– Я и есть офтальмолог.

– Доктор Гарднер? – Так вот о ком говорила Мейбл. Оказывается, он и есть доктор Выгодная Партия. Может, он и был конфеткой, но одной из тех, от которых остается горьковатый привкус.

– А кто вы? – поинтересовался доктор Гарднер.

– Ваша соседка, Либби Макгинес.

– У вас здесь квартира? – он кивнул в сторону дома, где сдавали квартиры.

– Нет, я владелица «Щелк – и готово», салона красоты, прямо рядом с вашей клиникой. И так как нам обоим нужно будет паковаться здесь достаточно часто, может быть, вам стоит получить несколько уроков вождения?

– Только если вы присоединитесь ко мне, – любезно отозвался он.

Либби постаралась, чтобы ее голос звучал как можно суше:

– Послушайте, препирательство с вами мало похоже на игру в остроумие, а мне пора ехать. Не могли бы вы убрать грузовик?

– А я должен признать, что вы очень приветливы ко мне по случаю нашего знакомства.

Чувство вины возникло у нее в душе. В конце концов, если она не хочет видеть доктора Гарднера в романтическом свете, это совсем не значит, что ей нужно восстанавливать против себя нового соседа.

Доктор раздраженно усмехнулся, и у Либби тотчас же пропало чувство вины.

– С вашими манерами вы могли бы получить приветствия и похлеще. – Либби отошла к своей машине.

И Мейбл еще хотела, чтобы Либби сменила свою прическу ради этого… доктора Гарднера? Либби с силой захлопнула дверцу машины. Единственное, что она готова переменить, – место стоянки. Она всегда спешит к дочке и не станет ежедневно ждать, пока доктор Гарднер не удосужится убрать свой грузовик.

Зеленый грузовик отъехал немного назад, оставив перед собой свободный метр, и выехал на дорогу. Наконец-то. Либби повторила его маневр. Можно ехать домой.

Через полчаса она уже стояла с Мэг на кухне и инцидент на парковке был ею почти забыт.

– И Джинни стошнило прямо в классе. Уборщику пришлось прийти и вычистить все. У нас было занятие в столовой, потому что в классе все еще пахло, но в столовой пахло почти так же плохо.

Некоторые вещи никогда не меняются. Плохая еда в столовой относилась именно к ним.

Либби бросила взгляд на темные кудри дочери. Еще одна вещь никогда не менялась – восторг, с которым она смотрела на Мэг. С каждым годом дочь становится все прекраснее. Малышке уже десять лет. Как быстро летит время!

– У тебя есть домашнее задание? – спросила Либби, чтобы прогнать внезапную грусть. Дочь не одобряла ее вздохи.

Мэг нахмурилась.

– Ты спрашиваешь меня об уроках каждый вечер. Может быть, я сделала их у Хендерсонов?

Либби помешала соус и улыбнулась. Ее дочь была нормальным десятилетним ребенком в полном смысле слова. Она положила ложку и сказала:

– А может быть, и нет. Так что же?

– Отлично. Я сделаю домашнюю работу. – Руки Мэг стали двигаться куда медленнее, чем когда она рассказывала историю о Джинни.

– Ужин будет готов через пятнадцать минут, так что приступай, – проговорила Либби.

Двигающиеся пальцы. Танцующие пальцы. Эти движения – единственное отличие Мэг от остальных.

Либби смотрела на убегавшую в свою комнату Мэг и не могла сдержать улыбку. Мэг ворчала по поводу домашнего задания, комната ее походила на свинарник, и она постоянно болтала со своими друзьями по Интернету. Либби не позволяла ей использовать общие чаты, но специально для друзей они создали свой частный сайт, где все они и встречались. А встречались они там всякий раз, когда Мэг могла найти время, чтобы пообщаться с ними с помощью старенького компьютера.

Она будет в восторге от новой модели, которую Либби твердо решила подарить ей на Рождество. Компьютеры, ручная азбука, чтение по губам – Либби поощряла все, что открывало для ее дочери возможности общения с миром.

Она начала резать хлеб, а разные модемы и мыши мелькали у нее в голове. Как и любому пятикласснику, Мэг хотелось бы более быструю модель.

Любому пятикласснику… Мэг была не любой, она была особенной. И дело не только в том, что она слабо слышала. Она во всем была особенной девочкой.

