– И… что потом? – выдавила из горла я, кутаясь в шарф, хотя в зале сейчас было почти жарко.

– Я надеялся, этот шаг поможет мне вернуться в старое русло и продолжить беззаботный марафон… Прожигая вечную жизнь, убивая время, которого мне отвели слишком много… разбивая сердца и растаптывая мечты. Но на сей раз мне оказалось этого мало. Хотелось уничтожить все вокруг… а заодно, и себя, потому что этот маскарад убийственно затянулся. Я открылся ей и, вовсе, не так деликатно, как тебе. На пике ее наслаждения, я пил ее… не жалея, не сдерживаясь, лишь потакая животным инстинктам.

Себастьян затушил обжегший пальцы бычок и залпом опрокинул большой бокал с элитным коньяком.

– Значит, это ты… – закрываясь ладонями, до боли зажмурилась я.

– Когда я очнулся, она была еле жива и до смерти напугана. Умоляла отпустить ее… А на меня навалилась такая тоска, что я впал в апатию, почти что в транс…

– И ты убил ее… – сквозь зубы бросила я, наполняя взгляд, направленный к нему, ненавистью и презрением.

– Я вызвал ей такси, – грустно усмехнулся вампир.

Я заморгала на него, растерянно хмурясь.

– Как?..

– Вот так. Не заботясь ни о ее судьбе, ни о своей… Просто выставил.

– Но я… видела фото, – упрямо, но уже сомневаясь, возразила я, – и родственники ее опознали…

– Не торопись… – вздохнул Себастьян, – Отпуская Кристину в твердой памяти и не слишком здравом уме, я подставил не только себя. Несколько дней она молчала, но, как только пришла в себя… решила извлечь выгоду из случившегося.

Я бы не поверила, если бы не была знакома с Кристиной. «Это действительно на нее похоже… Дочь политика, избалованная девчонка, привыкшая получать все, что захочет… По щелчку, по взмаху руки. Она и на курсы–то ходила лишь потому, что положила глаз на Себастьяна. От искусства Кристина была очень далека…»

– Она… шантажировала тебя?

– Сначала она стала появляться на выставках и была моей мучительной тенью, навязчивым призраком, постоянно напоминая о едва не загубленной мною душе. И это давило на меня, неимоверно. Почувствовав свою власть, этот невинный монстр перешел в наступление. Заметив меня на вечеринке, она тут же бросалась ко мне и требовала знакомить с важными людьми. Под видом моей протеже. Я поддавался, но порой ее поведение переходило все границы, и она откровенно позорила меня.

– И не боялась… – удивленно хмыкнула я.

– Она никогда не оставалась со мной наедине. На любой мой упрек отвечала едким замечанием и угрозой непременно выдать светскому обществу мою сущность. В конце концов, я решился исправить свою ошибку, понимая, что девчонка явно заигралась и вот–вот наделает глупостей. Я позвонил ей, сказал, что нам нужно встретиться. В ответ последовала очередная нахальная угроза.

– Ты хотел заставить ее забыть?

– Да. Я приехал, думал подкараулить ее на улице… но опоздал.

Я встретилась с вампиром глазами. В его взгляде было искреннее сожаление.

– Что значит… опоздал?..

– В этом мире я – далеко, не единственный… – он воровато оглядел зал. – Позже выяснилось, что на одном из вечеров кое–кто ее прочитал. А в столице… с такими вещами давно не шутят. Это здесь, в нашем маленьком городе, можно договориться с Айеном, оспорить свои права и добиться уступок. В столице… той же ночью ее нашли «цензоры».

Я сглотнула комок, застрявший в горле, осушила бокал шампанского и несколько минут глядела в окно невидящим взором, разбираясь в собственных чувствах. «Остальные фото, вероятно, тоже принадлежали жертвам этих «цензоров». Себастьяну искренне больно вспоминать все это, и я ему верю. Мне даже стыдно, что я опять позволила себе усомниться в нем… Мы должны жить дальше, жить настоящим и думать только о будущем, он прав…»

* * *

Забвение.

Тихий февральский вечер. За окном в бесшумном безумии кружатся снежинки. В доме темно и пустынно. И я – единственно живое существо в этом склепе. Здесь погребено светлое, беззаботное прошлое. Это место пропитано моим страданием… в воздухе витает отчаяние и боль.

