яичницу, приезжий поднялся, навьючил рюкзак и, более не оглядываясь на девушку, тронулся к выходу. Его догнал хрипловатый окрик:

- Эй! Ты куда?

Она стояла, для равновесия опираясь на край стола. Ростом девушка оказалась повыше, чем ожидал Сирил. Пытаясь стряхнуть одурь, она морщилась и прикусывала нижнюю губу.

- Я? Наверное, по своим делам, детка. А ты как думаешь?

- Мне все равно. Я с тобой, - решительно заявила Эдна.

- О! Вот это новость! Даже на край света?

- Край света тут. - Она энергично мотнула головой, еле удержалась при этом на ногах. - Мне лишь бы подальше отсюда...

Платье на ней было какое-то странное - концертное, что ли? Из-под подола в кружевах и блестках выглядывали драные ажурные чулки, белые туфельки со стекляшками на облезлых бантах. Осмотрев девушку, Сирил прищурился, как бы обдумывая некое решение. И, наконец, сказал:

- Ладно, пошли. В компании веселее.

Ее глаза лихорадочно сверкнули. Смена состояний была мгновенной. Радостно засуетившись, Эдна подхватила бисерную сумочку и бросилась к дверям.

- Я ухожу! - громко сказал Сирил в полутьму зала. - И это заблудшее создание уходит со мной.

- Скатертью дорога, - приветливо откликнулся бармен, похожий издали на распухшего утопленника.

- И вот еще что: запомни, как меня зовут. Сирил Кенска. Кенска. Понял, ученик египетских магов? Это тебе пригодится...

Пробормотав что-то насчет беглых психов, хозяин снова вперился в экран.

Сирил подкинул на плечах рюкзак и вышел вон из бара на залитую железным белым солнцем, растрескавшуюся асфальтовую площадь. Эдна крепко взяла приезжего за руку:

- Не обращай на него внимания. Он сам псих. И, между прочим, зарабатывает на мне больше, чем на своей забегаловке. Но теперь я и в самом деле уйду!

Она показала язык в сторону бара; затем, не отпуская руки Сирила, стала делать такие же большие, размашистые шаги, как ее спутник.

- А почему это он на тебе зарабатывает?

- Ну... я с ним делюсь всем, что мне дарят.

- Зачем?

Эдна смущенно хихикнула:

- Он достает... достает то, что мне нужно. Ты что, маленький? Не понимаешь?

- Ясно, - сразу помрачнев, буркнул Сирил и зашагал еще быстрее.

- Нет, нет... Сейчас надо свернуть направо, Зайдем ко мне, ладно?

- Ненадолго. Только сменишь свои цыганские бриллианты на что-нибудь более подходящее для похода. Я спешу.

Почувствовав, что спутник неприятно задет, девушка попыталась отвлечь его. Хлопнула снизу по рюкзаку:

- Ого! Что это там у тебя - кирпичи, что ли?

- Грехи, - отрезал Сирил.

- Ты же совсем молодой, когда успел столько? У меня и то, наверное, меньше...

Сирил обернулся. Простоватое скуластое лицо в тени выгоревшей армейской шляпы, воспаленные глаза, каштановая бородка вокруг юношески-нежных щек. И жесткие, застывшие складки возле углов рта.

- Это, детка, не только мои грехи. Всего мира.

Девушка присвистнула. Кажется, откровение Сирила было принято ею даже слишком всерьез.

Они вошли в узкую, полную мусора улицу - ущелье с многоэтажными стенами. Низовой ветерок, не приносивший прохлады, шевелил рваные газеты на асфальте, перебирал белье, вывешенное поперек мостовой. Витрины магазинов были, как положено, пусты; многие разбиты и залатаны фанерой. Возле неказистой лавки томилась длинная очередь женщин. Судя по убогой одежде, по хмурым лицам и раздраженным голосам - серия "Д-2", никак не выше. Стоявшие поближе к дверям уже держали перед собой карточки с коричневой полосой. Очевидно, предстояла выдача риса, или муки, или самой большой ценности - туалетного мыла. Несколько матрон по-гусиному зашипело вслед Эдне. Сирил подумал, что девушка намеренно вихляет всеми своими кружевами и оборками, проходя мимо очереди угрюмых домохозяек. Дразнит - и не оборачивается даже на явные оскорбления...