Тем хуже для отца, Митча. Он не остался с ними и не смог увидеть, что их дочь просто восхитительна.

Уход Митча обернулся благом для Либби. Воспитывать Мэг ей доставляло огромное удовольствие. Обедать с ней, спорить с ней по поводу домашней работы, видеть мир голубыми глазами своей дочери уже было подарком. И ни одного дня не проходило, чтобы Либби не напоминала себе, насколько она счастлива.

Пятнадцать минут спустя они обе принялись за спагетти с мясными шариками. А между тем Мэг успевала болтать о том, что она набрала много очков в какой-то новой компьютерной игре, в которую играла с Джеки Хендерсон.

– Я победила ее.

– Я полагаю, она захочет отыграться. И возможно, победит тебя, так что не зазнавайся.

– Ни за что. Мои пальцы быстрее, чем ее.

После девяти лет занятий с ручной азбукой пальцы Либби приобрели скорость, но не такую, как у Мэг. И, вероятно, Мэг права. У Джеки не оставалось шансов.

Свет на кухне замерцал в то же мгновение, когда раздался звонок в дверь.

– Я открою, – показала Мэг и вскочила со стула, прежде чем Либби успела запротестовать. Ей не нравилось, когда Мэг открывала дверь по вечерам. А в ноябре вечера наступают рано. Она поспешила вслед за дочерью. – Цветы! – жестами показала Мэг, прежде чем взяла от посыльного искусно составленный из осенних цветов букет.

Темноволосый посыльный улыбнулся, сверяясь со своими записями:

– Либби Макгинес, так?

– Так, – ответила Либби, сунула руку в карман и вытащила несколько купюр. – Вот, – сказала она, протягивая ему чаевые. – Спасибо.

– Не за что, мэм. Тот, кто послал вам цветы, видать, и вправду извиняется. Он позвонил в магазин и попросил меня доставить их немедленно, хотя мой рабочий день закончился, что обошлось ему в кругленькую сумму.

Либби закрыла дверь и взглянула на карточку в букете, который Мэг поставила на стол в прихожей.

«Дорогая мисс Цирюльник, – гласила записка. – Вот номер Дэна – учителя по вождению. Советую начать как можно раньше».

Что за высокомерный тип, не умеющий парковать свой грузовик! Бездумно она наклонилась и понюхала букет. Он, может быть, и идиот, но Либби не откажет себе в удовольствии любоваться цветами.

– Что? – спросила Мэг, взяв карточку.

– У меня случилась небольшая неприятность с машиной, – объяснила Либби, и все ее прежнее раздражение нахлынуло на нее вновь. – Пойдем закончим ужин. – Она положила карточку себе в карман и направилась в сторону кухни.

Мэг остановила ее, дернув за рукав.

– Авария? – На ее лице появилось беспокойство.

– Нет, – разубедила ее Либби. – Просто мне перегородил дорогу очень плохой водитель, который не умеет припарковывать машину и который думает, что он очень веселый.

– Я думаю, что он забавный, – оценила Мэг. – Он симпатичный?

– Нет, он не симпатичный, а ты предательница.

– Я видела, как ты паркуешься. – Мэг изобразила множество попыток поставить машину. Все сцены заканчивались тем, что машина находилась за милю от обочины.

– Критикуешь меня, а у самой и прав-то нет, – смеясь, проговорила Либби. Ее неприязнь по отношению к доктору Гарднеру, не умеющему парковаться, тотчас исчезла, как только она увидела веселое личико дочери.

– Ну и что? А ты все равно не умеешь парковать машину.

– Ну все. Успокойся и кушай, – попросила Либби, и Мэг принялась за спагетти. Но сама Либби не успокоилась, и, как ни старалась, ее мысли во время еды возвращались к доктору Гарднеру. Очевидно, он думал, что его внешность и карточка, прикрепленная к милому букету, дают ему право надеяться на ее снисходительность.

Он не понравился Либби, ну если только чуть-чуть. Его высокомерие и, извращенное чувство юмора при красивой внешности наверняка почти без усилий смогут покорить добрую половину женского населения Эри. Но Либби Макгинес никогда не станет одной из них. Ей совсем не нужно то, что она называла «неприятностью».