— Ах ты, чертова кукла, опять за свое! — воскликнул Сёкити, пытаясь подняться. Но при его хромоте это было не так-то просто. Сёкити сидел на дамбе, и, чтобы не свалиться в воду, ему пришлось сначала перевернуться на живот, подтянуть к себе ноги, и только потом он смог встать.

Тем временем женщина из дома Икэмото уже ушла далеко вниз по тропинке. Она нарочно сняла с одного плеча лямку, и при каждом шаге пустая корзина вызывающе подпрыгивала на ее спине. Вид у нее был развязно-игривый и в то же время независимый.

— Слышал ты что-нибудь подобное, черт подери! — вскричал Сёкити, глядя ей вслед.

В порыве возмущения он забыл, для чего пришел к пруду, и неистово заколотил удилищем по воде.

— Никто уже ничего не помнит. И Икэмото запамятовала, как сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. А вот нам не забыть этот ад. И кому теперь нужны все эти кампании протеста, которые проводят каждый год.

— Замолчи, Сёкити, не надо так говорить!.. Гляди-ка лучше на поплавок. У тебя клюет.

И правда, поплавок удочки, которой он только что колотил по воде, вдруг резко ушел под воду.

Сёкити подсек, дернул удилище вверх и вытащил здоровенного карася — крючок застрял у него глубоко в горле. Неожиданная удача утихомирила Сёкити. В тот день ему, видимо, помогал сам бог — охранитель их краев, потому что он только успевал подсекать да вытаскивать карасей. В сумке у него оказалось добрых четыре килограмма рыбы. И все же после этого происшествия Сёкити и Сигэмацу перестали ходить к пруду Агияма.

Третьим в их компании был Асадзиро, который, так же как и Сёкити, состоял в отряде добровольного служения. Симптомы болезни у него были такие же, что и у Сигэмацу. Стоило повозить тяжелую тележку или поработать в поле, как на голове, у корней волос, высыпали мелкие нарывы и сыпь. Нарывчики засыхали только после того, как он начинал питаться поплотнее, чаще ходить на рыбалку и больше отдыхать. Однако ел он не то, что ему рекомендовал участковый врач. Знакомый прижигатель моксой посоветовал Асадзиро питательное и дешевое меню. Трижды в день он съедал по две чаши супа из бобовой пасты с сушеной редькой и обязательно выпивал при этом сырое яйцо. Кроме того, один раз в день ел чеснок. Стены в кладовке Асадзиро были теперь увешаны связками сушеной редьки. Лечение же ограничивалось еженедельным прижиганием моксой.

Асадзиро с самого детства любил рыбную ловлю. Он даже смастерил из бамбука замечательную ловушку. Вечером, накануне того дня, когда на Хиросиму была сброшена атомная бомба, Асадзиро отправился к мосту Сумиёси, спустился к реке и погрузил на дно свою бамбуковую трубку. На следующее утро он вместе с Сёкити пошел на работу. Воздушная тревога застала друзей около моста Сумиёси, они кинулись под мост и спрятались в лодке с навесом. Было время прилива, и глубина воды в реке достигала добрых двух метров. Вскоре дали отбой. Асадзиро вылез из лодки, извлек из воды свою бамбуковую трубку и снова скрылся под навесом, чтобы незаметно вытащить попавшегося в ловушку угря. Сёкити скользнул за ним под навес — старый залатанный кусок парусины, выкрашенной в ядовито-желтый цвет.

Ловушка для угрей представляла собой двухметровую бамбуковую трубку, снабженную специальным устройством, которое придумал Асадзиро. Трубка была мокрая, и Асадзиро стал тщательно вытирать ее полотенцем. Внезапно полыхнуло бело-голубое пламя, раздался неимоверный грохот. Лодку развернуло, и она ударилась бортом о соседнюю. Сёкити кубарем покатился по днищу и больно ударился лодыжкой о борт.

Оправясь от неожиданности, они заметили, что та часть бамбуковой трубки, которая выступала из-под навеса, обуглилась — то ли от ослепительного света, то ли от сильного жара. Когда трубку перевернули, из нее вытекло немножко теплой воды. Нос, корма и борта лодки обгорели, только металлический трос остался неповрежденным. Уцелел и желтый навес. Только это и спасло Асадзиро и Сёкити. Они не обгорели, не получили ожогов, хотя избежать последствий облучения им не удалось. Сёкити сломал себе ногу, когда стукнулся о борт, и хромает до сих пор. Обо всем этом друзья и рассказали Сигзмацу, когда он возвратился в Кобатакэ.

Итак, Сигэмацу и его друзьям пришлось отказаться от рыбной ловли. Тогда-то Сёкити и предложил заняться разведением карпов.

— Я все места себе не находил, думал, как бы утереть нос этой проклятой бабе из дома Икэмото. Вот и придумал,— повторял он.

По правде говоря, ничего особенного в его предложения не было. Да и осуществить его было нетрудно. В сезон посадки риса купить на рыбоводческой ферме в деревне Токиканэмару мальков, запустить их в садок близ дома Сёкити, подкормить, а перед наступлением сезона тайфунов выпустить в большой пруд Агияма. Друзья решили скинуться и купить три тысячи мальков.

— Вложим свои кровные денежки, и тогда никто уже не скажет, что мы занимаемся пустяковым делом. Неплохо бы только распустить слух, что купили мы двадцать, нет, двадцать пять тысяч мальков.

Сигэмацу и Асадзиро приняли план Сёкити без каких-либо возражении. Асадзиро тут же отправился в деревенскую управу и получил разрешение на запуск мальков в большой пруд. Предоставляя разрешение, управа оговорила, что право на ловлю рыбы распространяется на всех членов ирригационного комитета. Асадзиро не протестовал. Для него и друзей главным было то, что они могли теперь без стеснения ловить рыбу в пруду. Как говорил Сёкити, ловля рыбы, на которую потрачены деньги, пусть небольшие,— это уже не развлечение, а работа. Врачи продолжали настаивать на ежедневных прогулках, но друзья всячески от них уклонялись. Занятие это было не из тех, в какое можно вложить капитал. Другое дело — побеседовать у обочины дороги или в полдень подремать у часовни — это, правда, тоже не требует капитала, но освящено вековыми обычаями.

Получив заказ на мальков, молодой владелец рыбоводческой фермы в Токиканэмару самолично приехал на мотоцикле и тщательно обследовал весь пруд. Измерил температуру воды, сток, глубину, площадь, проверил, не загрязнен ли пруд химическими удобрениями, попадающими с полей, установил наличие естественного корма. Затем он вручил друзьям специальную карточку с пояснениями на английском языке, где были указаны количество и виды искусственной подкормки, необходимой для трех тысяч мальков.