В понедельник – семинар Бизенталя, но пойти Леви не смог: взглянул на себя в зеркало и не пошел. Он никогда не был сторонником применения физической силы, об этом и думал, глядя на свою распухшую физиономию.

Несколько раз Леви звонил Эльзе, и она несколько раз звонила ему, собиралась навестить, но Леви хотелось побыть одному. Он снова и снова мысленно проигрывал драку, когда побеждая, когда нет; пытался читать, но больше всего стоял перед зеркалом и надеялся, что когда-нибудь снова будет себя узнавать.

К вечеру он уже выглядел намного лучше. Постоянные холодные компрессы быстро рассасывали опухлости, оставались еще ссадины.

Болела спина, там, куда мерзавец ударил коленом, но это не беда.

Во вторник утром в дверь забарабанила Эльза. Еще не впустив ее на порог, он понял, что она смертельно напугана.

– Ты что, сообщил полицейским? Грабители же сказали, что найдут нас: у них есть наши имена и адреса. Зачем ты пошел в полицию, ты ведь говорил мне, что не пойдешь...

– Эльза, что ты мелешь? Клянусь, я ничего подобного не делал.

– Хромой... – начала она.

– Что хромой? Говори!

– Когда я вышла из дома, сейчас, утром, – а он стоит и за мной пошел.

– Ты уверена? Ты рассмотрела его лицо?

– Ты обещал, что не пойдешь в полицию, а пошел, ты ведь ходил? Хромой нашел меня...

Леви попытался успокоить ее.

– Клянусь тебе, никуда я не ходил. Наверное, ты ошиблась. Это и впрямь был тот самый хромой?

– Я видела человека на улице, он стоял, я поняла, он за мной – и хромает. Я зашла за угол – он за мной... Я побежала.

– Ну что ты, Эльза, в Нью-Йорке, должно быть, миллионов девять одних хромых. Ты не знаешь разве, Нью-Йорк этим знаменит – Национальная Ассоциация Хромых проводит свои съезды только здесь.

Разбавляя вымысел достоверными фактами, Бэйб говорил и говорил... Потом поставил кипятить воду, сейчас они выпьют растворимого кофейку... Скоро Эльза начала отходить. У него с ней все получалось, вот что здорово! Ближе к полудню она уже признала, что все это были ее фантазии. В полдень заявила, что чувствует себя прекрасно.

Они сходили подряд на два фильма Бергмана – «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», Бэйб – старый поклонник Бергмана, а Эльза смотрела его фильмы в первый раз. Затем он сводил ее в дешевый ресторанчик. Потом проводил домой, там они немного пообщались, и наконец он вернулся к себе.

Бэйб вымотался, поэтому уснул мгновенно. Утром он вдруг осознал, что фантазии Эльзы имеют под собой почву: даже спросонья он почувствовал, что в комнате не один.

Еще не успев даже испугаться, Бэйб ровным страшным голосом процитировал из какого-то гангстерского фильма:

– У меня пистолет, стрелять я умею, если только дернешься – размажу мозги по стенке.

Из темноты послышался голос, который Бэйб знал и любил больше всех на свете:

– Не убивай меня, Бэйб.

Бэйб как пружина вылетел из кровати.

– Ой... Док! Вот это да!

– У тебя хорошо получается, – заметил Док.

Бэйб испустил боевой клич, что он делал весьма редко. Но какого черта, все можно в тех редких случаях, когда приезжает твой единственный и неповторимый старший брат.

Как только Бэйб щелкнул выключателем, Док воскликнул:

– Ого!

– Что?

Док указал на ссадины:

– Физиономия.

Бэйб пожал плечами.

– Так, пустяки. Не хочу об этом говорить. Стычка в парке, и упоминать не стоит. Я написал тебе об этом. Приедешь – прочитаешь.

– С тобой все в порядке?

Бэйб кивнул. Когда Док беспокоится, он становится похож на квочку.

– Знаешь, вообще-то сделай мне одолжение, не читай, выкинь то письмо, хорошо?

Док поиграл цепочкой с ключами, где среди прочих был и ключ от квартиры Бэйба. Крутанув цепь несколько раз, он высоко подбросил ее и, не глядя, поймал за спиной. Все было сделано одним движением, этот фокус Бэйб видел с раннего детства, только в прежнее время летали мячики или мраморные шарики. Теперь, когда они были вдвоем, Док делал этот фокус, принимая важное решение. Хотя, может, Бэйб и ошибался: фокус стал привычкой...

