— Идемте в сад, — предложил он. — Люк спит. Я принесу детскую коляску, и вы сможете посидеть в тени под кедром. А я наконец смогу объяснить, почему был так решительно настроен выпроводить вас из дома как можно скорее.

Не успела Николь шагнуть за порог, как ощущение безмятежности снизошло на нее.

Блейк принес коляску для Люка, а потом два невероятно удобных плетеных кресла. Николь опустилась в одно из них и огляделась, зачарованная.

Вид зеркальной глади большого озера и поросших лесом холмов был захватывающим, и она почувствовала успокоение, уже просто сидя здесь и любуясь пейзажем.

— Что вы думаете о поместье? — поинтересовался Блейк, пристально наблюдая за ней.

Она улыбнулась.

— Что я никогда не видела ничего прекраснее, — ответила Николь с тихим вздохом.

— Я потратил не один год, создавая аллеи из тиса и самшита, любимых моим… отцом, — поведал он голосом, звенящим от гордости.

— Вы? — потрясенно воскликнула Николь.

— Когда вы получаете в наследство такое место, как это, на вас ложится огромная ответственность. Те, кто унаследовал историческую землю — лишь попечители. Их долг — сохранить все хорошее и сделать землю финансово жизнеспособной. Я счел своей обязанностью изучить ландшафтный дизайн. — Он улыбнулся сам себе. — Есть в этом занятии что-то такое, что даже в плохую погоду поднимает мне настроение, — сказал он, к ее удивлению.

— Вы очень любите свое поместье, да? — пробормотала она.

— Каждый клочок, каждый закоулок. Это мое творение. Часть меня, — тихо ответил Блейк.

— А Джозеф чувствует то же самое?

Блейк нахмурился.

— Если он куда-то запропастился, я знаю, что найду его в саду за каким-нибудь полезным занятием. Ему просто необходимо постоянно быть на открытом воздухе, как и мне.

— Удивительно, что вы находите время для садоводства, когда вам нужно управлять имением и таким огромным домом, — задумчиво проговорила Николь.

— Это нелегко, но у меня хороший персонал, который со мной уже много лет. Я хорошо им плачу, и они достаточно любят Крэнфорд, чтобы заботиться о нем. Но у меня мало свободного времени, это правда. Конечно, — продолжил он странно изменившимся тоном, — я с детства знал, что унаследую поместье. Я везде сопровождал своего… отца так же, как Джозеф сейчас сопровождает меня. — Он отвел взгляд и нахмурился. — Мой сын не переживет, если ему придется покинуть этот дом, — сказал он с какой-то непонятной резкостью в голосе.

— Э… не сомневаюсь, что это так, — пробормотала Николь, видя, что он раздражен, но, не понимая почему. Затем возможная причина пришла ей в голову. — Вы ведь не думаете, что придется продать все это по финансовым обстоятельствам, нет? — в испуге воскликнула она.

— Мои финансы в полном порядке. Мы имели долги, когда имение перешло ко мне, но теперь оно приносит прибыль, потому что я рискнул пойти на некоторые нововведения. Не считая фермы, у нас есть сдаваемые в аренду коттеджи. У меня работают кузнец, горшечник и печатник, которые изготавливают сувениры для туристов.

— Боже мой! — пораженно пробормотала она.

— Это не все. У нас имеется магазин сельхозпродукции, лицензионные права на ловлю рыбы в реке и озере и проведение свадеб и торжеств в старой оранжерее.

Николь взирала на него с искренним восхищением.

— Вероятно, вы спасли имение от разорения.

— Не могу с этим спорить, — согласился Блейк. — Оно было в плохом состоянии, когда перешло ко мне.

— Вы молодец, — задумчиво проговорила она. — Вам, должно быть, ужасно приятно сознавать, что все это принадлежит вашей семье и перейдет вашим потомкам. Неудивительно, что Джозеф такой уверенный в себе мальчик. Его будущее абсолютно надежно.

— Ничто, — тихо проговорил Блейк, — не бывает абсолютно надежно.

— Ну, при такой активности едва ли вы потеряете Крэнфорд!

Последовало довольно долгое молчание, во время которого Блейк неотрывно смотрел куда-то далеко. Взволнованная такой отрешенностью, Николь дотронулась до его руки. Он вздрогнул, и она закусила губу.

— Блейк. Пожалуйста. Мы же кузены. Я хочу, чтоб мы были… друзьями.

