Рэнди вскочил и потряс головой, прогоняя остатки кошмара. Потер ладонями виски, взглянул в окно и снова упал на подушку.

Настроение было отвратительное, состояние крайне подавленное. После того дня, когда он мельком видел Молли на территории Вест-Гейтского колледжа, прошла уже почти неделя.

Накануне он вернулся домой поздно, после полуночи, из-за небольшой задержки в Хьюстоне.

Будь прокляты эти технические службы! Никогда не могут подготовить машину в срок!

Обычно Рэнди терпеливо относился к опозданиям и проволочкам, но на сей раз…

Он застонал, вспомнив, как вчера, узнав, что вылет откладывается больше чем на час, к нему подошел Марк Козловски, по-дружески хлопнул по плечу и пригласил выпить по чашечке кофе. Рэнди с удовольствием согласился.

Штурман всегда ему нравился, а уж после того, как свел его с полицейским художником, и вовсе стал предметом чуть ли не благоговейного почитания.

Летчики отправились в турецкую кофейню рядом с аэропортом. Но невинное на первый взгляд приятельское времяпрепровождение неожиданно обернулось для Рэнди в весьма неприятное.

— Давненько мы с тобой не разговаривали, парень, — начал Марк. — Все хотел спросить, как твои дела с той девушкой? Нашел ты ее?

Рэнди было засмущался, отвел глаза, потом собрался с духом и ответил:

— И да, и нет.

— Что-то я не понимаю. — Козловски удивленно приподнял левую бровь.

— Я узнал, где она работает, — вздохнув, пояснил Рэнди.

— А что дальше? Встретился с ней?

— Н-нет. Я купил цветов и ждал, когда она придет на занятия…

— И…

— И она появилась… под руку с каким-то парнем.

— Та-а-ак. — Марк помолчал, потом спросил:

— Она что-нибудь сказала тебе? Показала, что узнала?

— Нет. Даже не взглянула в мою сторону. Но…

— Но?

Рэнди пожал плечами. То, что произошло дальше, было так странно, что он порой сомневался, случилось ли оно на самом деле.

— Я уже собирался уезжать, как меня догнал тот парень, что был с ней…

— Надеюсь, ты как следует вломил ему?

— Вломил? — удивился Рэнди. — Ты имеешь в виду — подрался?

— Ну да, подрался, набил морду… Как тебе больше нравится.

— Нет, совсем нет. Скорее наоборот… — неуверенно ответил пилот.

Козловски недоверчиво уставился на него.

— Хочешь сказать, что позволил какому-то типу увести твою девушку совершенно безнаказанно?

— Во-первых, к моему огромному сожалению, Молли не моя девушка. А во-вторых, этот парень оказался очень симпатичным человеком.

И он ей не любовник и не ухажер. Так прямо и сказал, что он мне не соперник…

— А ты и уши развесил? Э-эх… Знал бы я, что ты такой тюфяк и трус, не стал бы беспокоиться и звонить Перри.

— Слушай, Марк, ты не так понял, — едва сдерживая моментально вспыхнувший гнев, сказал Рэнди.

— Не так? А как же еще можно это понимать? С трудом разыскал девушку, увидел, что к ней кто-то клеится, и не только не избил его, но и вступил с ним в переговоры!

— Слушай, вообще-то тебя это не касается, но, так и быть, скажу. Этот Барри… он ей как брат. И не может быть никем другим, потому что он гомосексуалист.

— Ха! Это он тебе так сказал?

— Угу.

Козловски покачал головой.

— Ну ты даешь, Рэн! Да тебе, оказывается, можно любой чуши наговорить, а ты и поверишь. Не ожидал, ох не ожидал! — с грустью и немного презрительно изрек он.

Рэнди ощутил, что запасы его терпения подходят к концу.

— Вот что, Марк, я рассказал тебе все как есть только потому, что ты помог мне. И я считал тебя своим другом. Но теперь вижу, что ошибся. Друг никогда бы так не оскорбил меня, даже не разобравшись, что к чему. Я — тюфяк и трус?! — Его кулаки сжались сами собой, но Рэнди заставил себя успокоиться и разжать пальцы. — Ладно, Марк, Бог тебе судья. Думай, как тебе нравится, но меня оставь в покое. Очень жалею, что вообще поделился с тобой столь личным делом.

Он решительно поставил кофейную чашку на стол, поднялся, одернул китель и с достоинством покинул ароматное и приветливое заведение, внезапно показавшееся душным и сумрачным. Мир вокруг поблек. Марк, Марки Козловски, к которому он всегда так хорошо относился, вдруг проявил себя бесчувственным и ничего не понимающим чурбаном! И он, Рэнди, лишился, вероятно, самого близкого друга.

И именно в тот момент, когда больше всего нуждается в нем…

Как, почему Марк не пожелал выслушать его? Или… или он на самом деле дурак, позволивший безнаказанно провести себя? Но ради чего Барри было затевать тот разговор? Он ведь уже собирался уезжать…

Так ведь ты бы вернулся, разве нет?

Гм… наверное… даже скорее всего…

Вот именно для того, чтобы предотвратить твое возвращение. Может, он не настолько пока уверен в привязанности Молли, что опасается любого соперника?

Минуточку! Какого соперника? Ведь он же гомосексуалист!

А ты и поверил? Марки прав: ты настоящий тюфяк, Рэнди Таунсенд. Кто тебе сказал об этом? Сам Барри?

Ну и что? Какой мужик добровольно признается в этом?

Вот именно! Только тот, который готов на любую хитрость, чтобы обойти возможного конкурента. Особенно если этот конкурент такой простак, что готов поверить любой байке, даже самой не правдоподобной! С чего бы такая женщина, как Молли, шествовала под руку с гомиком? Провели тебя, Рэнди, надули как младенца. Наивного и невинного…

Этот внутренний диалог был прерван необходимостью возвращаться на борт.

Обратный рейс был настоящим кошмаром.

Обычно Рэнди наслаждался вечерними полетами с востока на запад, вслед за садящимся солнцем, этой погоней в безбрежном небесном океане, но вчера… Он напряженно следил за приборами, делая все возможное, чтобы не смотреть направо, в сторону Марка, не слушать его болтовни с экипажем. И, наконец-то приземлившись, вопреки всем правилам, первым выскочил из кабины, бросив остальным короткое «Увидимся!».

Разыскав на парковке свой «форд», он вернулся домой и, не раздеваясь, повалился на кровать. Проворочавшись с полчаса в безуспешной попытке забыться сном, поднялся, разделся, принял горячий душ и снова лег. И еще полчаса крутился и так и этак с равной неэффективностью. Потом прошел в кухню, налил виски, кинул в бокал пару кубиков льда и залпом выпил.