Сказал и исчез с глаз долой.

Как увидела несчастная царевна, что осталась она одна-одинёшенька, застонала и зарыдала так, что вот-вот сердце разорвётся. Прокляла она злую ведьму-гадалку, призвала на её голову адское пламя, горючий огонь. Да что толку! Увидела она, что слезами горю не поможешь, и собралась в далёкий путь — туда, куда приведёт её милость божия и любовь к мужу.

Добралась она до города, приказала выковать себе три пары железных постолов и стальной посох, изготовилась в дорогу и отправилась искать мужа.

Шла она и шла, миновала девять морей, девять земель, пробиралась вековыми дремучими лесами, спотыкалась о пни и коряги, сколько раз падала, столько подымалась. Ветви хлестали её по лицу, кустарники в кровь раздирали руки, но она всё шла вперёд и не оглядывалась. Наконец, полумёртвая от усталости и горя, но с надеждой в душе, добралась она до одного домика.

Глядь, а в нём живёт Луна.

Постучала царевна в двери и попросила впустить её отдохнуть немного; да к тому же пришло ей время родить.

Мать Луны сжалилась над бедной женщиной, приютила и позаботилась о ней. А потом спросила:

— Как добралась ты сюда, молодушка, из чужих краёв?

Несчастная царевна рассказала ей о всех своих бедах и под конец молвила:

— Поначалу возблагодарю я господа, что он направил сюда мои шаги, а потом и тебя, что не оставила ты меня и не дала погибнуть в час рождения моего дитяти. А теперь скажи мне, не знает ли твоя дочка, Луна, где мне искать моего мужа?

— Нет, не может она того знать, милая, — отвечает ей мать Луны. — Иди-ка ты на восток, пока не доберёшься до самого Солнца. Может, оно что-нибудь и знает.

Хозяйка накормила странницу жареной курицей и велела сберечь все косточки, ни одной не потерять — ей, мол, от них большая будет польза.

Ещё раз поблагодарила царевна за приют и за добрый совет, скинула железные постолы — они уже поистёрлись, — обула другие, положила косточки в узелок и с младенцем на левой руке, а с посохом — в правой, снова пустилась в путь.

Пришлось ей теперь переходить через песчаную пустыню. Так труден был путь, что шла она — два шага вперёд, один назад. Билась, билась и вышла наконец из тех песков, да только попала в высокие зубчатые да овражистые горы. Карабкалась она с утёса на утёс, со скалы на скалу, и, когда добралась до плоскогорья, показалось ей, будто она в рай попала. Отдохнула немного — и снова в путь, всё выше и выше. Острые камни и кремнистые глыбы в кровь изодрали ей колени и локти. А горы были такие высокие, до самых облаков. Меж высоких вершин пролегали глубокие пропасти: через них перебиралась царевна, цепляясь руками и помогая себе посохом.

Но вот, в конце концов совсем измученная, добралась она до светлых чертогов.

Там жило Солнце.

Постучала царевна в дверь и попросила приюта. Мать Солнца приняла её и подивилась на женщину из дальних стран. Заплакала она от жалости, услыхав горестный рассказ странницы, обещала спросить Солнце, сына своего, о заколдованном кабане, а потом спрятала царевну в погреб, чтоб не почуяло Солнце, что она здесь, когда придёт домой, — сердитым возвращалось оно по вечерам.

На следующий день узнала царевна, что чуть не попала в беду: Солнце и вправду почуяло человека с того света. Да только мать успокоила сына, сказала, что ему почудилось.

Царевна приободрилась, увидев, как добра к ней мать Солнца, и спросила:

— Скажи, матушка, отчего же гневается красное Солнышко? Ведь оно такое светлое и ясное, столько добра людям делает.

— А вот почему, — ответила мать Солнца, — поутру мой сын стоит у врат рая, потому весел он и улыбается всему свету. Среди дня приходит к нему скорбь и печаль: видит он все прегрешенья людские, потому и пылает он таким жаром и зноем. А к вечеру гневен и сумрачен, потому что подходит к адским вратам. Таков уж его обычный путь, и лишь потом он возвращается домой.

Мать Солнца сказала царевне, что спрашивала сына о её муже, а Солнышко ответило, — ничего, мол, о нём не знает. Живёт он в большом густом лесу, так что Солнце не может заглянуть в чащи и заросли. Остаётся одна надежда — спросить у Ветра.

