— Умного человека, умного человека, — словно проснувшись, забормотал принц. Теперь он производил впечатление полностью сумасшедшего человека. — Точно! Нужно обратиться к нему.

И даже не взглянув на меня, принц, смешно взбрыкивая ногами, убежал. Жаль только, дверь запереть не забыл, не смотря на душевное волнение. Побродив по своей темнице и напрасно потеряв время на попытки усмотреть что-то сквозь замочную скважину, я опять прилегла.

По ощущениям прошло не больше часа, как в подвал, спотыкаясь, забежал Куртис и принялся кричать, указывая на меня пальцем.

— Вот она, вот!

Я вскочила и даже голову вытянула в предвкушении встречи с Бриаром, но нет, на дрожащих ногах, держась за косяк, в подвал вошел Сардонет. Тоска и жалость прямо-таки взяли меня за горло: тосковала я по порушенным надеждам, а жалко мне было убогого Куртиса. Это же надо, на помощь позвать человека, чью власть собирался порушить. Он что же, думает, жрец ни одного вопроса не задаст?

— Что вы здесь делаете, леди Лорелла? — Сардонет даже споткнулся, завидев меня.

— Как вам сказать? — я задумалась, внимательно разглядывая принца и пытаясь отгадать, что он задумал. — Полагаю, сижу в плену. На это указывает тот факт, что меня не кормят, с некоторых пор не поят, — кивнула на опустевший кувшин. — И гулять не выпускают.

Жрец обернулся на мнущегося у двери Куртиса.

— Ваше Высочество, вы предупредили, что я буду удивлен, но не настолько! Зачем вы похитили невесту герцога?

— Я влюблен, — еле слышно промямлил принц. Жаль мне его стало еще больше, но вместе с тем появились мысли, что клониться в своих эмоциональных предпочтениях нужно к другому берегу — с наследником объединяться смысла нет.

— Влюблен? — не поверил Сардонет. — Да ты понимаешь, глупый мальчишка, что ты натворил? Нам нужна была война, но не сейчас, и не против ГримГайла! Чем ты думал?

— Он вообще не думал, — влезла я с пояснениями. — Мы это выяснили в первый день моего пребывания здесь.

Сардонет с подозрением взглянул на принца.

— Постой-ка, а почему ты не кормишь свою возлюбленную?

— Вот такая любовь, — влезла я в разговор, видя, что Куртис стоит столбом и только водит глазами по сторонам.

— Леди Лорелла, — разозлился Сардонет. — Ваши комментарии мне интересны только в том случае, если вы и впрямь способны пояснить, что здесь происходит. Сразу скажу, в огромную отупляющую любовь я не верю.

Я пытливо взглянула на бледного, как поганка принца, и подумала о том, что скрывать правду мне ни к чему. Вполне возможно, что хотя бы жрец, не желая ссоры с ГримГайлом, вернет меня герцогу.

Стараясь быть краткой, я раскрыла Верховному Одаренному глаза на предательский замысел Куртиса, с особым злорадством выдавая участие в перевороте Персива. Не сказать, что в этой битве влияний я была за жрецов, но чем принц, желающий за мой счет получить власть для своих детей отличается от того же Сардонета? Так что передислокация в стан недавнего врага, на мой взгляд, была оправдана.

— Значит, свергнуть меня он хочет? — развеселился жрец. Куртис выглядел так, будто бы прямо сейчас потеряет сознание, и даже не пытался оспорить мои слова.

— Народ натравить?

Глаза жреца загорелись жутким голубым светом. Я поежилась и постаралась уменьшиться в размерах — мысли о том, что я поступила правильно, куда-то улетучились. Как и недавно в храме, от Сардонета, извиваясь, поползли щупальца воды. В сумраке подвала они казались не прозрачными, а почти черными, и рождали неприятные ассоциации с осьминогом. Вскрикнув, Куртис преодолел свое замороженное состояние и попятился, не сводя глаз с жидкости, упрямо двигающейся к нему, но не успел принц даже схватиться за ручку двери, как захрипел и упал. Я закрыла рот руками, чтобы не кричать от страха, а наследник эгидовского престола бился в судорогах, и пытался оторвать от себя водяную удавку, но пальцы его проходили сквозь воду, не в силах схватить ее.