– Сожгу, – пообещал Док и ослабил узел галстука. – Я был в поездке, работал, дома меня ждал непристойный образец куртуазной прозы с описанием Ее Светлости. Вот я и счел нужным растрясти зад и приехать сюда, увидеть ее, пока она не начала восхождение в рай.

– Ерунда какая, – сказал Бэйб, – ты сам знаешь, я не такой.

Док плюхнул дорожную сумку на письменный стол.

– Ты не такой, да? Ты дефективный и не отвечаешь за свои поступки. Там у тебя такие перлы, я даже не все слова понял!

– Ерунда какая, – повторил Бэйб.

Док оглядел комнату. Вид замызганный. Полы голые, все покрыто пылью. Везде кипы книг, из дивана торчат пружины, ванна грязно-серого цвета.

– Ты творишь чудеса, – сказал Док.

Он был здесь только раз, спустя две недели после того, как Бэйб въехал в комнату.

– Да, не совсем то, чего хотелось бы, – признал Бэйб, – и дизайнер мой очень небрежен. Уволить его, что ли, но ведь с моей комнатой справится не каждый.

Док открыл сумку, из нее вытащил три бутылки красного вина, посмотрел их на свет от настольной лампы.

– Я думаю, осадок не успел взболтаться. Открывалка есть?

Бэйб показал в сторону кухни, уже предчувствуя лекцию о достоинствах бургундского вина.

– Я открою «Мулен-а-Ван», – сказал Док. – Это сорт божоле, поразительный вкус, вот увидишь. – Он сосредоточился на процессе открывания.

– Здорово, – вяло отозвался Бэйб и начал негромко храпеть, закатив глаза.

– Давай, давай. – Пробка не поддавалась. – Этот сорт считается королевой божоле.

– Чудесно, Бог ты мой, – выдавил Бэйб, всхрапнув погромче.

Док не обращал внимания.

– Я бы хотел обратить твое внимание на сочетание сортов винограда.

Бэйб картинно уронил голову и начал храпеть и посвистывать.

– Ты неотесанный мужлан, – засмеялся Док. – Ладно, ладно, не буду больше о вине.

– Капельку, – сказал Бэйб, – я сейчас тренируюсь на двадцать миль, а выпивка портит дыхание.

– Бургундское – не «выпивка», – сказал Док, моя стаканы. – Извини, что смеялся, над твоим жильем. Ты студент, на кой черт тебе дворец? Живи как хочешь.

– Да я и не обижался.

– Замечательно! Знаешь, все вокруг посходили с ума, не угадать, что произойдет в следующую минуту. Я вот утром в «Уолл-стрит джорнэл» прочитал про одну калифорнийскую фирму. Не поверишь, но в этой Калифорнии живут одни умники, туда прочих, видимо, не пускают жить. Ну так вот, эти парни с западного побережья запатентовали одну штуку... Как же она называется? Постой-ка, постой-ка, они называли ее ме-етт-ла. Это такая длинная палка с пуком соломы на одном конце. В «У. С. Джорнэл» полагают, что на этой штуке парни сделают себе состояние. Те заявили, что этой ме-етт-лой можно подметать все что угодно, полы, например.

– Ничего не понял, – сказал Бэйб.

Док оторвался от крана с ржавой водой.

– Господи, Бэйб, как можно жить в такой клоаке?

– Стаканы уже чистые, – ответил тот, – наливай свою огненную воду.

Док разлил вино в стаканы, покручивая бутылку, чтобы капли не стекали.

Бэйб отпил. Док тоже. Бэйб еще не видел брата навеселе. Сам старый Гомер Вергилий более чем превысил среднюю норму выпивки в семье. По крайней мере в последние годы. Да, в последние. Нехорошие последние годы.

– Дорогое?

– Да, а что?

– Да ничего. Запах у него дорогой. И мягкое оно. Когда я от вина не кашляю, значит, пью что-то дорогое. Нефтяной бизнес, должно быть, процветает?

Док поднял свой стакан для тоста.

– Нефтяной бизнес процветает всегда, – и он отвесил поклон вроде молитвенного.

– Восток не там, – сказал Бэйб.

– Я кланяюсь в сторону Детройта, дурачок, «Дженерал моторс» важнее для Америки, чем Иисус.

– Грязные мерзавцы и воры. – Бэйбу не нравилось место работы Дока и род его занятий: буровые установки, торговля по всему свету, загрязнение всего света.