Это была неправда. Тяжело вздохнув, она призвала на помощь всю свою храбрость. Отец всегда учил ее открыто признавать свои ошибки. Пришло время извиниться за глупое хлопанье ресницами прошлым вечером.

— Я знаю, что вы подумали обо мне вчера вечером, — храбро начала она.

— Сомневаюсь, — протянул Блейк.

— Ладно. Скажу прямо. Вчера я поощряла вас потому, что нахожу вас очень привлекательным. Если я смутила вас, прошу прощения. До этого я никогда в жизни не вела себя так. — Николь тихо усмехнулась. — Я совершенно неопытна, если честно. Мой бывший муж, Жан-Поль, был моим единственным возлюбленным, единственным мужчиной, который целовал меня до того, как… как…

— Это сделал я.

Блейк повернул голову, и на мгновенье его глаза задержались на ее губах. Затем он так же резко отвернулся.

— Да. Я… я не знаю, что нашло на меня вчера. Это был импульс, о котором я сожалею. Поскольку у вас ко мне нет интереса…

Тогда он вновь повернулся к ней.

— Правда?

Протянув руку, он погладил ее щеку. Николь вся затрепетала и подивилась его способности одним лишь легким прикосновением возбуждать ее. Она стиснула зубы и заставила себя сосредоточиться на том, что хотела сказать, потому что для нее было важно устранить всякое недопонимание между ними.

— Я могу понять намек. Вы ясно выразили свои чувства. Блейк, я хочу, чтобы вы забыли о том, что произошло, — продолжила Николь. — Я привыкла открыто выражать свои чувства и наверняка показалась напористой и… Пожалуйста, простите меня! — взмолилась она. — Все было так хорошо до тех пор, пока вы не узнали, кто я. И во время ужина так весело было с вами разговаривать. Если вы выбросите меня из своей жизни, у меня, кроме Люка, не будет ни одной родной души.

Николь наклонилась вперед, умоляюще глядя на него.

— Вы не можете отвернуться от нас. Произошло какое-то недоразумение в отношении моего отца, и я думаю, со временем мы могли бы разобраться. Будьте моей семьей. Будьте моим кузеном, ради наших детей, — взмолилась она.

Блейк в этот момент понял, что всю жизнь будет жалеть, если отошлет ее прочь, не попытавшись выяснить правду.

Было какое-то необыкновенное достоинство в ее манере держаться. Он подумал о том, как Николь обращается с Джозефом, и об обожании в ее глазах всякий раз, когда она смотрит на своего малыша или дотрагивается до него. Она хороший человек, он был уверен в этом.

Кроме того, она Беллами, и он не может отвернуться от нее. Приходилось признать, что его жизнь стала запутанной и непредсказуемой там, где когда-то была стабильной и не богатой событиями. Не так давно он знал, что принесет ему завтрашний день. Но с появлением Николь его жизнь внезапно изменилась.

Разумеется, положение усугублялось болезнью ребенка. Ближайшие несколько дней они пробудут в поместье, а он пока постарается побольше узнать о своих новых родственниках.

Николь с опаской наблюдала за сменой выражений на его лице. Казалось, он целую вечность смотрел на нее и молчал.

Затем, к ее радости, взял ее руку в свою. В его глазах появилась теплота, и она почувствовала головокружение от надежды и желания.

— Кузина, — хрипло проговорил Блейк. — Как же я могу устоять перед такой пылкой мольбой?

Ее губы приоткрылись в беззвучном удивлении.

— Думаю, кузенам разрешены… поцелуи, — прошептал он.

Николь была потрясена. Медленно, по мере того как лицо Блейка приближалось, ее глаза закрывались. Ожидание было сладостно-болезненным.

Но в тот момент, когда его губы коснулись ее губ, она почувствовала, как что-то внутри нее лопнуло. Со стоном Николь обхватила лицо Блейка своими ладонями и углубила поцелуй, пока голова не закружилась от яростной атаки его твердого требовательного рта.

Блейк притянул ее к себе на колени. Страстные поцелуи осыпали ее лицо и шею, и сквозь туман возбуждения до нее дошло, что он все-таки желает ее. Она почувствовала себя чудесно раскованной и желанной. Легкими, словно перышки, движениями рук он скользнул к теплой наготе ее спины между краем топа и юбкой, и она выгнулась навстречу ему с тихим стоном удовольствия.