— Живи пока, — передумал вдруг Сардонет и водяные нити опали, освобождая принца и оставляя его хрипеть и кашлять на полу. Переступив через Куртиса, жрец выглянул из подвала и кого-то кликнул.

— Леди Лорелла, вы пойдете с нами, — ощерился в подобии улыбки старик.

— Разумеется, — я кивнула и постаралась успокоиться, убеждая себя, что скоро увижу герцога. Вот только взгляд не могла отвести от лежащего мягкой куклой принца, и избавиться от дрожи, захватившей мое тело, тоже не получалось.

В подвал, споткнувшись на последней ступеньке, заглянул один из Одаренных. Мы виделись в храме, но не познакомились, и не сказать, что это меня расстроило.

— Владлен, этот мусор мы возьмем с собой, — приказал Сардонет, кивая на Куртиса.

Это они наследного принца мусором считают? Страшно представить, что они о моей персоне думают. Долго мучиться в предположениях мне не пришлось.

— А эту? — уточнил Владлен. У него оказался на редкость красивый голос. С таким густым красочным баритоном только со сцены вещать. Я вспомнила Дарлайн — она бы точно оценила. На внешность же жрец оказался неказист — жидкие, давно не мытые волосики липли к потному лбу, лицо покрыто огромными прыщами и красными шрамами, а тело, казалось, принадлежит десятилетнему ребенку, настолько мужчина был тщедушен.

— Она пойдет сама.

Владлен вывел меня из подвала. В холле, который я, как только прибыла в этот дом, преодолевала в компании Персива, уже стояли двое мужчин, ничем не напоминающих ни жрецов, ни хотя бы стражников. Я бы даже сказала, что они более походят на бандитов — такое жестокое и вместе с тем глупое выражение лица у них было. На меня они взглянули без особого интереса, повинуясь приказу Одаренного, набросили мне на голову мешок и вывели из дома.

Достаточно долгое время я созерцала только лишь холщовую ткань, неприятно щекочущую мне нос. Чувствовала, что меня посадили на лошадь, при этом грубо облапав, и кто-то сел позади.

Мешок с меня сняли уже в месте прибытия. Я огляделась и нахмурилась — мы были в храме Ротона: передо мной стоял тот же камень на треноге, а витраж, изображающий бога, пропускал свет, освещая темный храм. На мой взгляд, привозить меня в храм для того, чтобы вернуть ГримГайлу было странно, и могло быть оправданным только в одном случае — если…никто и не собирался меня возвращать.

Я, обуреваемая горестными мыслями, и прибывшие со мной головорезы, стояли в пустом храме, чего-то ожидая. От страха чувство голода мучавшее меня третий день притупилось, но жажда ощущалась особенно остро.

— Можно мне водички? — кашлянув, решилась я спросить. Мужчины переглянулись.

— Не положено, — отрезал один из них. Они были очень похожи: одинаковая одежда, похожие в своей бессмысленной жестокости взгляды темных глаз и идентичные позы — сложенные руки за спиной и широко расставленные ноги.

— А для кого не положено? — уточнила я. — Для пленницы, или для гостьи? — видя, что меня не понимают, постаралась пояснить:

— Просто я не до конца разгадала, в каком статусе здесь нахожусь, и вы могли бы внести хоть какую-то ясность, если бы…

— Ни для кого не положено, — квакнул второй мужчина, едва приоткрывая рот. Я с сомнением посмотрела на него, но решила больше вопросов не задавать.

Через пару минут в храм ворвался Сардонет. За ним маленькой стайкой двигались четверо жрецов, а на некотором отдалении от них, облепленные какой-то жижей, шагали Куртис и Персив. На лице принца были написаны паника, но судя по потухшему взгляду, со своей судьбой он уже смирился, зато Персив насмешливо смотрел на своих недавних товарищей и вообще, сокрушенным не выглядел.

Предатели остановились у жертвенника, рядом со мной, и я в изумлении смотрела, как темная густая жижа, покрывавшая их тела, пузырится, шевелится, сползает вниз и, самостоятельно формируясь в фигуру человека, становится Владленом.

— Впечатляюще, не правда ли? — хохотнул Сардонет, заметив мой брезгливый интерес.

— Он повелевает грязью? — догадалась я.

— Что-то вроде того, — Верховный Одаренный отмахнулся от меня, и обратился к наследному принцу.