От этих мыслей меня отвлек Вахтанг, травивший очередной анекдот:

— Идет, значит, зомби по лису. Корзинку, тобто, зафатыв. Увроде как пирожочки несет. Идет, идет и вдруг его наизнанку выворачивает. А контролир, энтот, значит, в кустах сидит, бачит и кажет: «Вот тоби и червона шапочка приперлося!»

Я и Сиплый засмеялись так, что чуть животы не полопались. Вот только Молчун сидел хмурый. Глядя на нас с Сиплым, он впервые за все время моего с ним недолгого знакомства заговорил:

— А ведь Варнава так и погиб… Вляпался в «изнанку».

Хорошее настроение как рукой сняло. Я, конечно, слышал об аномалии «изнанка», но никогда ее не изучал. Я вдруг представил, как человека выворачивает наизнанку. Мне стало дурно. Чтобы как-то разрядить обстановку, я спросил Сиплого:

— А как вообще случилось, что Варнава туда попал?

— Ну, как это… Да просто тошно мне об этом рассказывать, понимаешь?

— Да, ладно тебе, расскажи. Легче станет. Проверено.

— Ох… Ну, в общем слушай. Пошли мы с ребятами в очередной рейд. Не сразу, конечно, после выброса, хотя после него хабара бывает — завались! а дня эдак через два. Было у нас одно местечко, незаметное, но «рыбное». В рощице одной, значит, небольшая такая полянка, а на ней угнездились «электра» с гравиконцентратом. Так вот там после выброса сначала такая круговерть поднимается, что за десять шагов башку оторвать может. А вот через день-два, иногда три, аномалии разряжаются и из них буквально валят артефакты. Не первый сорт, конечно, средней цены, но зато много. И ходить до туда не так опасно, как куда-нибудь вглубь Зоны. На Склады или к Могильнику, например. До того, как эту точку нашли, мы иногда чуть ли не до Припяти ходили. А рощица почти под боком, если идти с Кордона от лагеря, ближе к Агропрому. Да и оттуда таскать не сильно далеко: Сидорович рядом.

— Что еще за Сидорович? — спросил я.

— Да старикан один, тограш. Один держит в своих руках всю торговлю на Кордоне и на части Свалки. Цены, конечно, у него не всегда приемлемые, зато довольно часто попадаются интересные заказы из-за Кордона на вроде бы простые и распространенные, для здешних мест, вещи. Ту же «блестинку», красная цена которой стольник, в лучшем случае полтора, иногда чуть ли не с руками отрывает, если заказ на них большой. Я-то сразу смекаю, где их побыстрее и побольше достать, а Молчун торгуется. Почти всегда продаем больше, чем пятьсот рэ за штуку. А иной редкий артефакт, типа «соверена», удается продать больше чем за двадцать тысяч. Если ты Сидоровичу такую штуку приносишь, то он гарантированно накинет тысченку-другую, только чтобы ты именно ему продал. Часто Сидорович сам задания дает. По его заказу и пошли мы тогда за артефактами. Вроде все как обычно было: и зверья в достатке, и ловушки, и радиация. Обыкновенная ходка, в общем. Но как только мы к точке подходить стали, в голове как будто что-то треснуло. Мы-то поначалу и внимания не обратили. Бывает ведь иногда такое в Зоне. Идем дальше. Вот уже и рощица та видна. И вдруг вой. Черонобыльцы объявились…

— А что еще за чернобыльцы? — спросил я.

— А еще говоришь, что по Зоне ходил! Баклан ты самый настоящий!

— Ходил я по Зоне, не врал я! Я даже кровососа завалить в одиночку смог! — огрызнулся я.

— Хлопец, ты лапшу-то на уши не вешай! — сказал Вахтанг.

— Если не верите, то спросите Доктора, когда вернется. Он труп кровососа видел. Все сокрушался, что я «такого красавца» завалил!

— Ладно, Гроза Кровососов, остынь, — осадил меня Сиплый. — Дальше слушать будешь?

— Буду, — буркнул я.

— Так вот… на чем я остановился?

— На чернобыльцах.

