Послѣ окачиванія водой рекомендуется окурить больного въ постели. Для этого пользуются „раковиной“ (обрѣзокъ лошадинаго копыта), которую смачиваютъ въ смолѣ и кладутъ въ черепо́къ или на заслонку „въ жаръ“ (горящіе угли). Дымомъ окуриваютъ больного, котораго, вмѣстѣ съ дымящимъ черепкомъ или заслонкой, наглухо накрываютъ одѣяломъ, однорядкой или шубой. Если при этомъ больной будетъ чихать, – значитъ, дѣло идетъ на поправу, а если больной и задыхается отъ дыму, да не чихаетъ, – долженъ умереть.

Иногда къ смолѣ и раковинѣ прибавляютъ „пѣтушиную кровь“; бываетъ, что обходятся и безъ раковины, съ одной пѣтушиной кровью: съ хребта убитаго пѣтуха выдергивается клокъ перьевъ, смачивается кровью и бросается „въ жаръ“. Для женщины нужна кровь курицы, для дѣвочки – кровь моло́дки.

„Если въ лѣсу или въ полѣ случайно найдешь кости коровы или лошади и увидишь, что „черезъ глазъ трава выросла“, – бери эту траву, какая бы она ни была: ею надо обкуривать больного лихорадкой“ (Е. А. В-ва).

Хорошо помогаетъ отъ лихорадки „кос(т)ь отъ пропастины“, найденная на „сори́щѣ“, въ полѣ или въ лѣсу. Кость эту завертываютъ въ тряпку и кладутъ больному „въ голова́“, чтобы тотъ не зналъ. По утрамъ, незамѣтно для больного, кость прячутъ, а къ ночи опять

332

кладутъ – „такъ ночи три подлаживаютъ эту кос(т)ь подъ больного“ (Е. А. В-ва).

Весьма полезнымъ средствомъ отъ лихорадки признаются „куричьи кости“. Больному совѣтуютъ: тайно отъ всѣхъ зарубить курицу и одному, ни съ кѣмъ не дѣлясь, съѣсть ея мясо, а кости сложить въ мѣшочекъ и подвѣсить гдѣ-нибудь въ укромномъ уголкѣ избы или амбара, чтобы никто этого не зналъ и не видалъ, и не трогать, – лихорадка броситъ.

Часто употребляютъ „смѣсь мочи, рѣтешнова соку и черемши“. Смѣсь сквашивается. Сокомъ (жидкой частью) ея поятъ больного, а гущей натираютъ (А. Г-хъ). Моча (собственная) употребляется и въ соединеніи съ натертой рѣдькой; смѣсью натираютъ все тѣло (Е. А. В-ва).

К. Т. Р-на примѣняла противъ лихорадки такое средство: изъ бумаги дѣлала грубую „маску“ (достаточно вырѣзать глаза, носъ и ротъ). „Когда пойдешь до вѣтру за большимъ, накрой все (испражненіе) маской, поцѣлуй ее, поклонись и скажи: „прощай, кумушка!“ Три раза плюнь и вза́дпятки уйди“.

Если лихорадкой больна женщина, ее надо попоить водой, въ которой „побу́лькалась“ свинья; если лѣчатъ беременную женщину, надо ее поить той водой, гдѣ „бродилась су́пороса свинья“. Больного мужчину поятъ водой, въ которой „бродился боровъ“. Во всѣхъ случаяхъ больной не долженъ знать, какого происхожденія принимаемое имъ лѣкарство (К. Т. Р-на).

Изъ травъ, признаваемыхъ дѣйствительными противъ лихорадки, называютъ вонючій корень, крапиву глуху́ю, глухой ладанъ, копеечникъ, борцовку, порѣзную, огурешный цвѣтъ.

Ѳ. М. Г-на „ладитъ“ отъ лихорадки на воду; при этомъ читаетъ „молитвы“: 11a, 11b, 11c, 11e.

О. П. Ф-ва читаетъ наговоръ 11d и „ладитъ“ 6 или 12 зорь, „а если боль шибко застарѣна, приходится ладить 24 зари“.

Въ то время какъ противолихорадочныхъ средствъ имѣется въ распоряженіи деревенскихъ лѣкарей значительное число, противъ нѣкоторыхъ другихъ болѣзней народная медицина признаетъ себя почти безсильной; такъ, „можно сказать, что не имѣтъ противъ себя настоящихъ лѣкарствовъ“ -

4. Оспа. При натуральной оспѣ тѣло больного натираютъ водкой (повсемѣстно). Чтобы привитая оспа подымалась и чтобы въ это время больной не страдалъ, привязываютъ къ тѣлу „пунцову тряпку“ (Ѳ. М. Г-на).

5. Скарлати́нъ ничѣмъ не лѣчатъ; „не болѣ, что очерчиваютъ. Ужъ какъ онъ осилитъ, ничего не подѣлаешь“ (Е. А. В-ва).

333

6. Тётка. „Та же лихорадка“, – говоритъ Ѳ. М. Г-на. Она читаетъ указанныя выше молитвы, поитъ „рѣтешнымъ“ сокомъ, а выжимками натираетъ тѣло больного. Эти выжимки потомъ нельзя выбрасывать какъ попало; можно на улицу – къ стороночкѣ. „Ладить подъ полной мѣсяцъ нельзя: толку не будетъ, боль убывать не будетъ; ладить надо на ущербъ“.

Въ предупрежденіе заноса болѣзни въ домъ, кладутъ подъ порогъ или въ передній уголъ старую ось (Бадаръ, Тулунъ).

7. Тифъ. „Отъ него ничѣмъ не упользуешься“ (Ѳ. М. Г-на).

Боль въ грудѣ. „Натрудишь, а то съ печали быватъ“. Пьютъ талиновый настой (С. Н. В-ва).

„Водянка отъ простуды бываетъ. Опухоль пойдетъ по тѣлу, тѣло нальется водой, въ родѣ су́кровицы. Потомъ, какъ смёртно, приступаетъ къ сердцу. Безъ дохтуро́въ не вылѣчиваютъ, да и дохтура́-то только поддерживаютъ, а совсѣмъ не вылѣчиваютъ: смёртна боль“ (Е. А. В-ва).

Дурная крови́ща – „нату́жная боль. Кровища застаивается и отягощаетъ: какъ подушка лежитъ на плечахъ и на горбу“ († Василій Алексѣевичъ Лѣнивцевъ; с. Шарагулъ). Ставятъ банки. На другой годъ послѣ этого кровь ужъ снова просится. Если перетерпишь, – возьмется чирья́ми. В. А. Лѣнивцевъ ставилъ каждый годъ до сорока банокъ; обычно ставятъ гораздо менѣе; нѣкоторые – одну или двѣ.

„Большой бѣды нѣтъ въ томъ, что много крови банки возьмутъ“: во-первыхъ, это – дурная, ненужная, даже вредная кровь, а, во-вторыхъ, весной нетрудно восполнить трату: стоитъ только больше пить березоваго чаю. „Надо выбирать сладкую березу. Жаро́ву не надо: она не сладка, – надо прися́дистую… Подрубить ее, нацѣдить березовки въ чайникъ ли, въ котелокъ ли, и (в)скипятить“. Этимъ березовымъ чаемъ пополняется кровь. Вѣдь, „березовка – та же кровь“, иначе она не запекалась бы и не краснѣла бы, гдѣ ея много течетъ (с. Шарагулъ).

Желтуха, жалуни́ца, жалтуни́ца отъ простуды больше приключается. „Пе́рва (сперва) мочь будетъ желта, глаза желты, самъ будетъ желтый; потомъ боль собирается около сердца. Такъ и задавитъ… Передъ смертью (больной) дѣлается такой желтый – просто па́левый. Хвораютъ долго: Кузьма Касперовъ (тулуновскій крестьянинъ) три года хворалъ. Боль не ли́пка“ (Е. А. В-ва).

Лѣчатся отъ нея:

334

1. Наваромъ трехгодовалаго овса, трехгодовалаго вѣника и трехгодовалой вербы (с. Тулунъ).

2. Наваромъ волчьей саранки съ трехгодовалымъ вѣникомъ и такимъ же овсомъ, – „въ недѣлю на ноги поставитъ“, увѣряетъ Ѳ. М. Г-на.

3. Талиновымъ настоемъ (с. Икей).

4. Наваромъ девятильника, саранки (Тулунъ, Бадаръ), тополя (Тулунъ, Манутъ).

5. Вшами безъ наговору: въ хлѣбъ закатываютъ вошь и даютъ больному, „только такъ, чтобы тотъ не зналъ“ (А. Г-хъ).

6. Яйца-болтуны тоже въ дѣло идутъ. Старухи-воро́жки и лѣкарки ихъ хранятъ. Яйцо-болтунъ кладется вмѣстѣ съ трехгодовалымъ вѣникомъ, такимъ же овсомъ и такою же вербой; берутъ отъ каждаго понемножку („гля славы“) и завариваютъ; потомъ поятъ больного, одѣтаго въ па́левую рубаху (Е. А. В-ва).

Приходилось слышать много разсказовъ о случайномъ выздоровленіи. Вотъ одинъ изъ нихъ; слышанный мною отъ С. Ѳ. В-ва.

Въ дер. Рубахиной (въ 8 в. отъ г. Нижнеудинска) въ одной семьѣ была невѣстка, больная жалуни́цей. Въ рабочихъ семьяхъ не любятъ больныхъ… „Разъ на покосѣ въ полдёнки всѣ легли отдыхать. Всѣ въ шалашѣ уснули, только де́верю не спалось. Вотъ, видитъ онъ – къ больной невѣсткѣ подползаетъ змѣя и, не успѣлъ онъ подняться, проскользнула ей въ ротъ (она давно ужъ спала съ открытымъ ртомъ) и ушла въ нутро… Побыла тамъ сколько-то время и выползаетъ па́лева – желтая, смотрѣть дурно!.. Уползла змѣя къ рѣкѣ. Должно, обмылась и опеть ползетъ въ шалашъ – прямо къ женщинѣ. А та спитъ – не просыпается. Опеть залѣзла въ ротъ, въ нутро. Побыла тамъ и снова выползаетъ – желтая, но ужъ не такая, какъ въ первый разъ. Ушла къ рѣкѣ, обмылась. Въ третій разъ идетъ. Заползла въ ротъ… Деверь вдругъ испугался: „А вдругъ змѣя не выйдетъ назадъ… Что-то долго не вылазитъ“… Нѣ́та-нѣ́та вылѣзла она, и желтаго на ней такъ што-не́што… Уползла. „Очиститъ себѣ мѣсто и останется тамъ, въ нутрѣ“, – догадался парень и рѣшилъ убить гадину, какъ только она подползетъ къ шалашу. Такъ и сдѣлалъ. Жаръ свалилъ. Всѣ встали. Встала и невѣстка. Деверь ее спрашиваетъ, что̀ она видѣла во снѣ. – „Видѣла я во снѣ, будто холодную воду пила. Много воды выпила – и такъ славно мнѣ стало. И теперь вотъ такъ-то легко мнѣ“… Такъ и вылѣчилась баба“.