Режиссер. Вы обещали рассказать историю, господин драматург. Прошу вас. У меня много актеров, есть голоса на любой вкус.

Драматург. Хорошо. Только должен предупредить, история эта сложная, можно сказать, даже необычная. Я давно ее вынашивал, но сознаюсь, что хорошо представляю лишь ее идею. Ну да не беда, в ход мысли всегда можно вмешаться.

Режиссер. Одно условие. Я обязан предоставить слушателям стройную и логически ясную пьесу, запутанное действие было бы нежелательно. Прошу

вас это учесть.

Драматург. Попытаюсь, насколько это возможно.

Режиссер. Слушаю вас.

Драматург. Итак… Представьте мужчину…

Режиссер. Его имя?

Драматург. Не знаю, это безразлично. Обыкновенный человек, как вы, как я.

Режиссер. Ну а профессия, положение хотя бы?

Драматург. Это тоже неважно.

Режиссер. Гм. Могу я узнать хотя бы страну, где он живет?

Драматург. Это все мелочи.

Режиссер. Но ведь должен же этот мужчина где-то жить!

Драматург. Ну хорошо. Представьте далекую холмистую местность, затерявшуюся где-нибудь в унылых горах, или озеро в час заката, большой город, а может быть, сосновый лес, необъятную равнину или… в общем, любое место в этом подлунном мире.

Режиссер. Прямо как в сновидениях.

Драматург. Да, как в сновидениях. Затем представьте комнату, где спит наш герой.

Режиссер. Хорошо.

Драматург. Обратите внимание на три момента: всепоглощающая ночь, одинокая душа и пропасть сна, в котором пребывает душа…

Режиссер. Вы замолчали?

Драматург. Мне трудно начать свой рассказ: боюсь остаться непонятым.

Режиссер. Я переспрошу, если будет непонятно.

Драматург. Спрашивайте, этим вы только поможете мне.

Режиссер. Рассказывайте.

Драматург. Прямо перед нашим героем, спящим, между лампой и кроватью сидит его двойник – словно тень, отбрасываемая горящей лампой, и смотрит на него.

Режиссер. Его двойник?

Драматург. Вам не нравится такой поворот?

Режиссер. Нет. Это нереально. И потом, слишком часто злоупотребляют этим дешевым трюком.

Драматург. Мне кажется, вы не правы.

Режиссер. Но ведь так начинается действие?

Драматург. Вы с ним не согласны?

Режиссер. Я высказал свое мнение, теперь продолжайте.

Драматург. У главного героя должен быть спокойный голос, в котором, однако, чувствуется некоторый страх.

Режиссер. Пожалуйста.

Драматург. Двойник должен иметь глубокий голос, отчетливый и сильный.

Режиссер. Как пожелаете.

Драматург. Разбуженный шумом, мужчина просыпается и, застыв, смотрит на своего двойника. Наш герой окаменел, парализованный первым страхом. Постепенно страх проходит, герой говорит уже спокойно и внятно.

Мужчина. Кто вы?

Двойник. Не спрашивайте.

Мужчина. Что вам надо от меня, ночью?

Двойник. Увидите.

Мужчина. Вы – вор?

Двойник. Нет.

Мужчина. Зачем вы пришли?

Двойник. Чтобы сказать вам, что вы приговорены к смерти.

Мужчина. Вы пришли ко мне ночью, сидите на моей постели, я вас не знаю, а вы говорите, что я приговорен к смерти.

Двойник. Да, именно так.

Мужчина. И кто же приговорил меня?

Двойник. Я не знаю.

Мужчина. За что?

Двойник. Был убит человек.

Режиссер. Я вынужден возразить.

Драматург. Я вас слушаю.

Режиссер. Где же ясность? Если кто-то приговорен к смерти, то должно быть известно, и кто приговорил.

Драматург. Мне не хотелось бы вставлять сцену суда.

Режиссер. Не посягайте на законы драматургии, коллега.

Драматург. Что же вы предлагаете?

Режиссер. Господи, ну хотя бы какой-нибудь суд.

Драматург. Согласен. Верховный суд.

Режиссер. Начните все сначала.

Мужчина. Кто вы?

Двойник. Не спрашивайте.

