– Внеполитическое. Есть такое, но только не на бумаге.

– Шеф, вы меня разыгрываете.

– Нет, Скорцени. Я бы шутил, но нет моральных сил. Теперь ты знаешь правду об Объекте, и эта правда начнёт есть и тебя. И я это тебе специально сказал!!! Какого чёрта! Ты, наконец, понял, кого ты упустил? Что ты мне ответишь? А? Ну?

– Мы его найдём, если даже придётся застрелить Генерального секретаря НАТО.

– Вот это уже ближе к теме. Вот это уже другие ноты! Вот эта опера нам по душе. Это совсем другой джаз! Ты молодец. Я вижу, ты всё понял. – Ласково улыбнулся. И заорал: – Но заставь понять и других!!!

В тени густых деревьев, на побережье живописной морской лагуны, в чёрных очках, чёрных шортах, чёрных бейсболах, глядя на морскую гладь, молча и сосредоточенно пили пиво семеро граждан Подола. Один из них, – женщина, – сказал:

– И долго мы ещё будем здесь париться? Я устала, у меня нет сил, у меня накапливается гиперстресс, мне срочно необходим курс релаксации, я хочу домой! – Замолчала. Закурила. Ей ответили:

– Леся, не трави душу. Не тебе одной тошно. У меня дома жена, тёща, тесть, дети; племянники, двоюродные сестры и братья; их тёщи, тести, свекрухи и свёкры; мать и отец, в конце концов; и все меня ждут, а я, – обрати внимание, – молчу.

– Ну и дурак.

Снова под южными деревьями повисла тишина. Жужжали мухи и пчёлы, летали толстые шмели, порхали бабочки и лился благоуханный запах орхидей на фоне пения средиземноморских удодов.

– Моня, – сказал Седой. – Не трогай женщину. У неё, как, кстати, и у меня, – кратковременная депрессия.

– Кратковременная? – приподнялась Леся. – Если это кратковременность, тогда что такое вечность? Ты, Вова, говорил, что тебе должны позвонить, когда изготовят документы.

– Они давно готовы.

– Тогда почему мы не плывём в Киев?

– Нет команды.

– Чьей команды?

– Командира.

– Какого командира?

– У Седого зазвонил мобильный телефон.

Тот ответил:

– Я слушаю.

– Это Дубина. У вас всё в порядке?

– Нет, полковник, не всё. Поголовный депрессивно-неврастенический синдром.

– Это хорошо. Значит, вам необходима перемена образа жизни.

– Еще даже как.

– Вы её получите. Сегодня вечером, – в 19.01, в бухте Клеопатры будет сброшена капсула с документами. Не упустите, рассортируйте, изучите, войдите в роль легенды и срочно отплывайте в Киев. Здесь есть серьезное дело. Давай, Вова! – отключился. Седой повертел в руках телефон, кинул его в траву. Сказал:

– Ну, Леся. Ты просила, просила… И допросилась. Завтра утром отплываем в Киев. Но не на блины. Мы теперь все подчинённые полковника Дубины. А он парень, – как бы это сказать – тот, который умеет запрячь лошадей.

– Я не лошадь, – сказал Моня.

– Естественно. Ты конь.

Вечером на берегу бухты Клеопатры дежурили, ожидая посылки, Седой и Моня. Остальные остались в лагере и готовили катер к отплытию. Моня посмотрел на часы.

– Восемнадцать пятьдесят восемь, – сказал.

– У тебя точное время?

– Каждый день проверяю по ДЖИ-ПИ-ЭС.

– Значит, осталось три минуты. Меньше.

Молча смотрели на море. Легкий бриз шевелил волну. Вдалеке играла парочка дельфинов. Солнце клонилось к горизонту.

– Ага, что-то летит, – сказал Седой. На горизонте показалась быстро приближающаяся точка, и через пару секунд над бухтой с грохотом промчался самолёт с треугольными крыльями и летящий на высоте десяти метров, не более. Маленький парашют стал медленно опускаться в воду.

– Саша, быстро плыви, а то утонет.

Моня разделся и кинулся в воду. Через пять минут, тяжело дыша, выбрался на берег, держа в руках мокрый парашют и длинную, пластмассовую капсулу.

– Уффф… – отряхнулся. – Чего они так низко летают? Как он вообще этой посылкой в бухту попал?