Накормила хозяйка царевну жареной курицей и тоже велела беречь куриные косточки.

Сменила странница вторую пару износившихся до дыр постолов, взяла узелок с косточками, ребёнка на одну руку, посох в другую и отправилась к Ветру.

На атом пути пришлось ей ещё труднее. Проходила она по высоким горам, из которых вылетали языки пламени, через нехоженые леса, через ледяные поля и снежные сугробы. Чуть было не погибла несчастная. Но упорством своим поборола она все препятствия и добралась до горного ущелья, такого большого, что в нём семь городов могли бы уместиться.

Там жил Ветер.

Странница постучала в калитку и попросила приюта. Мать Ветра сжалилась над ней, впустила и приютила. А потом, как и в доме у Солнышка, спрятала, чтоб не почуял её Ветер.

На другой день сказала хозяйка царской дочери, что муж её живёт в тёмном лесу, куда ещё топор не добирался. Построил он там себе дом, навалил стволы один на другой, переплёл их прутьями и живёт там один-одинёшенек, злых людей боится.

Накормила она царевну жареной курицей и велела сохранить косточки, а потом посоветовала идти за Млечным Путём, что ночью на небе сияет. Коли пойдёт она так следом, то и доберётся до своего мужа.

Царевна со слезами радости поблагодарила за добрый совет и радостную весть и отправилась в путь.

Теперь бедняжка ни днём, ни ночью не отдыхала, даже поесть не останавливалась, так жаждала она найти мужа, посланного ей судьбой.

Шла она до тех пор, пока не истёрлись и последние постолы. Сбросила она их и пошла босиком. Не боялась ни грязи, ни колючек, не смотрела ни на занозы, ни на ушибы, когда падала или спотыкалась о камни.

И вот наконец вышла царевна на прекрасную зелёную поляну у самого леса. Душа её радовалась на цвет и на мягкую траву. Посидела она тут немного, но как увидела птиц, сидящих парочками на ветвях деревьев, её взяла такая тоска по мужу, что горько заплакала, вскочила и побрела дальше с ребёнком на руках да с узелочком с костями через плечо.

Вступила она в лес. Зелёная трава ласкала ей ноги, но она на траву уже не смотрела, не слушала звонко щебетавших птиц, не рвала цветов по зарослям, а шла напрямик через чащу. По приметам, какие указала ей мать Ветра, она поняла, что это должен быть тот самый лес, где живёт её муж.

Три дня и три ночи блуждала она наудачу по лесу, но ничего найти не могла. Наконец, выбившись из сил, упала она на землю и пролежала неподвижно целый день и целую ночь, ничего не пила и не ела.

А потом снова собрала бедняжка все свои силы, поднялась и, шатаясь, побрела дальше, опираясь на свой посох, хоть от него проку было мало, так он источился. Только и держалась на ногах из жалости к младенцу, хоть и груди уже не могла ему дать, — молока не было, — да из любви к мужу, которого искала.

И вот не сделала царевна и десяти шагов, как увидела дом в чаще, как раз такой, как говорила мать Ветра. Насилу добралась до него. В доме не было ни окон, ни дверей. Видно, вход был сверху. Обошла царская дочь кругом; лестницы нигде нет.

Как тут быть? Ведь войти-то нужно!

Призадумалась странница; пыталась было вскарабкаться наверх, да напрасно. Совсем было пришла она в отчаяние, не зная, как же выйти ей из беды?! И тут пришли ей на ум те куриные косточки, какие она несла с собой всю долгую дорогу: «Ведь недаром говорили мне, чтобы берегла я эти косточки и что пригодятся мне они в нужде».

Вынула она косточки из узелка, подумала немножко, взяла две косточки, да и приложила их концами одну к другой. Глядь, а они крепко-накрепко прилипли друг к другу. Вот чудеса! Приложила она ещё одну, потом ещё, смотрит — и эти тоже прилипли.

Тогда сделала она из этих косточек два шеста высотой в дом и прислонила их к стене на ладонь друг от друга. А потом стала складывать концами другие косточки, и вышли из них маленькие палочки; наложила их поперёк длинных шестов — получились ступеньки лестницы. Эти ступеньки тоже крепко к шестам прилепились. Положит она ступеньку и взбирается на неё, а там кладёт и дальше. Всё выше да выше росла лестница, вот уж царская дочь добралась почти до верху, а тут одной ступеньки и не хватило…