Днем приехали оперативники. В этот раз «слоника» или подобных пыток ко мне не применяли, просто стали разговаривать «за жизнь». В конце они сказали:

– Слушай, Олег, а может, тебе уехать из нашего города? Воздух у нас почище будет, а то такие, как ты, воздух портят... И нам головную боль доставляешь – приходится тебя отслеживать, наблюдать, задерживать, разговаривать с тобой. А у нас и так много работы...

– Работа у вас такая... – ответил я.

– Какой ты все-таки несговорчивый! – продолжил оперативник. – А ты не боишься, что мы сейчас тебя выпустим, а предварительно позвоним кому-нибудь из бригадиров центральной группировки? Они тебя и встретят у ворот ментовки в лучшем виде! И повезут тебя, братишка, прямиком на кладбище...

Я промолчал. «Неужели, – подумал, – у них есть какая-то связь с центральной группировкой? Или они просто на понт меня берут?»

После двухчасовой беседы меня вновь вернули в камеру. Но уже в другую. Там сидели человека четыре. Камера была такого же размера.

Часа через два дверь приоткрылась, и появившийся в проеме старшина милиции выкрикнул мою фамилию.

– На выход! – сказал он.

Я вышел.

– Руки за спину! – приказал старшина. – Пойдем!

Мы шли по небольшому коридору.

– Стоять! – приказал старшина, остановившись возле открытой двери. Там было что-то типа караулки. За столом сидели несколько милиционеров и играли в карты. Еще один сидел на кушетке и читал газету. Один из сидящих обратился ко мне:

– Тебя, что ли, вчера оперативники задержали?

Я кивнул головой.

– Как фамилия?

Я назвался.

– К тебе это... жена приходила, жрачку принесла, – сказал он. – Вот, возьми. – И он протянул пакет.

Пакет наполовину был заполнен: сок, вода в пластиковой бутылке, печенье, несколько пачек сигарет.

– Мы тут немного взяли у тебя, – сказал милиционер, – но ты, наверное, не в обиде?

Я молча кивнул головой.

– А что, она ушла... жена моя? – неуверенно спросил я.

– Да нет, она тут, у отделения стоит, тебя ждет. Но мы не можем тебя выпустить, сам понимаешь!

– Ребята, – сказал я, – а я вам деньги заплачу. Дайте мне с ней немного поговорить! Хотя бы через окошко!

– Деньги? А как же ты заплатишь, если у тебя ничего нет? Тебя же обыскали!

– Она вам деньги заплатит.

– Я не знаю... – неуверенно произнес один из милиционеров. – Как-то вроде не положено... А ты давно женат?

– Да нет, мы молодожены.

– Ну что, может, дадим молодоженам поговорить? – обратился милиционер к своим коллегам.

– А чего же не дать? А ты нас не обидишь?

– Да что вы!

– Ладно, давай поговори. Давай, веди его в комнату для допросов!

Сержант повел меня в начало коридора. Там были несколько кабинетов для допросов. Он завел меня в один из них, закрыл засов с внешней стороны. Таким образом, я никуда выйти не мог. Сверху было маленькое зарешеченное окошко, стояли стол и два стула. Вот и вся нехитрая мебель.

6-е Главное управление МВД по борьбе с оргпреступностью к 1990 году значительно расширило свои ряды, увеличив численность до 930 сотрудников, аналогичный отдел в МУРе дорос до 100 оперативников.

Произошли изменения в криминальном мире. В годы застоя царил относительный порядок, основанный на строгом соблюдении воровских норм. Теперь положение резко изменилось. Старая воровская элита утрачивала свое влияние в криминальном мире. С появлением новых авторитетов резко обострились противоречия.

Изменилась и сама криминальная идеология. Если раньше символом воровского романтизма были «малины» – «чердаки» (излюбленное место встреч старых воров в законе), то новые авторитеты предпочитали встречаться в престижных ресторанах. С конца 80-х и начала 90-х годов на Западе возникает новый термин – «русская мафия», как самая беспредельная и жестокая преступная группировка.

Многие наши мафиози стали копировать своих западных коллег, особенно показанных в видеофильмах. Лидеры наших ОПГ тоже стали носить пиджаки с темными рубашками и темными галстуками.