— Так вот. Чернобыльцы — то ли мутировавшие волки, то ли мутировавшие собаки, то ли фиг его знает что еще. Я лично склоняюсь к тому, что это бывшие волки, которые водились в окрестностях Чернобыля еще до первой аварии на ЧАЭС. Многие поговаривают, что эти твари стали появляться еще тогда. Конечно, не прям такие, какие они сейчас. Тогда, наверное, только процесс пошел превращения волка обыкновенного в чернобыльского пса. А как станция во второй раз взорвалась, так процесс этот многократно ускорился. И получилось, что чернобылец благодаря мутациям стал сильнее, выносливее, злобнее и умнее. А еще он получил возможность контролировать собачьи стаи и плодить фантомов. В общем, опасная получилась зверюга. И на этих чернобыльцев мы наткнулись. Те нас в кольцо взяли. Много их было — штук пятнадцать наверняка. Точно сказать трудно — наплодят фантомов и поди разбери, кто только картинка, а кто настоящий. Ну, мы быстренько встали спина к спине в круг, чтобы со всех сторон отбиваться можно было и давай их из «калашей» поливать. Да только толку от этого мало было. Все скачут и скачут, воют. А вой у них нехороший. Послушаешь — будто сердце сжимает. Жуть просто. Мы стреляем, а они еще больше воют. Орут прямо. Короче, говоря, я гранату из подствольника выпустил туда, где псов этих больше всего было. Не прогадал. Штук пять сразу убил. В кольце ихнем дыра образовалась. И мы туда рванули. Нас немного эти твари поцарапали, правда. Потом Варнава еще гранату из подствольника выпустил. Чернобыльцев кого поубивало, кого контузило. Остальные разбежались, а раненых и контуженных мы добили. В общем, дальше пошли, за хабаром. А Варнава идет и все радуется: как он ловко чернобыльцев из подствольника шарахнул. И вдруг упал ногами вперед, на спину. Как доска. И тут его прям выворачивать начало. Не сразу всего, а постепенно. Видать, «изнанка» слабенькая была. Он орет благим матом, выбраться пытается. Мы ему помогать бросились, да не смогли. Видать, что-то задела Варнаве «изнанка», судорога его свела. И начал он из «калаша» палить. Палит и орет, визжит, хрипит. Мы залегли, да только меня все равно пулей задело. А потом что-то взорвалось. Наверное, «изнанка» добралась до его боекомплекта. Все на пару метров вокруг заплескало кровью и кишками… Мерзко… и жалко, горько! Наказала его Зона за чрезмерную радость…

Сиплый всхлипнул. Заплакал. На вид такой суровый, а плачет. Не исковеркала его еще Зона. Я когда собирался в свою третью экспедицию в Зону, своими глазами увидел, что она с человеком сделать может. Наша группа стояла у вертолетной площадки, ждала транспорт. Когда вертушка приземлилась, из нее буквально выгрузили несколько военсталкеров и моих «коллег по цеху». У некоторых был сумасшедший взгляд, двое выглядели глубокими стариками, третье вообще что-то мямлили себе под нос, закатив глаза. А один, как я слышал потом, вообще потерял чувство жалости и сострадания и разучился говорить. Жуть. И это после первого выхода в Зону! Правда, работала эта группа с северной стороны Янтаря, изучала псионическое излучение. У нас потом судачили, что именно из-за него у них «мозги набекрень повернулись».

От воспоминаний меня оторвал Сиплый, протягивая бутылку с водкой и кусок хлеба.

— Выпей. За Варнаву… это… Еще разок помянем… Хороший был сталкер.

Мне пришлось хлебнуть водки. Гадость, конечно. Не люблю я водки. Организм не принимает. Передал бутылку весельчаку Вахтангу, который сейчас сидел и, по всей видимости, глотал слезы. Дальше очередь дошла до Молчуна. Он осушил бутыль почти до дна.

— Чтобы тебе хорошо лежалось, Варнава. Я не забуду, как ты меня тогда из «горячего пятна» вытащил.

Молчун допил остатки водки. На душе было паршиво.