Долгое молчание прервал хриплый от возбуждения голос Майка:

— Это она.

— Кто? — спросила Ди, испуганно оглянувшись.

Забыв о существовании женщин во плоти, Майк не отрываясь смотрел на прекрасное золоченое лицо с пылкостью любовника.

— Это могла быть единичная находка, — повторил он.

Джон, снова тщательно набивавший трубку, долго молчал. А потом ни с того ни с сего спросил, обратившись к Ахмеду:

— Я полагаю, они у тебя его отобрали?

Ахмед слегка выпрямился. Уголки его красиво очерченного рта дрогнули. У американского парня это означало бы широкую довольную улыбку.

— Нет, директор.

— Но ведь, несомненно, из-за него...

— Да, думаю, именно он и стал причиной нападения на меня. Но я ведь сын своего отца.

Откуда-то из складок своего балахона он достал небольшой сверток и развернул его. Это был его обед — толстый ломоть местного хлеба и внушительный кусок пахучего сыра. Мы в молчании завороженно смотрели, как Ахмед, наслаждаясь своим триумфом, тонкими пальцами вынул из ломтя хлеба комок скатанного мякиша, а вслед за ним извлек крошечную деревянную коробочку, залепленную рыжеватым воском.

Потом он поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, подошел ко мне. На раскрытой ладони его, как на подносе, покоилась коробочка. Протянув ее мне, он торжественно произнес:

— Это вам. От моего отца.

— Благодарю, — сказала я не менее торжественно. Я благодарила его не только за подарок, но и за то, что он сберег его, рискуя жизнью. Он действительно был сыном своего отца — умным, прозорливым и благородным.

Воск затвердел, как цемент. Я сумела открыть шкатулку только с помощью перочинного ножа, который мне милостиво бросил Джон. Лежавший внутри предмет был завернут в тонкую бумагу. Двумя пальцами я осторожно извлекла его из обертки.

Это был скарабей, почти такого же размера и формы, как та подделка, которую я видела в аэропорту. Но на этом сходство заканчивалось. Вырезанный из матового темно-зеленого камня амулет был изысканной филигранной работы. Зеленый овал опоясывала полоска блестящего желтого металла.

— Переверни его, — словно издалека донесся до меня чей-то голос.

Я повиновалась, как загипнотизированная. Миниатюрные птички, цветы, животные и другие менее понятные знаки рисунчатого письма древних египтян рядами тянулись по всей длине амулета.

— Ты хорошо помнишь египетские письмена? Сможешь прочесть? — спросил тот же голос — голос Джона.

— Нет, — ответила я тупо. — Это, наверное, обычное заклинание из Книги мертвых [14].

— Никаких имен или титулов?

— Нет... Погодите. На золотой полоске...

Я повернула скарабея так, чтобы свет падал на едва заметно выгравированные знаки. Теперь я могла их прочесть. Они включали имя и набор титулов, которые я научилась читать почти одновременно с английскими буквами. В тишине маленькой погребальной камеры, где люди сидели затаив дыхание, мой шепот прозвучал громче многоголосого хора:

— Благородная жена царя, которую он любит, владычица Обеих стран [15]... Нефертити.

— Вот это да!

Возглас так напугал меня, что я чуть не выронила скарабея. Я подняла глаза и увидела редкое и великолепное зрелище — почтенного американского джентльмена средних лет, скачущего, как трехлетний мальчуган.

— Ну и ну! — орал мистер Блоч, выражая свой восторг и в других менее связных воплях. Он подскочил к Джону и смачно хлопнул его по спине. — Ах ты, старый бандит! Боже мой, это будет величайшее событие в истории археологии! Гораздо более значительное, чем находки в Помпеях, Микенах [16] и гробнице Тутанхамона! И я должен в этом участвовать! Джон, я профинансирую все... Слушай, если ты мне хоть чем-то обязан...

— Я ничего не понимаю! — как всегда капризным тоном перебила его Ди. — Чему вы так радуетесь?