Странноватая картина пришла в движение, когда к дому подъехала машина, и в коридоре зажегся свет. Громкий женский смех, довольный мужской шепоток, разговоры, снова истеричный смех… Гостиная озаряется софитами, и двое на пороге замирают в немом оцепенении. Женщина – все еще пьяно улыбаясь. Мужчина – в ужасе. Его лицо искажается, зрачки расширяются до предела.

– Ты?.. – выдохнул Андрей, едва не захлебнувшись воздухом.

И, не думая подниматься из нагретого кресла, я лишь лениво перекинула ногу на ногу, медленно обернулась. Мой прямой, уверенный и бесстрашный взгляд заставил Андрея вздрогнуть.

– Привет, – изобразив беспечность, улыбнулась я. – Конечно, я. А ты что… не рад?..

– Ты же сказал, она погибла… – выпалила его спутница, переводя ошеломленный взгляд с меня на Андрея.

– Да вот… воскресла. А он чего–то не рад, – рассмеялась я. – Ты разве не соскучился по мне, папочка? – я откинулась назад, выгнула спину и вызывающе провела пальчиками от шеи до груди, отогнула ворот блузки, открывая декольте.

Тетка нахмурилась и захлопала длинными ресницами, но Андрей наконец–то пришел в себя от первого шока и поволок спутницу к выходу.

– Э–эй! Полегче! Андрей, мне больно!

– Вали, я сказал! – рыкнул он, выталкивая любовницу на свежий воздух.

– Как я домой–то доберусь!? – обиженно хныкнула она.

Кажется, он даже сунул ей денег на попутку. «Неслыханное благородство! Кто бы мог подумать, что ты – сама галантность, Андрей!?..» – ухмыльнулась я про себя. Позу не меняла. Мне понравилась эта игра. Андрей вернулся в гостиную, внимательно разглядывая меня, обошел полукругом и остановился на расстоянии, у окна.

– Мне ни хрена не интересно, как ты выбралась оттуда, – плюнул он, – Если только ты не стала… одной из «этих».

– Да нет, – я расплылась в широкой, открытой улыбке, – не стала.

Андрей заметно осмелел.

– Хм. Ну, тогда здравствуй, сладкая моя! – обрадовался он, сложив руки на раскаченной груди. – Соскучилась?.. – он изогнул бровь. – Или пришла мне мстить?.. – самодовольно рассмеялся мужчина, – Что у тебя там, под подолом? Пистолетик?.. Или ножичек?.. – заговорщицким шепотом закончил он, шагнул ко мне и склонился, все еще улыбаясь.

– Не поверишь, – его же интонацией ответила я. – Ни того, ни другого. Даже пилки для ногтей не прихватила.

– Тогда какого ты вообще сюда приперлась?! – сорвав улыбку с лица, рявкнул Андрей, теряя терпение. – Только вечер мне испортила, зараза… Ты здесь давно никто, и звать тебя никак!

– Ошибаешься… – прошипела я, в предвкушении кульминации. – Вот именно тут ты жестоко и си–ильно ошибаешься, Андрей.

Он потянулся, чтобы схватить меня за горло, но воздух сгустился, и какая–то невидимая сила буквально отшвырнула его от кресла.

– Твою мать… Сказала, что не стала, а я повелся, б…дь… – поднимаясь с ковра, раздосадовано пробурчал он себе под нос.

– Это не я… – поднимая ладони, как в детской игре, посмеялась я с невинной миной.

А из–за моей спины, со стороны кухни, из темноты на свет вышел высокий подтянутый парень в дорогом итальянском костюме–тройке. Рико – охранник Айена.

– Это что еще за клоун?! – Андрей ткнул пальцем в его сторону, но так и не успел добраться до истины.

Рико в одно мгновение очутился рядом с ним, перехватил выставленную руку и почти без замаха, с места вдарил под дых прямой ладонью. Такой тонкий, почти юный Рико и такой здоровый амбал выглядели странно в этой короткой схватке. Особенно, когда Андрей обмяк в его «объятиях».

Во двор въехала еще одна машина, но мотор не глушила. Рико взвалил на плечо бессознательное тело и молча покинул дом. Я подошла к окну, провожая их взглядом. За рулем сидел не менее странный тип. Когда мы ехали сюда, я заметила, что у него зеленые глаза. Но разглядывать не стала. Уж, больно плотоядно он на меня косился.

В кармане завибрировал мобильный.

– Да, Себастьян, – улыбнулась я своему отражению в стекле.