Мужчина. Что вам надо от меня, ночью?

Двойник. Увидите.

Мужчина. Вы – вор?

Двойник. Нет.

Мужчина. Зачем вы пришли?

Двойник. Чтобы сказать вам, что вы приговорены к смерти.

Мужчина. Вы пришли ко мне ночью, сидите на моей постели, я вас не знаю, а вы говорите, что я приговорен к смерти.

Двойник. Да, именно так.

Мужчина. И кто же приговорил меня?

Двойник. Верховный суд.

Мужчина. За что?

Двойник. Был убит человек.

Мужчина. Мне-то какое дело до этого человека? Я не убивал.

Двойник. Убил я.

Мужчина. Вы – убийца?

Двойник. Да, я – убийца.

Мужчина. Тогда должны умереть вы.

Двойник. Верховный суд постановил, что вам следует взять на себя мою вину и умереть за меня. Мужчина. Это ошибка.

Двойник. Верховный суд никогда не ошибается.

Мужчина. Но ведь я невиновен.

Двойник. Вы не видели моего лица, потому и говорите так. Я передвину лампу. Вот, теперь свет падает на меня. Ну?

Мужчина. Боже мой!

Двойник. Вы не должны меня бояться.

Мужчина. Но я вижу себя! Это мое лицо, это я!

Двойник. Да, я – ваш двойник.

Мужчина. Мои глаза, мои губы…

Двойник. У вас дрожит голос.

Мужчина. Уберите свет! Уберите свет! Я не могу больше смотреть на вас!

Двойник. Вы так не нравитесь себе?

Мужчина. Уберите свет!

Двойник. Пожалуйста.

Мужчина. Как вы меня нашли?

Двойник. Верховный суд послал меня.

Мужчина. Верховный суд… Опять этот суд.

Двойник. Он послал меня передать вам приговор.

Мужчина. Я невиновен.

Двойник. Каждый из нас виновен в чьей-то смерти.

Мужчина. Я не убивал.

Двойник. Да, убил я.

Мужчина. Какое мне до этого дело? Какое мне дело до вашей вины? Почему я должен отвечать за то, что сделали вы?

Двойник (неумолимо). Вы сделали бы то же самое, если бы оказались на моем месте. Моя вина – это и ваша вина. У нас одно лицо, одно тело, душа, мы были схожи уже в зародыше.

Режиссер. Если позволите, я прерву действие.

Драматург. Мне будет трудно потом продолжить.

Режиссер. Двойник действует от лица Верховного суда?

Драматург. Возможно.

Режиссер. Но ведь он постоянно об этом говорит.

Драматург. В конце концов вы сами вложили в его уста эти слова.

Режиссер. Надо внести ясность. Действительно ли это приговор Верховного суда или этот суд – всего лишь выдумка двойника?

Драматург. Мне это безразлично.

Режиссер. Вы уклоняетесь от ответа.

Драматург. Я могу сказать лишь одно – в нашей пьесе важна только мысль о Верховном суде.

Режиссер. Тогда она должна прозвучать яснее.

Драматург. Вы педант, сударь.

Режиссер. Нет, я просто режиссер.

Драматург. Не будем спорить. Представьте небольшое здание в стиле рококо с многокрасочными узорами, зал суда с безвкусными статуями правосудия; полдома утопает в зелени огромного парка; в густой листве могучего кедра, акации, пихты. В дни суда среди деревьев теряются черные автомобили судей. Слышно, как где-то стучит дятел, кричит кукушка… Солнце, застрявшее в листве, серебряные брызги фонтана… Это вас устроит?

Режиссер. Прямо сон какой-то.

Драматург. Да, все как во сне.

Режиссер. И этот Верховный суд приговорил героя к смерти?

Драматург. Вроде того.

Режиссер. Приговорил, потому что все люди виновны в чьей-либо смерти?

Драматург. Так утверждает Верховный суд.

Режиссер. Но эту мысль нельзя понимать дословно!

Драматург. Верховный суд понимает ее дословно.

Режиссер. И что же дальше?

Драматург. Признаться, дальнейшее действие представляется мне лишь в общих чертах. Думаю, вскоре после визита двойника в дом ворвались полицейские и арестовали героя по приказу Верховного суда.