Художник закрасил его почти полностью. Оставил лишь верхнюю часть головы… получилось солнце, встающее над целиной. Но вскоре комиссия потребовала, чтобы к солнцу были пририсованы брови. После небольших переделок картина превратилась в эпопею: «Брежнев на перроне Ярославского вокзала провожает на строительство Байкала-Амурской магистрали отряды комсомольцев-первопроходцев».

В течение нескольких лет художнику приходилось лишь удлинять левое плечо Леониду Ильичу, чтобы пририсовать очередной орден. Последний орден художник загнал Генсеку аж под мышку и поднял ему руки, чтобы орден был виден. А под руки подставил Суслова и Польше. Таким образом получилась картина: «Суслов и Польше несут Брежнева по перрону на строительство Байкала-Амурской магистрали».

Художник стал стар, когда началась перестройка. В его голове так все перепуталось, что он со злости закрасил всю картину черной краской.

Критики тут же назвали ее гениальной. Взяли на выставку…

Толпы людей из всех стран мира останавливались теперь перед шедевром – черным прямоугольником под названием «Картина века»!

В связи с тем, что в последнее время в прессе постоянно пересматриваются судьбы известных личностей, отношение к историческим событиям, – предлагается пересмотреть и географию страны. И восстановить былые понятия.

А именно… Украину по ее просьбе выделить в самостоятельное государство. И чтобы доставить им окончательное удовольствие, выпустить отдельный от всех стран глобус Украины.

Татарии отдать Татарский пролив. А чтобы восстановить сложившееся в веках понятие «татаро-монголы», отдать им еще и Монголию.

К Армении присоединить Нагорный Карабах и Армянский переулок в Москве.

Вследствие того, что эстонский язык имеет общие корни с венгерским, а Венгрия долгое время была под Турцией, сделать Эстонию Турецкой социалистической республикой.

Поскольку шестнадцать латышей живут неподалеку от Хабаровска, всех охотников Дальнего Востока называть «латышскими стрелками».

К Грузии и Азербайджану присоединить все рынки во всех городах Советского Союза.

Литве на один день выйти из состава Советского Союза, успеть объявить войну Швеции и тут же сдаться в плен.

Нанайцам предоставить в ООН одно приставное место.

К Биробиджану присоединить Израиль и Союз российских композиторов.

Наконец, Чукотку присоединить к Японии – для развития у японцев чувства юмора. Если это не удастся, то самой Чукотке отделиться, установить свою таможню и выпустить свою валюту: один чук. Три чука – один гек! Десять геков – каюк. Причем всем! Вместе с чукчами!

Все эти требования мы выдвигаем на рассмотрение Верховного Совета. Сам Верховный Совет в случае их неудовлетворения требуем присоединить к Средней Азии, поскольку Средняя Азия уже давно нуждается в установлении Советской власти!!!

Уважаемые члены комиссии по исключению из партии, – обратился к присутствующим председатель комиссии. – Перед нами опять стоит непростая задача: обсудить следующего кандидата и решить, достоин он или не достоин исключения из рядов КПСС. Вот его заявление: «Прошу исключить меня из рядов КПСС. Обещаю своим трудом оправдать оказанное мне доверие».

– Зачитайте характеристику! – потребовал из комиссии по-демократически властный голос.

Характеристика оказалась образцовой.

«За годы пребывания в партии кандидат зарекомендовал себя честным и порядочным человеком. В кулуарах постоянно рассказывал анекдоты про коммунистов. Издевался над членами ЦК. Три раза при свидетелях в курилке осмелился дернуть за ухо бюст Ленина. Много у него и других заслуг перед сегодняшней демократией».

К характеристике были приложены одна рекомендация от уехавшего из страны диссидента, две – от бывших политзаключенных и три – от беспартийных с 1917 года.

Кандидат заметно волновался, чувствуя, как взгляды членов комиссии сфокусировались на нем. Только бы не нашлось какого-нибудь ярого демократа, который может прицепиться к мелочи и все испортить! Недаром перед ним уже троих провалили с треском, а двоим дали испытательный срок. Если и его не исключат, будет позор: жену заклюют на работе, детей в школе задразнят «марксистами».

– Ну что, будем голосовать? – спросил председатель. – От себя могу добавить, что наш кандидат давно несет общественно-беспартийную нагрузку и даже недавно участвовал в разгроме красного уголка к очередному съезду демократов.

– А по-моему, голосовать рано, – перебил председателя все тот же властный голос. – Мы уже в прошлом месяце исключили двоих, а они не явились даже на субботник по сносу памятника Мичурину. Я предлагаю этих двоих серьезно наказать: немедленно восстановить в партии обратно, без права – пожизненного – выхода из нее.

– Правильно! – поддержала женщина с депутатским значком на груди. – Мы не имеем права засорять наши чистые беспартийные ряды. Надо еще разобраться в прошлом настоящего кандидата. Поступили сведения, что он в юности пел в хоре песню «О, как хорошо иметь тебя, партия!».

– Нельзя судить о человеке по его прошлому, – заступился кто-то. – Человек может по нескольку раз в жизни менять свои взгляды. Возьмите хотя бы нашего президента, товарищи!

– Что?! Да за «товарищи» вас саму надо в партии восстановить!

– Я вам восстановлю! Моя бабушка была русской аристократкой. По крови я – маркиза.

– Ну и что? Мой дедушка тоже был граф.

– Козел он был, а не граф. Это я вам как маркиза говорю.

– А я как граф, знаете, что вам сейчас скажу?!

Члены комиссии заговорили разом, шумно, по-демократически раскованно…

– Уважаемые дамы и господа! Леди, маркизы, графья… Раз мнения разошлись, предлагаю провести с нашим кандидатом собеседование.

Кандидат побледнел, став одного цвета со своим заявлением. На собеседовании могли завалить любого. А во второй раз будет гораздо труднее встать в очередь на исключение. Тем более теперь: сверху спущена строжайшая разнарядка, согласно которой предпочтение быть исключенным из партии отдавалось рабочим. Их полагалось исключать первыми. Во вторую очередь – служащих и инженеров. И в последнюю очередь – евреев. Практически на десять рабочих разрешалось исключать в среднем двух инженеров и пол-еврея.

Кандидат не был евреем. Поэтому вопросы оказались не очень сложными – на знание самых основ.

– Кто больше пил? Сталин или Брежнев?

– Чем закусывал Брежнев?

– Сколько времени провел в сугробе Чурбанов после ужина с Хонеккером?

– Где была Крупская, когда Ленин находился в Польше?

– Если фамилия Сталин произошла от слова «сталь», от какого слова произошла фамилия Ленин?

Кандидат легко ответил на все вопросы, потому что накануне проштудировал современную демократическую прессу. Он даже дополнительно поведал членам комиссии, что Гагарин жив. Ни в какой катастрофе не погиб. Просто, чтобы не болтал лишнего, ему сделали пластическую операцию и пересадили мозг инструктора ЦК КПСС.

Домой новоиспеченный беспартийный возвращался радостной трусцой. Сегодня в их семье будет настоящий праздник. Теперь их наконец прикрепят-таки к закрытому магазину для беспартийных. А детей переведут из коммунистической школы в хорошую.

Но больше всего радовало другое. Под шумок он сумел не сдать свой партийный билет, который лежал у него под подкладкой пиджака. Надо будет спрятать подальше. Не дай бог, кто-нибудь увидит! В век демократии это чрезвычайно опасно. «Но ведь кто знает? А вдруг времена переменятся?!» – с надеждой и опаской подумал беспартийный. И почувствовал под сердцем тепло.