Все бросились отвечать одновременно. Все, кроме Томми Томлинсон, которая сидела, уставившись на свои сложенные руки, словно никогда прежде не видела собственных пальцев. Как долго они еще собираются уходить от главного вопроса? Теперь они все знают, все, за исключением Ди, а она не в счет.

— Позвольте мне ей объяснить. — Майк умудрился перекричать обезумевшего от счастья родителя Ди. — Дайте мне все растолковать. Я до сих пор не могу в это поверить, тут, должно быть, какая-то ошибка...

— Тогда давай растолковывай, — нетерпеливо поторопил его Джон. — Мы найдем ошибку. Если она тут есть.

Майк снова уселся на пол — до этого он был на ногах, присоединившись к Блочу в заключительных па его дикого танца, — и взял Ди за руку.

— Начнем со статуэтки, — сказал он. — Это изображение царицы, Ди, видите ее корону? Материал — позолоченная бронза, возможно, даже золото...

— Золото? — переспросила Ди.

Одно слово. И с ним в душной атмосфере гробницы появилось нечто, от чего воздух стал еще более тяжелым и смрадным.

— Золото... дело не в золоте, — отмахнулся Майк, постепенно приходя в себя. — Обратите внимание, Ди. Дело в том, что этой статуэтке около трех тысяч лет. Где же она находилась все это время?

— Была зарыта в землю? — сообразила Ди.

— Ну да, нечто в этом роде... Давайте рассмотрим сперва наименее вероятную возможность. Джейк мог найти ее в антикварном магазине. — Майк непроизвольно бросил взгляд на мою застывшую физиономию, а потом быстро отвел глаза. — Тем не менее в этом случае опять встает вопрос о ее изначальном происхождении, — продолжал он. — Лично я не верю, что подобная уникальная вещь могла бы оказаться на полке антиквара. Думаю, можно считать, что Джейк нашел эту статуэтку сам.

Последовал одобрительный шепот присутствующих, к которому я не присоединилась.

— Подобного рода находки случались при раскопках храмов, домов и дворцов, — продолжал Майк, войдя во вкус своей лекции теперь, когда он миновал щекотливую тему. — Если бы у нас была только статуэтка, мы бы не смогли узнать, откуда она. В окрестностях Луксора до черта развалин. Но теперь у нас есть это. — Он протянул руку, и я дала ему скарабея, не глядя ни на жука, ни на Майка. Он стал внимательно изучать текст, взгляд его переходил от столбца к столбцу. — Фантастика, — пробормотал он. — Это — не стандартный текст, что и следовало ожидать. Нефертити была адептом новой религии своего мужа, которая отрицала старых богов. Это молитва его богу, Атону [17]. Однако сам скарабей — хорошо известный нам символ, Ди. Они встречаются сотнями. Это так называемые скарабеи-амулеты, и их делали с одной-единственной целью, чтобы похоронить вместе с умершим человеком прямо на мумии.

Ди сделала очаровательную гримаску.

— Но у старикана, как там его зовут, был скарабей, а у Томми — статуэтка. Какая связь?

— Я как раз к этому и подбираюсь, — так и расцвел Майк. — Это очень важно. Вот послушайте. — Он взял статуэтку в руки, нежно лаская пальцами совершенные формы золотой фигурки. — В Берлинском музее, — продолжал Майк, — хранится знаменитая головка египетской царицы. Господи, Ди, вы наверняка видели копию. Ее печатают на почтовых открытках и воспроизводят ювелиры. Прошлым летом я даже видел туристку, у которой по всему платью шел рисунок с изображением головы Нефертити. Должен заметить, это выглядит классно. Ну да я отвлекся. Так вот, наша статуэтка, без сомнения, изображает Нефертити. Лицо точно такое же, как в Берлинском музее. И скарабей тоже принадлежал ей — на нем стоит ее имя, а также имя ее мужа, знаменитого Ахнатона [18], фараона, который отверг культ старых богов и пытался заменить его культом бога солнца Атона. Он был старшим братом царя Тутанхамона...

— Отцом, — поправил Джон, не выпуская трубки изо рта.

— Братом! Прядь волос в гробнице...