– Этот не промахнётся. Я его знаю, с Ветряных гор парень. По самолёту определил. Его собственная разработка. На авиазаводе переделал из списанного АН-2. Поставил турбореактивный двигатель, переварили крылья, – между прочим, по секретной технологии Патона, его внук и варить помогал, – прогнал в трубе, воткнул японскую электронику, – хорошая рабочая лошадка получилась. Говорят, тысяча двести идёт. А так низко – чтобы радары не засекли. Он взлетает с Кольцевой дороги, там и садится. Самолёт в трейлер и в кусты.

– Да, хорошая летающая тачка, – задумчиво сказал Моня, глядя на горизонт. Надо же – так быстро и так точно.

– Это чепуха. Он, – Бруклин, по-моему, его зовут, – на спор, ночью пролетел под всеми шестью мостами Киева! Побил рекорд Чкалова. Ночью, на радаре, под всеми мостами. Представляешь?

– Нет, не представляю. Это давно было?

– За неделю до того, как нас штурмовали в академии.

– Да? А янки?

– А что янки? Пока они тупорыло врубались в чём дело, пока докладывали по инстанции, пока «быстро» реагировали отряды быстрого реагирования – Бруклин слинял на Кольцевую. Сел на трейлер, и домой. Его до сих пор ищут. У Дубины голова болит от этого Бруклина. Башка, говорит, сбита у этого пилота. Но, Моня, у кого она не сбита? А этот ещё и лётчик.

– Верно, Вова.

– Я бы, честно говоря, с этим водилой в одну машину не сел. Но фартит ему. Что не вытворяет – никаких проблем. Чистый самоубийца – под всеми мостами пролететь. Там, говорят, от детонации оглушенная рыба всплыла. А ему всё до лампочки. Нет башни – нет проблем.

Зазвонил телефон. Седой ответил:

– Я слушаю.

– Это Дубина. Так, Вова, ситуация изменилась. Морские патрули блокируют все входы. Полетите воздухом. Бруклин вас подбросит. Мы сегодня приварим к самолёту поплавки для посадки на воду. Утром он будет. Все ясно?

– Ммм… Полковник, может мы всё же катером?.. Оно как-то надёжнее…

– Тебе что, не понятно? Патрули! Всё, не морочь мне голову. Я перезвоню. – Кинул трубку.

– Твою лохматую бабку мать, – тихо сказал Седой. Попали. Летим с Бруклином. Ещё и садиться придётся на воду. А парашюты он принципиально не берёт. Пойдём, Саша, я сообщу эту радостную новость Лесе. Она хорошо знает этого летающего придурка. Вот обрадуется предстоящей релаксации!

– Так, одни только факты.

– Есть, сэр. В Киеве появился Ликвидатор. Тот самый Ликвидатор.

– Это факт?

– Да.

– Что означает его прибытие?

– Это человек, который имеет доступ к коду, блокирующему работу компьютера, управляющего комплексной системой дублирующих друг друга процессоров, имеющих функциональное назначение – запустить реакцию деления атомного ядра при минимуме возможностей постороннего воздействия на этом процесс и максимуме возможностей выполнить требуемую команду.

– Ммм… мда… И? Упростите текст.

– Ликвидатор должен запустить таймер нейтронной бомбы, которая спрятана на Подоле.

– Любопытно, любопытно… – Англичанин, в погонах генерала, взял из коробки сигару, обрезал кончик, прикурил, пустил облако дыма, откинулся в кресле, глянул в потолок, потом на себя, в зеркало и спросил:

– Насколько гарантирована достоверность?

– 97 процентов, сэр.

– А куда ушли три процента?

– Остались в компьютере. Сто он не выдаёт никогда. Наверное, перестраховка программистов.

– Дальше.

– Итальянцы вели его с самых Сейшельских островов, но на Подоле, из плавающей гостиницы, он ушел и оставил два трупа.

– Молодец. – Пыхнул сигарой и покивал головой. – Дальше.

– Дальше самое сложное. Он не появился ни в одной из трёх точек, где должен был состояться его контакт. Город не покинул тоже и где-то бродит кругами.

– С чего это вы взяли, что кругами?

– Ну, это я образно.

– Образов не надо. Нужна информация. Скажите, – прищурился и втянул дым, – а почему вы вообще решили, что он в Киеве?

– Данные экстрасенса Яфета.

– Не того ли Яфета, который выиграл в лотерею двенадцать миллионов фунтов?

– Тот самый. Те фунты он подарил жертвам несостоявшегося суицида. Психам, короче. Пожертвовал деньги на целевую программу психиатрических клиник Великобритании.