Некоторое удивление вызвала в начале 90-х годов у наших сограждан любовь «новых русских» и криминальных авторитетов к малиновым пиджакам.

Несмотря на то что многие сегодняшние воры в законе и авторитеты свято чтут память о своих предшественниках, они прекрасно понимают, что прошлое безвозвратно ушло. Правило первых воров в законе – жить бессребреником – сегодня уже не в чести. Теперь все решают деньги. Отсюда и внешний облик нынешних авторитетов (так они теперь себя именуют) разительно отличается от того, что было раньше.

Нынешние воры в законе, которые сумели перестроить свое криминальное мировоззрение, быстро разбогатели и теперь живут в роскошных особняках, одеваются у лучших модельеров и ездят на представительских «шестисотых» «Мерседесах» и дорогих джипах.

Еще одна ступень в криминальной иерархии – бригадиры, которые являются связующим звеном между высшими и низшими членами группировки. Все они принадлежат к молодому поколению и по внешнему виду и поведению вполне подпадают под определение «новые русские». Они стали носить дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее толстую золотую цепь. Тогда по количеству золота сведущие люди судили о степени влияния человека, о «крутизне» его группировки.

Рядовые члены группировок, так называемые быки, тоже носят украшения в виде цепей, печаток и колец, однако они у них серебряные. Из верхней одежды они предпочитают удобные кожаные куртки или кашемировую парку, к которой обычно прилагается кепка из того же материала и с «ушами», из брюк предпочтение отдается не сковывающим движения «трубам» или слаксам. Последнее предпочтение объясняется производственной необходимостью: бык всегда должен быть готов к бою, а широкого покроя одежда в этом смысле самая удобная. Еще в середине 80-х годов небезызвестные любера сделали подобное открытие и, выезжая в Москву для коллективных драк, облачались в спортивные костюмы. Они же узаконили в этой среде и короткую стрижку, так как длинные волосы в драке, как известно, всегда на стороне противника.

Автомобили для братвы были и средством передвижения, и определенной визитной карточкой, говорящей об имидже бригады. Рэкетиры того времени предпочитали красные «девятки» и «восьмерки», старательно избегая отечественных «шестерок». Красный цвет в то время был очень модный. Этот цвет был выбран не случайно и напоминал цвет крови.

Тогда еще не были столь широко распространены заказные убийства, но иногда они случались, и часто исполнителю этой акции в качестве поощрения лидеры выкатывали новенькие, последней марки «Жигули».

Табель о рангах строго соблюдалась – никто из рядовых членов бригад без разрешения старших не имел права сесть за руль иномарки, особенно строго такое правило соблюдалось в провинции, где все на виду. Иномарками почти никто не пользовался, но вскоре они стали появляться. Первой модной и престижной машиной того времени был автомобиль шведского концерна «Вольво», на нем ездили высокопоставленные чиновники, богатые коммерсанты и столичные криминальные авторитеты вроде Сильвестра. Братва стала богатеть, и на иномарки пересели сначала бригадиры, а затем постепенно и другие лучшие люди группировок.

Модели иномарок тоже стали меняться, после «Вольво» широкой популярностью пользовалась машина немецкого автомобильного концерна «БМВ». Часто ее братва даже называла «Боевая машина вымогателя».

Мне на практике пришлось сталкиваться с такой машиной. Однажды одного из моих клиентов «закрыли» по статье «Перевозка и хранение оружия». Так получилось, что спустя некоторое время мне удалось это дело разрушить. И ребят выпустили, но машину, на которой они ехали, сыщики оставили в милиции, а затем, поняв свою ошибку, стали мне, как их адвокату, усиленно предлагать, чтобы братки пришли за машиной в отделение. Клиенты заподозрили, что их ждет «ментовская подстава». В то же время оставлять машину милиции им тоже не хотелось. Их старшие приняли решение, чтобы машину забрал я. Мне оформили доверенность, и вскоре я перегнал «БМВ». Но старшие неожиданно посчитали, что на «тачке поставлен сторожок», поэтому они решили передать эту машину мне.