Большевики и левые эсеры, составив единый блок и получив большинство, открыли Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. Председателем съезда избрали Спиридонову. За нее голосовало 246 делегатов. За Чернова - 233.84 Борьба, однако, только начиналась. Эсеры подняли вопрос об отношении съезда к Учредительному собранию. Резолюция эсеров, призывающая к защите Собрания, при голосовании, вопреки ожиданиям левоэсеровских и большевистских лидеров, получила большинство голосов. За нее голосовали не только эсеры и беспартийные, но и часть левых эсеров и большевиков.
Соотношение сил на съезде резко менялось в пользу эсеров. Многочисленные левые эсеры стали переходить в эсеровскую фракцию, прибывали новые делегаты от партии эсеров. По тактическим соображениям в эсеровскую фракцию начали записываться и некоторые беспартийные. Большевистско-левоэсеровский блок терял свое большинство. Чтобы спасти положение, левые эсеры зачислили в свою фракцию делегатов, не имевших оформленных мандатов. Эсеры пробовали протестовать, но безуспешно. На девятый день работы съезда, 4 декабря, они покинули съезд и до 11 декабря заседали отдельно, назвав себя "Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов (в составе 347 делегатов, стоящих на защите Учредительного собрания) ".85 Ими было принято несколько резолюций и воззваний, а на 8 января 1918 года назначен новый съезд.
После ухода эсеров большевикам и левым эсерам на съезде уже никто не противостоял. Свердлов не преминул поблагодарить ПЛСР за эту победу:
"В течение долгого времени нам совершенно не удавалось заложить какой-нибудь прочной основы для нашей работы в организациях крестьянства... Когда создался Второй Крестьянский съезд... победа оказалась на стороне левых эсеров, приехавших с мест".86
Разногласия между двумя партиями фактически сгладились. Левые эсеры уже не выставляли требования создания "однородного
социалистического правительства", 5 декабря 1917 г. проголосовали за резолюцию о мире, а на следующий день, вместе с большевиками, обвинили Исполком Первого Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов в борьбе с советской властью и соглашательстве с буржуазией и помещиками.87
В разгар работы съезда, 7 декабря, между большевиками и левыми эсерами было достигнуто очередное соглашение. В обмен на согласие ПЛСР придерживаться общей с большевиками политики на крестьянском съезде, СНК постановил "считать приемлемым привлечение [левых] с.-р, в министерства с некоторым изменением условий, предложенных ими".88 На следующий день Совнарком вновь обсудил возможность больше-вистско-левоэсеровского сотрудничества на уровне наркоматов и 9 декабря вынес постановление о вхождении левых эсеров в Совнарком. Штейнберг назначался наркомом юстиции; Трутовский -- наркомом по городскому и местному самоуправлению; Алгасов и Карелин (Михайлов) - "министрами без портфеля", членами коллегии по внутренним делам; Прошьян -- наркомом почт и телеграфов. Колегаев, как и было постановлено ранее, оставался наркомом земледелия, а Измаилович получил должность наркома по дворцам республики.89 На том же заседании Свердлов заявил о достижении полного соглашения с ПЛСР по всем пунктам, подчеркнув, что левые эсеры "обязуются проводить советскую политику".90
После ухода эсеров со Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов земельным делам съезд внимания почти не уделял. Этот вопрос был затронут лишь на последнем заседании, 10 декабря. От левых эсеров с большим докладом выступил делегат Саратовской губернии Н.С.Арефьев. Он осудил эсеров и Временное правительство, чья аграрная политика обусловила "успех народного восстания в октябре". В то же время Арефьев оценил декрет "О земле" как "благодетельный шаг". Арефьев подчеркнул также, что декрет "проникнут духом программы партии эсеров без всяких уступок и логических противоречий". За принятие этого декрета левый эсер благодарил Ленина. Он призвал делегатов высказаться за решение земельного вопроса в духе аграрной программы эсеров и провести в жизнь принцип
уравнительного землепользования: до утверждения Учредительным собранием -- на временной основе, а после -- на постоянной.91
Резолюция по докладу была утверждена большинством голосов. В ней, в частности, указывалось, что съезд утверждает новое "Положение о земельных комитетах" и "Временные правила об урегулировании земельными комитетами земельных и сельскохозяйственных отношений". Документы эти в наркомате земледелия разработали левые эсеры.92 В середине декабря большевики нашли возможным утвердить эти документы практически без изменений. ("Временные правила" после утверждения Совнаркомом стали называться "Инструкцией").93 "Положение" и "Инструкция" имели и политическое значение. Несмотря на свой временный характер, "до окончательной земельной реформы", они не упоминали об Учредительном собрании как о высшей и заключительной инстанции для выработки всех аграрных инструкций и законов.94
Примерно с этого времени левые эсеры поддерживали большевиков практически по всем вопросам внутренней и внешней политики.95 Но что давал большевистско-левоэсеровский союз каждой из двух партий? Может показаться, что выгоден он был только большевикам и с момента зарождения двухпартийной коалиции большевики только и делали, что обманывали простодушных левых эсеров. Такое убеждение, однако, вряд ли соответствует действительности. По отношению к эсерам и кадетам, не говоря уже о "буржуазных" партиях, левые эсеры вели себя точно так же, как большевики. По тактическим соображениям ПЛСР часто колебалась, но уже после того, как то или иное политическое решение было принято. Так было после раскола в партии эсеров, после принятия большевиками декрета о печати, после постановления о разгоне Петроградской городской Думы, после ухода эсеров со Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. Так было не раз и в 1918 году.
По отношению к левым эсерам кадеты и эсеры были на правом фланге фронта, а противник справа всегда виднее и ненавистнее. Наоборот, всегда вызывает инстинктивные симпатии у революционеров противник слева. Опасным он никогда не
кажется. Этой тактики "кооперирования налево" поочередно придерживались все политические партии России. Кадеты опирались на левых в борьбе с царским правительством, эсеры считали кадетов препятствием на пути к революции, а вот к левым эсерам относились как к незначительной партийной секте. Последние опирались на стоящих левее большевиков и с их помощью боролись против меньшевиков и эсеров. И только по отношению к большевикам все политические партии, кроме анархистов, стояли "правее". И там, где для левых эсеров большевики были верными союзниками, там для большевиков левые эсеры были потенциальными врагами. До тех пор, пока оставалась в России хоть одна партия, стоявшая "правее" левых эсеров и пользовавшаяся политическим влиянием, большевики готовы были идти на союз с левыми эсерами и даже на отступление перед ними.
Но неизменно твердым оставался курс большевистской партии на однопартийную диктатуру, а успехи этого курса были поистине громадны. За один месяц партия большевиков прошла путь от угрозы создания коалиционного социалистического правительства, где сами большевики оказались бы в меньшинстве, до двухпартийной системы правления, в которой все ключевые посты в государственном аппарате занимали большевистские функционеры. Но и двухпартийная система не устраивала большевиков. Как здесь не вспомнить позднюю остроту Бухарина: "У нас могут быть две партии: одна у власти, другая в тюрьме".96 А Сталин о том периоде писал: "Мы имели блок с левыми эсерами и делили руководство с ними... Фактически у нас уже тогда была диктатура пролетариата, так как мы, большевики, составляли большинство". Но подлинная диктатура пролетариата, по словам Сталина, была осуществлена лишь тогда, "когда руководство перешло целиком и полностью в руки одной партии, ...которая не делит и не может делить руководство государством с другой партией".97 Однако в первой половине 1918 г. большевики еще нуждались в левых эсерах. Влияние последних оставалось весьма значительным в сельских Советах. Именно это имел в виду Ленин, когда писал: