Ларист вздохнул, а я подумал: он здорово поднаторел за последнее время. Значит, наука президентства все-таки пошла ему на пользу. Ишь, как объясняет — как в военном училище: первое, второе, третье — рассчитайсь! И сразу все понятно, а следовательно, все так и нужно. Но ведь мы-то не в училище…
— Ну, а как с тем — из восточной провинции? — упрямо сказал я. — Он-то не энергетик, беды особой не будет, если его сменить.
Президент удивленно посмотрел на меня. Ему, видно, казалось, что всех бывших при Аргамеддоне следовало приставить к тому же делу, раз они его вели.
— Извини, Анвар, — пояснил я. — Но у меня тоже две задачи. Первая — текущая: сохранить тебе жизнь сегодня, а вторая — перспективная: сделать все, чтобы ты жил и завтра…
Тут президент по своему обыкновению громко расхохотался и махнул рукой: все, замяли, хватит об этом. Тем более, что по селектору сообщили: в приемной посылка от Народного Кибернетика. «Полимодель».
Поскольку это было моим делом, я и занялся посылкой. Главное было в том, чтобы она не оказалась из разряда тех посылок, что мы десятками посылали Аргамеддону по разным каналам, в том числе и по военной почте. Но, видимо, у диктатора был специалист по подобным штучкам, ни одна из них своей цели не достигла, и его ждала другая судьба. Тем более другая судьба должна быть у Лариста.
Убедившись, что президент свой кабинет покидать не собирается, а со двора на его окна никто через прицел не смотрит, я спустился на первый этаж в приемную. Дежурный лейтенант — молодой, с румянцем на щеках и с нахальным выражением глаз — показал мне записку и вручил чемодан. Размашистым почерком Со-куры на фирменном бланке Народного Министерства Кибернетики было написано: «А. Л.! Посылаю вам „Полимодель“. Работать с ней — сплошное удовольствие. Ваш Сокура».
— Открывайте! — приказал я дежурному.
Лейтенант хихикнул, посмотрел наверх, будто я делал что-то самовольное, но, поймав мой взгляд, повиновался.
В чемодане находилось неизвестное электронное устройство, сродни, как мне показалось, походной радиостанции, телевизору и пишущей машинке.
— Компьютер! — безошибочно опознал прибор лейтенант, — Вот эта хреновина с клавиатурой — вводное устройство, а экран — дисплей… На курсах проходили…
— А минирование вы на курсах проходили, лейтенант? — спросил я его. — Знаете, сколько «пластика» можно уместить под обшивкой?
— Так это же из Министерства Кибернетики! — удивился дежурный. — Принес мой знакомый, я его хорошо знаю…
Наглость в его глазах исчезла, и я смягчился, попросил показать, на какие кнопки нужно нажимать, чтобы «телевизор» — или как его там? — «дисплей» заработал. Дело в том, что двадцать лет назад, когда я учился, компьютеры были только в учебниках, и хорошо еще, что я это слово знал.
Лейтенант уверенно щелкнул тумблером, заиграл па клавиатуре, высветил что-то на экране, тут же стер и удивился отсутствию места для смены каких-то дискет — он это место назвал «памятью». Наконец он догадался:
— В нем всего одна программа, только какая?
Название «Полимодель» ни о чем ему не говорило так же, как и банальная фраза, выполненная готической вязью, под экраном: «От судьбы не уйдешь». Зато мне она говорила о многом.
Лейтенант зашлепал по клавишам, как заправская машинистка, и на экране выступили слова:
«Авентуза — козел»
Вот чему учат в наших военных училищах! Пока я выговаривал дежурному офицеру, а он стоял по стойке «смирно» и выслушивал все, что я о нем думал, надпись замигала на экране и исчезла. Зато выступили другие слова:
«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО. МЕНЯ ЗОВУТ „ПОЛИМОДЕЛЬ“. Я ПРОГНОЗИРУЮ БУДУЩЕЕ С ТОЧНОСТЬЮ 0,999(9). ПРОШУ, ВАС НАДЕТЬ МНЕМОШЛЕМ».
Я мигом сообразил, что за обруч был пристегнут к верхней крышке внутренней стороны чемодана. От него к корпусу устройства тянулся тонкий многожильный кабель.
— Лейтенант, раз начали — продолжайте. Только представьтесь своим именем! — приказал я.
Офицер, шмыгая носом, как десятилетний мальчуган, взял из моих рук обруч-мнемошлем и, сняв фуражку, надел его на стриженую голову. Затем заиграл на клавишах:
«Прошу сменить имя. Меня зовут Ирвинг Трампа».
«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО, Я ОЩУЩАЮ ВАС. СКАЖИТЕ ДАТУ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ»-
Офицер помедлил и набрал:
«28 октября 1985 года».
«СПАСИБО. ТЕПЕРЬ НАЗОВИТЕ СВОЮ ДОЛЖНОСТЬ».
«Заместитель командира взвода охраны Административной Дивизии Народной Армии», — написал Трампа.
«ХОРОШО, ЗНАЧИТ, ВЫ ВОЕННЫЙ. КАКИМ ВЫ, ИРВИНГ, ВИДИТЕ СВОЕ БУДУЩЕЕ?»
У лейтенанта глаза полезли на лоб, и он обратился ко мне:
— Что тут писать? Откуда я знаю?
— Пишите, что хотите! — сказал я строго.
«Вижу себя командиром взвода», — глянув на меня искоса, ввел ответ Трампа.
«КОМАНДИРОМ ВЗВОДА ВЫ БУДЕТЕ. А ТЕПЕРЬ, ВНИМАНИЕ! ПОДУМАЙТЕ И СКАЖИТЕ, КОГДА ВЫ УМРЕТЕ?»
— Она с ума сошла! — воскликнул лейтенант.
— Думайте! — с угрозой в голосе приказал я.
Лейтенант потянулся было к затылку, чтобы почесать его, но, наткнувшись на металл обруча, поправил его, подумал и написал:
«Я умру в возрасте 90 лет».
«РАНЬШЕ!» — поправила его машина.
На лице молодого лейтенанта отразились муки мышления.
«Я умру в возрасте 80 лет».
«РАНЬШЕ!» — бесстрастно возразил экран.
Лейтенант усмехнулся и, набравшись смелости, заявил;
«Я умру в возрасте 25 лет».
«НЕВЕРНО, ИРВИНГ. ПОЗЖЕ. ДУМАЙТЕ».
— «В 50 лет», — наугад ввел число офицер.
«СПАСИБО, ДОСТАТОЧНО. ПРОШУ ЗАПОМНИТЬ ПРОГНОЗ. У МЕНЯ НЕТ ПРИНТЕРА, ВЫ УМРЕТЕ В ВОЗРАСТЕ ШЕСТИДЕСЯТИ ДВУХ ЛЕТ OT ДВУСТОРОННЕЙ ПНЕВМОНИИ. КОНЕЦ».
Лейтенант снял обруч, нервно засмеялся.
— Теперь я заговорен от всех пуль и снарядов! — и воскликнул он. — Придумают же эти ученые…
Я стал сворачивать кабель и закрывать чемодан.
— А что же вы, капитан? Не хотите узнать, когда концы отдадите?
Можно было не отвечать нахальному офицеру, вчерашнему курсанту, но я ответил:
— Я знаю это, лейтенант. Я умру в один день с президентом…
Это было правдой. Я был уверен в этом и готовился к этому. Сколько раз я представлял себе, как это произойдет: как кто-то будет стрелять в президента, как я буду стрелять в этого «кого-то», как будут стрелять в меня… Кому-то рано или поздно надоест играть с президентом в прятки, и тогда начнется. Хорошо бы, конечно, узнать заранее об этом дне — тогда многое можно будет сделать. Скажем, попытаться выстрелить первым, а если это бомба, то перевернуть все вверх дном и найти ее, а если это яд, то прожить этот день на консервах… Или, по крайней мере, надеть чистое белье. Неприятно, когда ты мертв, а на тебе грязная рубашка…
Первой моей мыслью было дать машине отстояться. Если там находится «пластилин с часиками», то когда-нибудь он даст о себе знать. Но потом подумал, что Сокура, если ему это очень надо, придумал бы что-нибудь похитрее — даром он, что ли, кибернетик? Например, включение взрывного устройства при наборе на экране имени президента.
«КАК ВАС ЗОВУТ?» — спросит она.
«Анвар Ларист», — наивно ответит президент.
«ПРЕКРАСНО, — скажет машина. — ВОТ ТЕБЯ-ТО МНЕ И НАДО».
И подключит взрыватель.
Я отволок чемодан в подвал Дома Правительства, где когда-то давным-давно был зал для заседаний, а сейчас размещался стрелковый тир, который мор служить одновременно и бомбоубежищем. Надо было проверить эту версию. Тир был пустынен, и я снова распаковал «Полимодель», включил ее, но отстукивать имя президента поостерегся.
Экран отсвечивал мертвенно-зеленым цветом, а надпись на панели словно завораживала — «От судьбы не уйдешь». Было во всем этом что-то нереальное, фантастическое — оно метило в сердце и нейтрализовало мозг, мешало думать. Но я преодолел это в себе, и ясное понимание ситуации заставило меня выключить «Полимодель». Все это хорошо — вызывать на себя огонь, пробовать возможную отраву на вкус, зажигать спичку, чтобы прочесть надписи в пороховом погребе. Но достойна ли эта роль капитана безопасности?