— Признаюсь, почему у меня нет такого желания. Потому, что ты ужасно трогательно беззащитна. Ну уж нет, ты останешься на этой скамейке, где я могу не отпускать тебя. Я вовсе не хотел тебя обидеть, ты по-своему восхищаешь меня. По крайней мере, не хнычешь и не скулишь по поводу того, что с тобой произошло. Ты стараешься ответить ударом на удар. А если и чувствуешь жалость к себе, то от других жалости не ждешь. Но, моя дорогая девочка, ты не сможешь справиться с этой проблемой только злыми шутками. И хотя я испытываю страстное желание защитить тебя от всяческих незнакомцев, в моем возрасте уже как-то неловко скакать по пустыне, словно юный рыцарь. Тебе нужно защищать себя самой. Секреты опасны для их обладателя, только пока они остаются секретами.

— Но письмо-то исчезло. Тот, кто его взял, знает, что в нем.

— Ты тоже знаешь. Послушай, Томми, ты не единственный знаток образа мыслей арабов. Я уверен, что Абделал никогда не сказал бы тебе ни о чем прямо. Он поступил бы умнее — намекнул бы на что-то, сослался на то, что понятно только вам двоим... Ха... Прямо в точку, не так ли?

— Отстань от меня! Это просто нахальство — обнимать, чтобы чувствовать мою реакцию. Я не собираюсь быть собственным детектором лжи.

— Кончай вилять и замолчи. — Он поцеловал меня снова, так что я на некоторое время потеряла дар речи, а потом мрачно продолжал: — Если старик оставил какой-нибудь загадочный намек, тебе грозит большая опасность, чем я думал. Ради Бога, Томми, неужели ты хочешь, чтобы тебя затащили в какую-нибудь пещеру и как следует допросили? Если тебе не страшно, то я боюсь!

— Но он же никому не понятен, — промямлила я, — я сама его не понимаю.

Он оставил меня в покое, во всяком случае в смысле продолжения беседы.

Свидание в саду имело два результата. В процессе тесного общения я поняла, что Майк никак не мог быть моим ночным визитером. Второй результат был, вероятно, неизбежен. Ведь я еще раньше почти решилась довериться ему.

— Это, черт ее забери, самая жаркая страна из всех, куда меня заносило! — воскликнула Ди со свойственной ей непосредственностью.

Мне ужасно не хотелось с ней соглашаться, но пот, стекавший с моего подбородка, был достаточно красноречив. Солнце стояло почти над головой, и добела выжженные им голые скалы дышали жаром, как гриль. Я чувствовала себя свиной отбивной на его решетке.

— По крайней мере, мы хотя бы в тени, — нашлась я что ответить.

Тень исходила, как и следовало ожидать, от скалы. Вокруг не было ничего, кроме подобных ей скал, и никаких других красок, кроме лазури неба над головой да красно-желто-зеленых пятен, мелькавших на лазоревом фоне, — это виднелись скуфейки рабочих.

Рабочие разбрелись далеко по скалам, обыскивая расщелины и отвесные склоны по обеим сторонам небольшой вади поблизости от Долины цариц. В Долину ведет нечто напоминающее дорогу, вот почему Ди вместе с гипсом и всем прочим была сейчас здесь. Когда поисковая группа двинется в более девственную местность, ей придется остаться в своей комнате в институте, и я горько сокрушалась, что она не осталась там сегодня.

— Я сейчас умру, — простонала она.

— Какого черта в таком случае ты поехала с нами?

— Мне было скучно. Тут совершенно некуда пойти. Я думала, это меня развлечет.

— Вон идет Майк, — сказала я, — Возможно, это зрелище тебя развлечет.

К своей досаде, я обнаружила, что, подобно ей, подалась вперед и с нетерпением наблюдаю, как, отделившись от кучки рабочих в белых балахонах, долговязая фигура прыжками движется вверх по склону в направлении нашей скалы. Благодаря мистеру Блочу у нас был целый герметичный контейнер охлажденных напитков, однако я подозревала, что, так резво карабкаясь сюда, Майк мечтал не только об отдыхе и освежающих напитках.

Он плюхнулся на землю, протянув свои длинные ноги чуть не до края скалы, и улыбнулся одинаково лучезарно нам обеим.

