— Это был Бенсон! — сверкая от возбуждения глазами, воскликнул он.

— Леметр, бывают моменты, когда у тебя пробуждается талант ясновидца. Джефферсон побудет в кабинете, пока я потолкую с шефом. А ты срочно слетай-ка в архив и, если не трудно, попытайся немедленно разыскать досье на Бенсона и его дружков, Уолди Элдермена и Джинго Смита.

— Они тоже в бегах?

— Да. Возьми также дела на других и дозвонись до пяти полицейских, фамилии которых отмечены у меня в блокноте. Скажи им, чтобы были начеку. Причем, как следует. Думаю, что если мы в самое ближайшее время не отловим этого Бенсона, то нам придется весьма худо.

— Когда-нибудь это должно было свалиться нам на голову, — ответил Леметр. — Слишком уж спокойно все выглядело последнее время. Так что хватит отсиживаться в мягких креслах!

— Хэлло, Джордж! Садитесь, пожалуйста, — пригласил его помощник Комиссара. — Уик-энд удался?

— Прошел на славу. Спасибо.

— Да, за последние шесть недель вы впервые позволили себе отдохнуть в конце недели. По крайней мере, вчера хоть солнце порадовало вас. Садитесь же.

Гидеон обрушился всей своей массой на кресло.

— И что вы предприняли в связи с делом в Милуэйз? Уже получены какие-нибудь сведения?

— Не так уж много, — ответил Гидеон с той особенной улыбкой, которая предназначалась людям, приходившимся ему по душе. — Леметр сейчас как раз ими занимается. Я разослал указания в полицейские участки тех районов, где проживали до заключения сбежавшие, с требованием держать ухо востро. Намерен направить двух своих парней с наказом не спускать глаз с миссис Бенсон. Предпочитаю не передоверять столь ответственное дело местным силам. Ушло распоряжение всей полиции Лондона и близлежащих районов удвоить бдительность. Эх, если бы удалось сграбастать Бенсона в ближайшие часы, сколько бы мы сэкономили времени и денег! Во всяком случае, начало положено, и неплохое.

— Я не очень знаком с делом Бенсона, скорее только понаслышке, но теперь полностью отдаю себе отчет в том, что он действительно опасен и порочен и что материалы на него в этом смысле ничуть не преувеличивают. Вы меня убедили.

— Они верно отражают картину, — безапелляционно заявил Гидеон. — В то же время при тщательном рассмотрелии ситуации становится очевидным, что у него мало шансов уйти далеко по столь заснеженной местности. Полиция Манчестера уже поймала двух беглецов, и у меня есть основания надеяться, что и остальных водворят обратно в камеры ещё до конца ночи. Немного везения и… все утрясется.

— Ну и отлично, — удовлетворенно кивнул шеф. — Давайте рассматривать положение с оптимизмом, только с хорошей стороны. Но, честно говоря, я хотел бы поговорить с вами не столько об этом, сколько о другой истории. Вы уже прочли отчет об этом пресловутом Роузе и убийстве "девушки с подснежниками"?

— Нет. Ознакомился всего лишь с его кратким изложением.

— Мне казалось, что вопрос вроде бы ясен, но вот только что прочитал докладную инспектора Смедда из центрального отделения «Эйч-5»; она-то и заставила меня задуматься, — сказал шеф, протягивая Гидеону несколько отпечатанных листков и фотографию Роуза. — Ему всего лишь двадцать лет, и обычно, когда задерживают таких вот ребят, они после предъявления соответствующих доказательств признаются в чем угодно. Естественно, после разговора с адвокатом, убеждающим их в том, что спасти может только ложь, они берут свои слова обратно. Но странно, что этот парень с самого начала упорно все отрицает. Смедд говорит, что в отличии от своих сверстников, оказывающихся в подобных ситуациях, он абсолютно спокоен. Роуз из хорошей семьи, всего три месяца назад потерял отца, мать до сих пор не может опрвиться от этого горя. У него две сестры, одна старше его, другая моложе.

Все это шеф изложил присущим ему тоном — с этакой долей отрешенности, как если бы хотел извиниться за то, что располагает всеми этими сведениями.

— Смедд, — продолжал он, — кажется, вполне уверен в своих выводах, но я хотел бы, чтобы вы сами взглянули на юного Роуза. А что, если вам позвонить Смедду в удобное для вас время и попросить его… впрочем, может, вы сами заскочите к нему?

— Это вполне реально. Хорошо, я так и сделаю. Это все?

— Не совсем, — сказал помощник Комиссара, скорчив гримасу. Прокуратура направляет к нам нового следователя, который хотел бы поговорить о деле Эдмундсана. Ему впервые приходится заниматься вопросами, касающимися растраты казенных денег, и, если хотите знать мое мнение, он выглядит совсем ещё зеленым. Кому бы его поручить? Во всяком случае, не Гидеону!

Гидеон горячо поблагодарил его.

— Каммингс! Вот кто нам нужен! — воскликнул он. — Он в этом досье здорово разбирается. Конечно, немного не вышел годами, слишком молод, но если ему удастся засадить Эдмундсана за решетку, повышу его в должности. Дело, прямо скажем, трудное, но Каммингс тоже не лыком шит. Теперь все?

— Да. Вы что, очень торопитесь?

— Сдается мне, что сегодня выдастся нелегкий денек и мне следует все время быть начеку, — объяснил Гидеон. — У меня уже невпроворот работы до середины второй половины дня.

Он вышел, все так же неторопливо, и вернулся в свой кабинет.

— Минуточку, вот как раз и он, — воскликнул Леметр, поднимая глаза на Гидеона и прижимая трубку к груди. — Джордж, там, внизу, с тобой требует встречи молодая девушка. Говорит, что это очень важно. Не хочет называть своего имени, но заявляет, что она подруга твоей дочери Пруденс.

— Подруга Пруд? — удивился Гидеон. — О'кей! Пойду узнаю, что ей надо. Ты уже обзвонил всех полицейских, как я просил?

— Не путай быстроту с торопливостью, — дерзко отозвался Леметр.

Гидеон вышел и направился к лифту. Ему редко приходилось оказываться в неловком положении, но в этот раз… Пруденс, его старшая дочь, обзавелась кучей друзей в том мире, который он едва знал — среди музыкантов. Она сама играла на скрипке и обладала достаточным талантом, чтобы в девятнадцать лет сесть за пюпитр в Филармоническом Оркестре, что, как узнал Гидеон, просто замечательно, учитывая её возраст. На неё было совсем непохоже вот так взять и запросто направить к нему в Ярд одну из своих подружек. Если бы возникла такая необходимость, то, по меньшей мере, она предупредила бы его по телефону.

Но Гидеон придерживался принципа смело начинать вот с таких вот необычных ситуаций. Он спустился вниз.

Девушка была почти одного возраста с Пруд. Довольно красивая, свежая с виду, с мягкой кожей, голубыми глазами и явно не увлекалась косметикой. Ее лицо что-то ему напоминало. Но что именно? Приближаясь к ней, он поразился безграничному отчаянию, которым буквально переполнились её глаза, а также той нервозности, которую она — и это было совершенно очевидно пыталась скрыть. Она, несомненно, знала Гидеона в лицо, поскольку сразу же сделала ему шаг навстречу. Но затем, не произнеся ещё ни слова, заметно заколебалась, и Гидеон, чтобы как-то расковать её, мягко улыбнулся, как он сделал бы это в адрес своей дочери Пруденс.

Гидеон вдруг понял, почему с самого начала это лицо показалось ему знакомым.

Она была похожа на Уильяма Роуза, того самого, кого обвиняли в убийстве "девушки с подснежниками", как сестра может быть похожа на брата.