Она порозовела, но ответила, глядя прямо ему в глаза;
— Боюсь, я вынуждена отказаться.
Его словно ледяной водой окатили. Приветливый тон девушки вначале разговора никак не намекал на возможность отказа. Значит, он обманулся? И она заговорила с ним только потому, что терзалась из-за своей, как ей казалось, грубости?
— Но… почему? — растерянно повторил Рэндалл.
— Я не могу… не могу ни с кем встречаться…
— Не можете? Да отчего же? Я не обижу вас… клянусь… — забормотал молодой летчик, понимая, что она вот-вот исчезнет, а он останется в одиночестве, с той же ужасной занозой в сердце. — Молли, прошу вас! — взмолился он. — Не надо так говорить! Я не собираюсь навязываться, если вам неприятно мое общество. Но мы могли бы просто посидеть и поговорить… как друзья… Поверьте, я не имел в виду ничего дурного. Честное слово!
Она улыбнулась его пылу. И верно, почему бы не посидеть с этим приятным парнем? У него такое приветливое, открытое лицо, ясные, искренние голубые глаза. Почему бы не отбросить на короткое время сдержанность, не скинуть лежащий на сердце груз и не поболтать с ним несколько минут? Что заставляет ее ходить с низко опущенной головой, словно она в чем-то виновата? Разве так уж необходимо отталкивать всех и каждого? Закутываться в траурное покрывало?
— Что ж, считайте, что убедили, — ответила Молли и поразилась тому, как просиял ее новый знакомый.
— Ну так идемте же! — Он подхватил ее под руку и легонько потянул к эскалатору.
Молодые люди поднялись на второй этаж и вошли в симпатичное маленькое заведеньице в самом дальнем углу.
— Как здесь мило, — произнесла Молли, опускаясь в придвинутое Рэндаллом кресло и оглядываясь по сторонам. — Подумать только, я бываю здесь минимум раз в две недели, а этого кафе ни разу даже не видела!
— Ничего страшного. Сейчас вам предоставляется шанс наверстать упущенное. — С этими словами Рэнди протянул ей меню. — И, знаете что, Молли, — он с искренним наслаждением выговорил ее имя, — настоятельно рекомендую попробовать вот это. Мне лично очень нравится.
Она улыбнулась в ответ.
— Ну, раз рекомендуете… Я, честно говоря, не очень-то разбираюсь в пирожных. Наверное, потому что редко их ем. Может, закажете мне что-нибудь на свой вкус, а я потом скажу, понравилось или нет?
— Конечно! Но могу я спросить, почему вы редко едите пирожные? Вам не нравится? Мне всегда трудно поверить, что кто-то может не любить сладкое. Думаю, потому что сам я жуткий сластена.
— Ха! Я тоже была бы сластеной, если бы могла себе это позволить. Но девушки вынуждены постоянно думать о фигуре…
— Ну, вам-то это совсем ни к чему! — воскликнул Рэнди и покраснел, поняв случайную двусмысленность фразы. — Я… я имел в виду, что с такой потрясающей фигурой, как у вас, не нужно терзать себя диетами и прочим вздором.
Молли усмехнулась.
— Спасибо, конечно, за комплимент, но вы решительно не правы. Если позволять себе все, что нравится, то хорошей она недолго останется. Но иногда, особенно в приятной компании, я позволяю себе расслабиться. И сделаю это сейчас… Думаю, я заслужила чуточку удовольствия, неожиданно погрустнев, добавила она.
Смена ее настроения, естественно, не укрылась от пристального внимания Рэнди. Ему очень хотелось спросить, чем она вызвана, узнать, что же такого произошло в ее жизни, отчего Молли не хочет ни с кем встречаться, но решил пока воздержаться. Не стоит говорить .с ней о неприятном. Иначе она может замкнуться, спрятаться в панцирь и — не дай бог вообще исчезнуть. И он никогда больше ее не увидит. Нет-нет, все, что угодно, только не это!
Рэндалл сделал заказ подошедшей официантке, повернулся к своей новой знакомой и легко сказал:
— А я, Молли, последние дни несколько раз вспоминал нашу мимолетную встречу. Наверное, каждый раз, когда приезжал в аэропорт…
— О, я тоже, — тут же отозвалась она. — Вы даже не представляете, Рэнди, как мне было стыдно, что я так обошлась с вами. Поверьте, у меня нет обыкновения грубить незнакомым людям. Да и знакомым тоже. Сама не понимаю, что на меня нашло…
— Полно, не стоит возвращаться к этому.
— Пожалуй, вы правы. А скажите, Рэнди, что вы тогда делали в аэропорту? Встречали кого-то или провожали? Или сами прилетели откуда-то?
— Прилетел. Из Нью-Йорка, по-моему…
— Вы что, не помните, откуда прилетели? — удивилась Молли. — Так часто летаете?
— Угу. Почти каждый день. Рейсы иногда путаются в голове. Тогда помню, сидели в Чикаго, пережидали грозовой фронт. А откуда вылетели…
— Так вы что, летчик?
— Ну да. Я думал, вы заметили форму.
— Ох, какая же я рассеянная, — смущенно хихикнула Молли и только сейчас поняла, в насколько же невменяемом состоянии находилась тогда. Слава богу, хоть лицо его запомнила… А то бы он так и думал о ней, как об отвратительной хамке. — Но, Рэнди, это же просто замечательно! — с энтузиазмом воскликнула она. — Ну, иметь такую интересную работу! Вам… вам она нравится? Хотя что за ерунду я несу?
Иначе вы бы и не летали. А это трудно? Вы большие самолеты водите? А куда летаете? И как вы стали летчиком?
Вопросы сыпались из нее, как из рога изобилия. А глаза — чудесные зеленые глаза — горели огнем неподдельного интереса.
— Нравится, конечно, — начал говорить Рэнди, обрадовавшись, что удалось завладеть ее вниманием. — Я с детства мечтал о небе. Мой дед был летчиком-испытателем. Он в молодости летал на военных истребителях и рассказывал о полетах с такой увлеченностью, что я мог слушать его целыми днями. К сожалению, он умер, когда мне было только семь. Все думали, что я скоро забуду об этих рассказах и заинтересуюсь чем-нибудь более подобающим мальчишке моего возраста. Но они ошиблись. Я читал все, что только мог найти, о самолетах, об истории авиации, о современных ее достижениях. Мама страшно волновалась, что я пойду по стопам деда, и делала все возможное, чтобы увлечь меня чем-то еще, но безуспешно. Я просто бредил небом…
— А почему мама не одобряла вашего увлечения?
— Она боялась, что я могу тоже пойти в военную авиацию. Дед ведь умер довольно-таки молодым. В пятьдесят четыре. Он подорвал здоровье на испытаниях одного из новых истребителей. Там были какие-то конструктивные недостатки, и перегрузки оказались существенно выше допустимой нормы. Внимания на это своевременно не обратили, вернее, не сразу проявился эффект, а через несколько лет, когда дед обратился к врачам, выяснилось, что сделать ничего нельзя. Его, конечно, немедленно со всеми почестями отправили в отставку и выплатили приличную денежную компенсацию, но разве это заменит утраченное здоровье?