— Жарко, — выдохнул он.

— Бедный мальчик, торчать под этим сумасшедшим солнцем!

Надеюсь, нет нужды уточнять, что это восклицание исходило от Ди.

Она хлопотала вокруг него, подавая ему запотевший стакан и вытирая лоб обшитым кружевами носовым платочком. Пока все это происходило, я изображала жгучий интерес к деятельности поисковой группы внизу. Однако, как ни странно, при этом от меня не укрылось, как от частого дыхания вздымается грудь Майка, как на загорелой шее пульсирует кровь и подрагивают мышцы на тыльной стороне руки. Со времени нашего неожиданного рандеву в садике института мы виделись, по существу, впервые, если не считать мимолетной встречи утром на глазах у всех и обмена стандартными приветствиями.

Ди засыпала его идиотскими вопросами, на которые он терпеливо отвечал, а я тем временем размышляла, передал ли он Джону новость, выуженную у меня накануне вечером. Она поставила Майка в тупик не меньше, чем меня, но я была уверена, что он тут же побежал с ней к своему хозяину, как верный пес с костью. Интересно, думала я, рассказал ли он Джону, каким образом выудил из меня эту информацию. Возможно. Мужчины любят хвастаться своими победами, а это была впечатляющая победа, учитывая мое упорное нежелание говорить что-либо о содержании письма. Однако целовал он меня, пожалуй, не только для того, чтобы заставить проболтаться, но и для собственного удовольствия. И если бы я не была уверена, что он готов целоваться с любой женщиной, это возвысило бы меня в собственных глазах.

Я не сожалела ни о случившемся, ни о том, что проговорилась. В любом случае я созрела для того, чтобы рассказать правду, а аргументы Майка были очень убедительны. Я не имею в виду косвенные, а то, что он прямо заявил: искренность поможет мне спасти жизнь. Единственное, о чем я сожалела, — что не рассказала ему всего еще до того, как он меня поцеловал.

Я украдкой бросила на него быстрый взгляд. Он был очень хорош в профиль. У меня слабость к длинным прямым носам и острым подбородкам. И голос у него тоже приятный.

— Ты имеешь в виду бригаду, которая работает в северном секторе? — уточнил Майк, чтобы ответить на последний вопрос Ди. — Да, они ведут раскопки. Возможно, эти обломки скал и гравий извлечены из большого входа в гробницу, расположенную наверху. Мы подумали, что, возможно, скала закрывает собой еще один вход. Может, и нет, но мы должны проверить.

Я проследила за его указующим перстом и окаменела. Среди однообразных черно-белых полосатых балахонов бросалось в глаза вызывающе яркое пятно. Будто повинуясь моему взгляду, человек в яркой рубашке отделился от толпы рабочих и направился к нам.

— Это Хассан, сын Абделала. — Я вцепилась Майку в плечо.

Ди, сощурившись, посмотрела из-под руки:

— Какой красивый. А почему он одет не так, как все остальные?

— Он по достоинству оценил замечательный американский стиль одежды, — сухо ответил Майк, отряхивая пыль со своей рубашки песочного цвета.

— Что он тут делает? — требовательно спросила я. — Только не рассказывай, что он специалист по части археологических работ.

— Он не специалист и не имеет склонности ни к какому виду работ, — сказал Майк. — Но мы привлекли всех, кого возможно, а он перенял кое-какие навыки у своего отца, когда был еще ребенком.

— Но, Майк... Я думаю, он...

— Ты уверена? — Майк понял меня с полуслова. Такая проницательность заставила меня предположить, что он уже размышлял на эту тему.

— Нет, поклясться не могу. Но...

Но я была совершенно уверена. То, что это мог быть он, приходило мне в голову и раньше. Но только вчера вечером, поняв, что никогда не спутаю объятия Майка с прикосновением любого другого мужчины, я вспомнила, где прежде меня уже касались те руки, которые душили потом в темноте гостиничного номера. Хассан представлялся мне самым подходящим исполнителем роли ночного визитера, и при виде того, как он поднимается вверх по склону к нам, простодушно улыбаясь, я юркнула за плечо Майка.

— Спокойно, Томми, — тихо сказал Майк.