Мой желудок сжался.

— Что случилось?

— У меня хорошие новости и плохие.

— Сначала давай хорошие.

В кухню вошел Шон.

Тони присел на краешек обеденного стола.

— Хорошая новость заключается в том, что нам не нужно ехать в гостиницу моего отца, потому что ваша встреча с Ассамблеей откладывается.

Орро резко обернулся.

— Не нравится мне эта Ассамблея. Дергают маленького человечка туда-сюда. — Он для пущей убедительности ткнул в воздух своей гигантской вилкой. — Неужели они не видят, что она измучена? Неужели они не знают, через что ей пришлось пройти? Приходите на собрание, не приходите на собрание, там вообще знают о приличиях?

— Я не отвечаю за решения Ассамблеи, — ответил Тони.

— А что за плохие новости? — спросил Шон.

— К тебе поступил специальный запрос.

Сейчас?

— На День Постояльца?

Тони кивнул.

Ни один хранитель не мог отказать гостю в День Постояльца, если только этот гость не был запрещен к посещению. День Постояльца начнется только через двадцать четыре часа, но раз Ассамблея отменила нашу встречу, это означало, что они посчитали, что мне понадобятся эти двадцать четыре часа, чтобы подготовиться… О нет.

— Дрифан?

Орро шумно вдохнул. Тони кивнул.

— Ты серьезно?

Он кивнул в третий раз.

Во время битвы с кланом убийц, который осаждал нашу гостиницу, предводитель убийц послал мне семя, маленькое дитя гостиницы, слишком слабое, чтобы выжить. Я прыгнула через врата измерений, чтобы не дать его смерти ранить «Гертруду Хант», но переживание этого сделало меня невосприимчивой. Гертруда Хант выживала несколько дней без меня. Если бы не моя сестра и племянница, вся гостиница сошла бы с ума или впала в спячку. Прошло уже тринадцать дней, и пока я бродила по гостинице, «Гертруда Хант» следила за мной. Гостиница всегда наблюдала за мной, но теперь она удвоила свои усилия. Если бы она была человеком, то была бы рядом и подстраховывала меня, боясь, что если я споткнусь, то она может упустить возможность поймать меня.

А теперь Ассамблея хотела, чтобы я приняла у себя дрифана.

— Это сеньор? — спросила я. — Пожалуйста, только не кивай.

— Да, — ответил Тони.

Прекрасно, просто прекрасно.

Орро резко развернулся и швырнул кочан капусты в голову Тони. Тони поймал его и положил на стол.

— Опять же, я всего лишь посыльный.

Я вздохнула и налила себе еще чаю. Это было в корне несправедливо.

— Клянусь, это не наказание.

— Кто такие дрифаны? — спросил Шон.

— Дрифан — это в единственном числе, — ответила я ему, — дрифены — во множественном. Первый исчерпывающий отчет о них был дан англосаксонским хранителем, и мы застряли с большим количеством старых английских терминов, которыми теперь пользуемся. Дрифан — это очень старое слово. Это значит гнать, заставлять живые существа двигаться, заставлять их убегать от преследования, преследовать, охотиться, принуждать ударом, прибегать к насилию.

— Ладно, — сказал Шон. — Ничего хорошего.

— Дрифены, наверное, самые волшебные существа в галактике, — объяснил Тони. — Их звездная система доступна только через пространственный разрыв. Они волшебны, звездная система волшебна, и их планеты очень разборчивы в том, кому они позволяют входить и выходить. Мы о них почти ничего не знаем. Мы знаем, что в пределах их звездной системы есть несколько государств, и они могут воевать друг с другом, а могут и не воевать.

— Государствами правят императоры, — добавила я. — Императоры полагаются на обширную бюрократию и на сеньоров и дрихтены, для получения власти. Каждый сеньор отвечает за дрихт, сочетающий в себе клан, секту и магический орден. Дрихт существует в магическом симбиозе с территорией, которую он занимает, и его члены принимают черты того, чему посвящен их дрихт.

— Значит, если дрихт посвящен животному-хищнику, то у них развивается обоняние и растут когти? — спросил Шон.

— Иногда. — Я отпила чаю. Прямо сейчас мне понадобится целый океан чая, чтобы почувствовать себя лучше. — Например, если бы нам пришлось принимать у себя персону из дрихта огня, нам пришлось бы создать для него специальные помещения как можно дальше от главного здания, потому что «Гертруда Хант» подумала бы, что это буквально живой огонь, и попыталась бы его потушить. Гостиницы очень не любят дрифенов, чья магия пугает их, особенно если они из дрихта, который посвящен ландшафту или растениеводству. Гостиницы, по сути своей, деревья.

Шон повернулся к Тони.

— Какой дрихт мы принимаем у себя?

Тони глубоко вздохнул.

Пожалуйста, не будь территориальным дрихтом, пожалуйста, не будь территориальным дрихтом. Я бы приняла стихийный, минеральный, животный…

— Зеленая Гора.

Я застонала.

— Прости. — Тони развел руками.

Шон посмотрел на меня.

— Зеленой Горой он называется так потому, что покрыт деревьями, — сказала я. — Один из самых худших для нас.

— Мы можем отказаться?

Я покачала головой.