Заметив усмешку спутника, Эдна перенесла огонь на него:

- Слушай, скажи честно: какой черт занес тебя в нашу помойку? Думаешь здесь найти работу? А с виду вроде не дурак...

- У меня была работа в Ангусе, детка. Я ее бросил.

- _Бросил_? Сам?

- В здравом уме и трезвой памяти. Захотелось повидать мир. Вот, прочел в одном туристическом проспекте: "Териана - жемчужина восточного побережья..."

- Врешь, небось, - сказала девушка; но было видно, что ответ Сирила скорее развеселил ее, чем обидел.

- Хочешь, чтобы тебе не врали? Не задавай вопросов.

В конце концов, Эдна привела его к нелепому зданию, втиснутому в тыл чахлого сквера. Построенный в лучшие времена, дом обличал романтические устремления, заказчика и его же архитектурное невежество. Над античным портиком входа - удивленные полукружия венецианских окон, суровые зубчатые башни. Впрочем, все это не слишком грандиозно. Видимо, фантазии было побольше, чем денег.

- Здесь я живу, - сообщила Эдна, плавным жестом обводя фасад. Сирилу почудились в ее голосе нотки той бредовой напевности, с которой она говорила о "колдуне" и "египетских магах".

Дверь в глубине цементной колоннады не запиралась, замок был вырван с мясом. Они миновали просторный, пахнувший кошками вестибюль, где шторы обросли космами пыли, а в кадках топорщились сухие огрызки пальм. Эдна щелкнула выключателем; впереди загорелась хрустальная люстра под потолком зала, уставленного рядами вытертых плюшевых кресел.

- Своеобразно, - сказал Сирил, оглянувшись. - До сих пор я думал, что в театрах постоянно живут только крысы.

- Это мой дворец, - надменно заявила она. - И если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, тебе придется делать все, что я скажу.

Сирил передернул плечами, но все же остался послушен. Суетливая бодрость Эдны не проходила. Усадив приезжего в первом ряду, она вспорхнула по ступеням на сцену. Подняв пыльный смерч, выволокла из-за кулис ободранное "ампирное" кресло, водрузила его в центре помоста. Фоном служила голая кирпичная стена с трубчатой лестницей. Еще минута, и на голове. Эдны оказалась корона - золоченый обруч с зубцами-трилистниками. Накинув голубой плащ со звездами, видимо, служивший одеянием феи в детских спектаклях, и взяв в руки скипетр, девушка уселась на "трон". Вдохновение и гордость озарили гримированное личико Эдны. Подбородок был высоко поднят, и только ноздри дрожали, выдавая внутреннюю бурю.

- Я заколдована, - торжественно сказала она, и холодок тронул лопатки Сирила. Хрипловатый голос Эдны раздробился в гулкой пустоте. Ответные вздохи пробежали, колебля бурые паруса сцены. - Вот уже целую тысячу лет меня стережет злой волшебник. Покорные его чарам, оцепенели, словно статуи, мои фрейлины и пажи, шуты и повара, конюхи и дворцовая стража. Нет дорог ко двору, дикий лес окружает его. В чаще бродят волки с окровавленными пастями и перекликаются призраки. Ты первый, кто нашел путь ко мне; ты не побоялся колдуна, прекрасный и храбрый принц. Подойди же и сними с меня чары.

Текст был явно заученный, интонации - с чужого голоса. Но столько свежего неподдельного чувства вложила Эдна в свой монолог, что Сирил невольно заслушался. И вздрогнул точно от укола, когда со сцены раздался яростный шепот: "Ну, чего тянешь? Поднимайся!" Эти слова были обращены к нему. Он был принцем-освободителем, и он должен был исполнить сказочный долг. Сирил, - испытывая странную отрешенность, взобрался по крутым скрипучим ступеням и встал на одно колено перед троном принцессы.

- Повторяй за мной, - приказала Эдна. - "Я пришел из-за девяти гор, из-за семи морей; слух о твоей несравненной красоте вел меня, словно путеводная звезда..."

Коснеющим языком Сирил повторил эту фразу - и другие, полные столь же наивных, горячих и выспренних слов, которые до конца земных дней будут находить отзвук в простых сердцах. Когда его роль была окончена, Эдна смежила густо начерненные веки и чуть приоткрыла глаза. Сирил понял, что должен поцеловать девушку, и сделал это с неожиданным чувством облегчения и благодарности.