Рекс еще раз пролистал описания. Гидродемистификатор – прибор, испускающий лучи, возвращающие обычной воде ее исконные химические свойства: замерзание при минус восьмидесяти и испарение при плюс пятнадцати; направленный на человека, такой луч обращает его в десяток килограммов идеально сухого серого порошка. Правда, технология производства очень сложна и неспециалисту непонятна. А вот «мизерикорд» – небывалое до сих пор оружие для уничтожения сверху одновременно обеих личностей – и верхней, и нижней, – представлял собой устройство настолько простое, даже примитивное и по идее, и по конструкции, что непонятно было, почему до этого додумались только сейчас.

Рекс был отчаянно рад, что это попало ему в руки. Могло ведь и не попасть… Или попасть, но не ему.

Плохо быть младшим братом. Более активным, более талантливым, чем старший, но при этом – младшим.

То есть всегда в тени. Всегда вторым.

И вот наконец представился случай доказать, кто здесь на самом деле настоящий парень.

Такого душевного подъема Рекс еще не испытывал никогда.

– У нас есть портвейн? – спросил он Никиту.

– Да-а… – Никита растянула ответ. – Портве-ейн… – И как-то натянуто хихикнула.

– Ты не любишь портвейн? – спросил Рекс.

– У меня с ним связаны специфические воспоминания, – сказала она чуть жеманно. – Может, лучше коньяк? Или ром?

– Ром, – решил Рекс.

От Никиты пахло сандалом и чем-то еще, не менее притягательным. Он уже понял, что эта ночь будет их ночью. Впервые за долгое время Рекс почувствовал готовность расслабиться…

Удар в борт был силен. Рекс, схватив пистолет, бросился из рубки – и был сбит с ног жестким ударом в лоб. Сознания он не терял, но на несколько секунд утратил способность двигаться.

Захватчикам этого хватило. Шестеро в темных комбинезонах скрутили руки женщинам, бросили Рекса в капитанское кресло… Один из них наклонился над ним. На узком смуглом лице написана была крайне брезгливая мина.

– Эй, Холгерсон… ну-ка, моргни, скотина. Вот. А то я испугался, что ты легко отделался. Это было бы несправедливо по отношению к дамочкам…

– Я не… Холгерсон… – Слова вязли у корня языка; страшно тошнило. – Я не понимаю…

– Ну да. Ты не Холгерсон, а это не твоя посудина и не твоя девка. И мы сейчас извинимся и пойдем искать тебя дальше. Да? Ты так подумал?

– Но я действительно…

– Анри, зачем ты с ним болтаешь? – сказал сиплым голосом другой, высокий. – Хочешь узнать что-то новенькое?

– Нет. Но мне будет обидно просто прикончить этого гада. Да и смешно: напялил личину, будто и правда хотел смыться.

– Но это не личина! И я действительно не Холгерсон!

Анри лениво развернулся и дал ему по зубам. Рот наполнился кровью; что-то захрустело.

– Но послушайте! – воскликнула Никита. – Это правда не Джо! Джо застрелился прошлой ночью. Этот человек помог мне избавиться от трупа…

– Очень смешно, – сказал Анри. – Почти братья Маркс.

– Уверяю вас!..

Высокий и сиплый повернулся к Никите, сжал пятерней ее лицо и сильно толкнул. Видимо, он хотел, чтобы она ударилась о переборку, но промахнулся: девушка распахнула спиной дверь и с коротким вскриком опрокинулась через леер. Как в медленном сне, Рекс видел ее взметнувшиеся длинные ноги…

– Козел, – зло сказал Анри. Он перегнулся через борт, несколько секунд смотрел вниз… Вернулся. – Ну ты козел, Роже. Второго такого не найти даже в Алжире. Девушка-то при чем?

– Свалилась? – с кривой ухмылкой спросил Роже. – И ладно. Толку от нее… что она может знать, подстилка…

Рекс потрогал языком острые обломки зубов. Сильно сморщился.

– Вы французы? – выдавил он.

– Нет, мы эскимосы, – фыркнул Анри. – Разве ты не видишь наших узких глаз и оленьих кухлянок?

– Я американец.

– Надо же. А мы думали почему-то, что ты клоп. Вонючий клоп.

