Я могла бы гулять по этой студии вечно, стоять у мольберта, представляя, как Себастьян, небрежно смахивая волосы с лица, перепачканными разноцветными пальцами, колдует над очередным холстом, в котором я захочу остаться навсегда, застыть под ванильным небом, уснуть на бархатной траве, заблудиться меж пушистых кипарисов… Но зазвонил мобильный, безжалостно возвращая меня в реальность. Себастьян говорил с кем–то, немного напряженно, ходил кругами. А потом положил трубку и сообщил мне, что ему придется уехать. Заметив разочарование на моем лице, он снова улыбнулся.

– Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. И даже воспользоваться мольбертом. Поди, надоело уже царапать ручкой альбомные листы?..

Я только рот раскрыла. «Я даже не мечтала!»

– Займись делом, – он потер мое плечо. – Пора мне выполнить свое обещание и подтянуть тебя к экзаменам. Так что… хочу увидеть твой сегодняшний уровень.

* * *

Он так и оставил меня, уехал раньше, чем дар речи ко мне вернулся. Предложение Себастьяна превзошло все мои самые смелые ожидания, но он не учел одного – творить вот так, с бухты барахты… писать картину лишь потому, что появились краски и холст?.. Я не могла. Мое сознание сейчас было слишком далеко от искусства и вообще от любого творчества. Я уже довольно давно сама себе не принадлежала. О какой самореализации тут можно говорить?

Я обошла студию, подметила, что наслаждаться картинами Себастьяна гораздо лучше без него, и наконец заметила в дальнем углу рекреацию с огромной кроватью. Отсюда она выглядела, как жертвенный алтарь – распластанная на небольшом подиуме, и слегка утопленная в него. Терракотовые простыни в сочетании с ванильной штукатуркой на стенах вызвали во мне сразу две совершенно не сочетаемые мысли – я голодна – и–я обожаю этого мужчину! Так как постель утопала в полу, здесь не было прикроватной тумбочки, зато почти весь периметр был завален каталогами, бумагами, кое–где припорошенными пеплом, и книгами. Одна из них лежала раскрытой прямо на подушке. Я помялась немного, оглядела еще раз студию, бросила взгляд на прикрытую дверь, и с разбега плюхнулась на постель. Шоколадная купель приняла мое тело, поглотив его. Двумя руками держа перед собой книгу, я перекатилась на спину, взглянула на обложку иллюстрированного издания: «Русская живопись. Ежегодный альманах 2006».

Я перелистала его, потом в стопке у изголовья нашла еще несколько таких, прошлых и позапрошлых годов… Уже не помню, на каком из них меня сморил сон. То ли безупречная мягкость постели, то ли запахи красок и древесины… Но я уснула, так быстро и так крепко, что даже когда дверь скрипнула, и кафель эхом отразил шаги, я только укуталась одеялом. Даже глаза не продрала! Но шаги показались мне странными – медленными и шаркающими, словно кто–то гулял… «Он чем–то раздражен или расстроен? Или не может понять, куда я делась? Нет уж, дорогая, надо проснуться и хотя бы сделать вид, что ты смущена и вовсе не специально улеглась в его постель!» Мой внутренний голос заставил меня разлепить веки. Но к моему большому удивлению видимость лучше не стала. В студии было абсолютно темно, хоть глаз выколи! Лишь тусклая полоска света из коридора.

– Ты уже вернулся?.. – начала было я, будучи не совсем уверенной в том, что тут есть с кем разговаривать, но шаги возобновились. Он шел сюда. Ускорил шаг, но не спешил отвечать. Я села, подбирая к себе ноги вместе с одеялом.

– Я… читала, разглядывала альманахи и… не заметила, как уснула. Извини. Я сейчас уйду… – проговорила я виновато, но ответа снова не было, а в коридоре послышались другие шаги – тяжелые и быстрые.

– Себастьян?.. – позвала я, чувствуя, как по венам с ноющей болью разливается адреналин.

