Однако такое различение не является общим для святых Отцов. «Святой Афанасий, — замечает профессор архимандрит Киприан (Керн), — по-видимому, не делает различия между образом и подобием» [30 ]. Кирилл Александрийский не одобряет этого различия, считая оба слова имеющими одно значение [31 ].
По мнению митрополита Филарета (Дроздова), «образ и подобие Божие не нужно изъяснять как две различные между собой вещи: потому что в слове Божием часто употребляется одно из этих слов в том же значении, как и оба вместе» [32 ]. Митрополит Филарет ссылается на следующие места Священного Писания: Быт. 1, 26, 27; 5, 1; 9, 6; Иак. 3, 9; Кол. 3, 10.
Быт. 5, 1:
«Вот родословие Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию
(«бидмут Элогим»)
Божию создал его…»
Однако 70 толковников перевели это место так: κατ' εικόνα Θεοΰ έποίησεν αυτόν. В соответствии с этим сделан и славянский перевод:
по образу Божию сотвори его
.
Быт. 9, 6:
«Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию
(«бецелем Элогим»)
»
— δτι έν εικόνα Θεοΰ έποίησα τον ανθρωπον. В славянском переводе:
«Во образ Божий сотворих человека».
Иак. 3, 9:
«им
(языком)
благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию
(καθ όμοίωσιν Θεοΰ)
»
.
{25
Кол. 3, 10:
«…облекшись в новаго, который обновляется в познании по образу Создавшаго его »
— τον άνακαινούμενον είς έπίγνωριν κατ' εικόνα τοΰ κτίσαντος αυτόν. Β славянском переводе:
«По образу Создавшаго его»
.
Несмотря на кажущееся противоречие между точками зрения святителя Василия Великого и святого Иоанна Дамаскина, с одной стороны, и святителей Афанасия и Кирилла Александрийских, с другой, в действительности они вовсе не исключают друг друга.
«Образ Божий», данный человеку от начала, является врожденным. Однако, как замечает профессор архимандрит Киприан, «в учении святителя Василия видно, что образ не есть что-то уже готовое в душевном складе человека. Это есть задача, необходимость раскрыть в себе свое творческое начало» [33 ]. Ведь кроме разума и воли, то есть тех духовных сил, в которых святитель Василий и святой Иоанн Дамаскин видят черты врожденного образа Божия, человеку врождена и «способность уподобляться Богу», без которой, как говорит святитель Василий, «своими собственными силами мы не стяжали бы подобия Божия». Человеку не только что-то дано, но и очень многое задано, и от того, как он употребляет свою способность богоуподобления, во многом зависит степень его богообразности.
Данный человеку образ Божий может или тускнеть или просветляться. Приобретению богоподобия (у которого есть свои степени) соответствует просияние образа Божия; утрате богоподобия (которая также имеет свои степени) отвечает омрачение или изъязвление образа Божия. Об этой взаимосвязи между «образом» и «подобием» ясно говорят слова известных тропарей по непорочных:
«Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений…» «Древле убо от не сущих создавый мя и образом Твоим божественным почтый, преступлением же заповеди паки мя возвративый в землю, от не{26}яже взят бых, на еже по подобию возведи , древнею добротою возобразитися» .
Итак, между понятиями «образ» (είκών, imago) и «подобие» (όμοίωσις, similitudo) существует тесная связь, благодаря которой в целом ряде текстов как Ветхого, так и Нового Завета можно заменять одно слово другим, не нарушая смысла.
Неупоминание же о подобии Божием в Быт. 1, 27, на которое, в целях нравственного назидания и побуждения к усовершенствованию, обращает внимание слушателей святитель Василий Великий, имеет свое значение для подчеркивания оттенков смысла двуединого понятия: «богообразность — богоподобие» . «Образ» напоминает преимущественно о даре Божием человеку, «подобие» — о духовно-нравственной обязанности человека хранить этот дар и содействовать его просиянию.
Нет возможности из самого библейского текста со всей бесспорностью определить, что именно в книгах Священного Писания подразумевается под образом Божиим в человеке. Поэтому отцы и учители Церкви по-разному отвечали на этот вопрос. «Следует напомнить, что в древнейшее время усматривали образ Божий в одной какой-то способности человека, тогда как со временем церковные писатели готовы под образом Божиим понимать совокупность духовных дарований или способностей, да и вообще в это библейское выражение вкладывали все больший и больший объем содержания» [34 ].
В большинстве случаев они относили понятие образа Божия к человеческой душе с ее духовной природой и отличающими ее свойствами: разумностью, нравственной свободой и бессмертием. Некоторые же из отцов Церкви, например, святитель Григорий Богослов и святой Иоанн Дамаскин , «образом Божиим прямо называли душу чело{27}веческую, и, наоборот, душой — образ Божий, чем ясно высказывали убеждение, что образ Божий составляет самую природу души человеческой» [35 ].
«Ряд писателей Церкви усматривали образ Божий в способности творить. Бог-Творец отпечатлел на Своем создании и богоподобную способность творчества. Блаженный Феодорит говорит: «Человек, по подобию сотворившего его Бога, строит дома, города, корабли, делает изображения и изваяния… Бог создает и из не сущего, притом без труда и мгновенно, а человеку для его творчества нужны: вещество, орудия, и размышление, и время, и труд… Но и так создавая, человек уподобляется несколько Творцу, как образ Первообразу» [36 ]. Те же мысли встречаем у святителя Анастасия Синаита, святого Иоанна Дамаскина и святителя Фотия, патриарха Константинопольского .