— Могли бы, — сказал Тони. — Но сеньор специально запросил эту гостиницу, и ни один гость, если только он не был запрещен, не может быть изгнан из гостиницы на время пребывания в ней в День Постояльца.

— Что хуже всего, — сказала я Шону. — День Постояльца — это напоминание о тех трех днях, когда был подписан договор с Землей. Гостиницы существовали и раньше, но не в официальном качестве. В первый же день подписания договора старейшие гостиницы Китая, Королевства Аксум, империи Сатавахана, Рима, три гостиницы в Северной Америке и землях Северных Венедов приняли представителей различных галактических цивилизаций. В каждой гостинице было по три гостя, каждый из разных рас: воин, мудрец и паломник. Одним из гостей-воинов был дрифан. Его имя указано в первоначальном договоре.

— Если вы будете изо всех сил отбрыкиваться и откажетесь, то к делу подключится «Каса Фелиз», — сказал Тони. — Но я бы вам этого не советовал.

Калдения стремительно вошла в комнату. Ее Милость возвела идею изящного старения в ранг искусства. На ней было темно-зеленое платье из мерцающего шелка. Ее седые волосы были уложены на макушке изящной волной, усыпанной изумрудами и украшенной платиновой филигранью. Ее макияж был тонким и безупречным, подчеркивая скулы и оживляя кожу. Это ничуть не уменьшило хищного блеска в ее глазах.

— А почему такие кислые лица? — спросила она.

— Заседание Ассамблеи отменяется. Вместо этого мы принимаем у себя сеньора дрифана, — сказала я ей.

— Из какого дрихта?

— Зеленая Гора.

Калдения пожала плечами.

— Я не сомневаюсь, что ты примешь вызов, моя дорогая. Или вы подумываете о том, чтобы отказаться?

— «Гертруда Хант» чтит День Постояльца, — сказала я ей. — Как вам хорошо известно.

— Превосходно. Жизнь дает нам очень мало возможностей показать себя с лучшей стороны, поэтому, когда появляется шанс блеснуть, мы всегда должны им воспользоваться. — Калдения ухмыльнулась, обнажив нечеловечески острые зубы. — Кроме того, прошло уже почти две недели с тех пор, как кто-то был зверски убит. Все становится немного скучным. Мы ведь не хотим умереть от скуки, правда?

***

Официальными цветами Дня Постояльца были зеленый и пастельно-лавандовый, ближе к розовому, чем к фиолетовому, потому что первый отель, принявший трех посетителей для торжественного подписания договора, находился в Китае, и хозяин гостиницы, надеясь произвести впечатление на гостей, уговорил расцвести наперстянки, растущие на территории.

Я оглядела большой бальный зал и махнула метлой. Светящиеся туманности на потолке стали розовыми, лавандовыми и белыми на фоне космоса. Огромные светильники, подвешенные к потолку, исчезли. Новые зеленые стебли из бледного металла закручивались спиралью вокруг колонн до купола, и прорастали стеклянными цветами на целых два фута в поперечнике. Цветы наперстянки были пурпурными у основания чашечки, затем постепенно бледнели до кончиков оборчатых лепестков. Цветы задрожали и раскрылись, открывая мерцающие желтые сердцевидки и темно-фиолетовые точки, рассыпанные по всей длине изящных чашечек. Под куполом появились фонари пастельных тонов, заливая комнату мягким светом. Такие же знамена растянулись на стенах, ставших темно-зелеными. Я изменила цвет колонн на темно-красный и оглядела комнату.

Хорошо. Хотя пол не соответствовал.

На меня навалилась усталость. Раскрашивание мозаики на полу потребует много магии.

Я села, прислонившись спиной к ближайшей колонне. Чудовище, моя маленькая, черно-белая ши-тцу, подбежала ко мне и плюхнулась у моих ног. Я почесала ей животик.

Тони вернулся в «Каса Фелиз», гостиницу своего отца. Я потратила большую часть дня, готовя комнаты для дрифана. Или для дрифенов. По моему опыту, существа, обладающие властью, редко путешествуют в одиночку. Я лишила отрокарское крыло его декораций, поскольку в ближайшее время мы не ожидали большой делегации от Сокрушительной Орды, и перестроила пространство. Шон провел весь день, составляя список повреждений, нанесенных нашей обороне. Борьба с кланом межзвездных убийц принесла свои плоды, и он отправился в гараж в поисках инструментов и, в конечном итоге, вытащил запасные части из хранилища. Я несколько раз проходила мимо него по лестнице, когда он нес разные странные штуковины, которые нормальный человек не смог бы поднять. В какой-то момент он пошел чинить пушку на западной стороне, и я услышала, как он ругается на трех разных языках, пока я переделывала балкон.

К вечеру я валилась с ног. Бой с дразири повредил не только наши пушки. Пережить смерть дитя гостиницы было все равно, что впасть в коматозное состояние, вот только я была в курсе всего происходящего. Вырваться из него было самым трудным делом моей жизни. Я все еще чувствовала себя… истощенной каким-то образом. Да и гостиница отвечала не так охотно, как я привыкла. Не то, чтобы она колебалась, но связь между нами была слегка запутанной. Возможно, я смогу сделать мозаику первым делом утром.