– Ну, почти… – нагловато выдохнул кто–то рядом со мной. Лязгнула бензиновая зажигалка, на четверть минуты осветив лицо мужчины, пока тот раскуривал сигару. Высокий, плотно сбитый, темная челка, отбрасывала тень на пол лица, смягчала широкий, почти прямоугольный лоб. Из–под этой челки на меня с насмешливым прищуром косились два зеленых глаза. Щетина на скулах скрыла сложно сочетаемые мимические акты – изо всех сил втягивая дым, мужчина хищно ухмыльнулся, подмечая ужас в моих глазах, отчего лицо его сильно исказилось. «Андрей нанял убийцу?!» – мелькнуло у меня в голове за секунду до того, как зажигалка погасла, облекая комнату во тьму. Но мужчина продолжил мысль, относительно Себастьяна:

– Его старые друзья…

Порог переступила вторая пара ног, и щелкнул выключатель. Студия залилась светом, но сейчас он не казался таким мягким, больно резанул по глазам. К тому времени, как я перестала тереть глаза и снова стала видеть, второй мужчина уже вовсю гулял по комнате, с нахальным презрением оглядывая все вокруг. «Друзья? Это вряд ли… – подумала я, – Скорее враги. Они же вломились в дом, пока его нет, как воры!» Я перевела взгляд на того, что ближе. На нем был дорогой кожаный пиджак, белоснежная шелковая рубашка. Версия о грабителях отпала сама собой.

– Что вам нужно?.. – совершенно ничего не понимая, повысила голос я, но от страха получился такой глупый надрыв, что непрошеные гости проигнорировали мой вопрос. Вместо этого, они заговорили друг с другом примерно в такой манере:

– А ты был прав… – с досадой проигравшего спор хмыкнул тот, что был одет попроще – гуляющий по студии невежда.

– Я всегда прав, – фыркнул зеленоглазый. – Где еще искать домашнюю собачонку вампира, если не в его постели.

Меня словно ледяным душем окатило. Я выстрелила из–под одеяла, как пружина, сразу на ноги, и бегом, к двери, босиком по холодному кафелю. Но та угрюмая тварь меня перехватила еще на середине пути, оттащила обратно и бросила на кровать. В хаотичном потоке мыслей мелькнул вопль разочарования в судьбе. «Ну почему в такие моменты на мне всегда что–нибудь, слишком открытое?!! На сей раз – спортивный топ…» Я набрала воздуха в легкие, чтобы закричать, но зеленоглазый склонился надомной, переглянулся с товарищем, держащим мои руки.

– Глупая… глупая сучка, – прошипел он. – Тебе бы сидеть, притворяться мебелью. А ты что? Соревноваться с нами удумала?!

Мой визг застрял у меня в горле. Я только теперь поняла, почему они назвались «друзьями» Себастьяна. Только теперь, когда вампир скалился мне в лицо, а я их уже порядком разозлила. Я замерла, просто оцепенела, представив себе возвращение в клинику. «И это в лучшем случае! Если им не лень будет возиться…» Вампир с замашками лидера вынул из внутреннего кармана пиджака дорогой мобильный, на шаг отступил от кровати, не сводя с меня глаз. Второй не думал опускать мои запястья, но я и не шевелилась. Просто молча лежала, смотрела на зеленоглазого и ждала кульминации.

– Ну, здравствуй! – с натянутой улыбкой начал он разговор с кем–то. – Хм, ты до сих пор не научился уважать старших. Впрочем, не суть. Я тут подумал, интересно, как наш гений искусства справляется со своими обещаниями… – он мечтательно разглядывал потолок, но тут вдруг снова посмотрел на меня. – Я помню, это ты уже говорил, Себастьян. Только мы с Мареком подумали и решили наведаться к тебе в гости, так, для уверенности, знаешь ли. Надеюсь, ты не против?.. – самодовольная улыбка расползлась по его лицу. – Потому что мы уже здесь… – вампир с полминуты насладился растерянностью и паникой собеседника и продолжил все так же спокойно, явно перебивая крики угроз в свой адрес. – И, ты знаешь, я разочарован, Себастьян. Если твоя зверушка и впитала что–то за все это время, так это твое упрямство и невоспитанность. Да, слушай, у вас, и правда, много общего! – радостно повысил голос он. – Она тоже любит глупо рисковать…

Кажется, Себастьян бросил трубку, но зеленоглазый не расстроился. Убрав телефон, вампир обернулся к кровати, сунул руки в карманы и переглянулся с другом. Изумрудные глаза азартно заблестели.

– Не надо… – вышло у меня чуть хрипловато и почти неслышно.

– Не припомню, чтоб разрешал тебе раскрывать рот, – жестко оборвал он, а Мареку сказал. – Может, он просто не тратил время на манеры и научил ее более полезным штучкам?