– Я настоящий американец. Я работаю на УСИ…

– Не знаю, на кого ты там работаешь, а вот то, что с твоей подачи боши сожгли четыре сотни ребят, – это я видел своими глазами. Так что…

– Это не тот, человек, – спокойно сказала Ультима. – Девушка пришла сегодня…

– Заткнись, сука. – Роже положил ей лапу на плечо.

– Я не Холгерсон, – стараясь выговаривать слова отчетливо, заговорил Рекс. – Мое имя Натан Коэн. Я служу в подразделении «Экстра»…

– Где бы ты ни служил, ты остаешься предателем, – сказал Анри. – И мы, отряд Сопротивления имени Вильгельма Телля, приговариваем тебя к смерти. Приговор окончательный, кассационные жалобы – только Господу Богу…

– Вы можете навести обо мне справки, – быстро заговорил Рекс. – Позвоните…

– Рекс!.. – предостерегающе крикнула Ультима – и тут же замолчала. Рекс увидел только, как расширились и остановились ее глаза – и услышал отчетливый хруст. Потом женщина мешком повалилась на пол.

– Ты объявил бабам войну? – устало спросил Анри.

Роже склонился над упавшей Ультимой, приподнял за волосы голову, уронил.

– Проклятие. Я хотел только заткнуть ей пасть… Да ладно, Анри. Что ты так смотришь? Шлюхи – те же предатели. Их тоже нужно убивать.

– Псих.

– Я не псих. Не называй меня психом.

– Псих! Извращенец!

– Нет! Я патриот! Я резал наци, как овец! Я вешал предателей! Вешал! А что ты делал, когда была оккупация? Отсиживался в Англии?

– Ты знаешь, где я был. Я восемнадцать раз прыгал в тыл к нацистам. Сам Донован вручал мне медаль конгресса! Тебе не в чем меня упрекнуть, мой друг Роже…

– Я тоже работаю на Донована, – проговорил Рекс, чувствуя, что челюсти уже разжимаются, а язык распух. – Я работаю на Донована. На Донована, будь вы прокляты, сраные ублюдки!!! Вы срываете самую важную операцию этой войны!..

– Не тренди, – сказал Анри. – Лучше скажи, где копии документов, и умрешь легко. А нет – я отдам тебя Роже. У него были две сестры, знаешь ли. Младшие. Тебе рассказать, что с ними сделали в гестапо, когда допытывались, где прячется их братец? И как он потом учился работать ножом? Рассказать?

И тут Рекс потерял контроль над собой. Ситуация прямиком пришла из кошмара, а в кошмарах люди над собой не властны. Он начал кричать: о том, что он еврей и многие его родные сидят в немецких концлагерях, а многие уже убиты, что он ответствен за важное звено в важнейшей операции, что Донован снимет скальпы не только с Анри и Роже, но со всех идиотов из Сопротивления, которые вместо того, чтобы искать и уничтожать настоящих предателей и пособников наци, мешают работать честному американскому разведчику…

– Какую еще операцию? – брезгливо спросил Анри, глядя поверх его головы.

– Мы должны уничтожить группу американских предателей-переговорщиков, которые готовы прекратить войну и дать убежище Гиммлеру и Борману в обмен на то, что Германия не будет переносить военные действия наверх…

– Американских? – тупо спросил Анри. – Ты сказал – американских? И после этого смеешь утверждать, что ты не нацист и не предатель?

– Да! Потому что мы боремся с предателями! мы – настоящие патриоты!..

– Он все врет, – мрачно сказал Роже, заходя Рексу за спину. – Ты же видишь, Анри, он просто пытается выиграть время. Где копии документов, мразь?

– Я не вру!!! – завизжал Рекс…

…Ультима медленно приходила в себя. Боль была страшная, в шее и плече, и при малейшем движении подкатывала липкая тошнота. И все же ей удалось подобрать под себя ноги и в несколько приемов, хватаясь за какие-то предметы, сесть. В глазах плавали размытые лиловые спирали. Ничто не удерживалось взглядом.

Потом ей как-то удалось (несколько мелких неловких движений, искрящая электрическая боль от лопаток до затылка – боль, парадоксальным образом прочищающая мозги) понять то, что она видит уже давно…

Со связанными за спиной руками, вывалив черный язык, висел и покачивался под начищенным медным поручнем, за который держатся во время шторма, Рекс. Босые ноги его мокро и вязко елозили по полу, размазывая вонючую грязь и кровь.