В этом Ионов сильно сомневался, хотя немного тревожился за Сину и самую каплю  за Лада; тот, конечно, Ионову совсем не нравился, но после того, как парень узнал, кто помог спасти Настю и маму, был готов поменять свое мнение коренным образом.

Еще Игорь имел сомнительное удовольствие познакомиться с Голодом. Огромный морт, напоминающий перепившего стероидов и анаболиков качка, постоял перед дверью  пару минут, изучая парня, а потом сообщил: когда Владыка поймет, что «эта дохлая лягушка» ему не нужна, Голод лично сожрет Ионова.

Игорь угрозой действительно впечатлился.

Еду ему чаще всего приносила равнодушная и какая-то совершенно отмороженная Саломея.

Кроме того, в замке постоянно раздавались взрывы, слышались крики и угрозы, кто-то за кем-то гонялся, собираясь раскроить череп. Как объяснил Война, Гнев иногда умудрялся повышать голос даже на Владыку (правда, после этого неделями отсиживался где-нибудь в темном и укромном уголочке, стараясь не отсвечивать). Но в основном, обычный распорядок долговязого тощего мужчины состоял из десятка попыток убить маленькую Фобос. Та, поначалу, не разобравшись, у кого из сородичей какой характер, не очень удачно попробовала на Гневе свои способности, подумав, что шутка должна получиться веселой. Нет, посмеялись-то тогда все... даже Гнев, но теперь морт, оказавшийся крайне злопамятной сволочью, постоянно пытался нанести Фобос повреждения, несовместимые с жизнью.

Еще в замке обитали Деймос и Лилит, Смерть, Зависть, Алчность, Лень, Гордыня, пара типчиков с именами князей ада: Вельзевул, Астарот, кто-то там еще; конечно, сам Владыка и с пару десятков неизвестных личностей, которые были слабее Войны, а потому его внимания и интереса не удостаивались.

Игорь, подумав, что комплект смертных грехов (так же как и отрицательных библейских персонажей) получался неполным, пришел к выводу, что конкретно пришибленный чем-то тяжелым Владыка либо продолжал экспериментировать (а потому многие имена еще оставались вакантными), либо посчитал нерентабельным создание, ну, например, той же Похоти или Иуды.

В замке с легким щелчком провернулся ключ, и в комнату прошла Саломея.

Проводив подошедшую с подносом тощую морту взглядом, Ионов в очередной раз отметил, что в ней никогда ничего не менялось. Остальные «Рыцари», как нарек своих созданий местный глава, пытались учиться жить, обзаводились привычками, где-то добывали новую одежду. Саломея же ходила всегда она в одном и том же бесформенном белом балахоне, на котором имелась парочка дыр (один разрыв на ткани точно оставила плеть Игоря) и еще несколько пятен. Обрезанные по плечи волосы морты представляли из себя хаос спутанных, неровно торчащих во все стороны прядей.

О том, что кроме всего, у Саломеи напрочь отсутствовали эмоции, он уже упоминал. Единственное, что заставляло ее хоть немного оживать - упоминание Владыки. А еще у нее была отвратительная привычка называть собеседников «мясом».

- Сколько я буду еще вот так сидеть? - Игорь позвал девушку. - Когда объяснят, зачем меня нужно было притаскивать сюда?

- Владыка знает, когда придет время...

- То есть плана замуровать меня тут до самой старости нет?

Морта промолчала, предлагая Ионову самому подставить ее первый ответ к новому вопросу и получить универсальное решение.

Замок снова сухо щелкнул.

Игорь, вздохнув, все-таки подошел к столику.

На подносе стояла небольшая пиала, наполненная густой, почти черной кровью какой-то неудачливой мерви. И предполагалось, что такой обед - именно то, чего не хватало Ионову в этой жизни.

Первые дни ему вообще приносили человеческую кровь. Точнее, он не то, что бы был в этом уверен, просто она выглядела совсем обычно. А еще быстро сворачивалась и ужасно пахла. Насколько он помнил из уроков биологии, кровь переваривалась очень плохо и, в большом количестве попадая в желудок, могла вызвать тошноту и рвоту. Поэтому первое время «еду» Игорь вежливо игнорировал. Потом, после нескольких дней голодовки (хорошо хоть в простой воде его не ограничивали) начал сатанеть. Он подозревал, что поскольку, как выяснилось, от человека в Ионове было не так уж много, то кровь должна была выявить его другую часть. А потому сдерживался из последних сил.

На четвертый день Война контрабандой притащил ему пару самых обычных бутербродов с колбасой и даже постоял на стреме те несколько секунд, которые потребовались Игорю, чтобы удавом, почти не разжевывая, заглотить еду.

Как объяснил для себя позицию рыжего Ионов - морт четко разграничивал понятия «слабак», «враг» и «противник». Игорь пока являлся для него интересным противником, с которым можно было хорошо подраться, а потому, чтобы в итоге не получить вместо парня скелет, не способный самостоятельно передвигаться, Война решил озаботиться  здоровьем Ионова.

После того раза кровь изменилась. Как объяснила Чума: переводить на парня и так дефицитный продукт больше не собирались, поэтому нашли похожий аналог. Мервей в Нере водилось предостаточно, так что проблем с их добычей не возникало. Правда, мысль, что морты употребляли в пищу не только людей, но и друг друга, то есть были каннибалами, как-то сильно напрягала Ионова.

Он еще раз тоскливо посмотрел в пиалу.

Темная кровь едва заметно отливала перламутром и на шестой день голодовки (от бутербродов давно осталась лишь светлая память) выглядела не так уж и отвратительно.

- Нельзя мне, например, картошку фри принести или салатик «Цезарь»? - позвал Ионов, не особенно надеясь, что кто-то его услышит.

- А еще диетическую колу...

Война поскрипел в замке отмычкой и прошел в комнату.

- Можно просто кофе. Черный, без сахара, - разрешил Ионов.

Морт заржал и, сцапав с подноса посудину, большими быстрыми глотками опустошил ее.

- Неужели не противно есть себе подобных?

- У нас такой богатый выбор, знаешь ли, - фыркнул Война, смерив Игоря оценивающим взглядом, - как вариант, можно наесться песка и закусить стеклом, но не уверен, что это поспособствует улучшению пищеварения. Для мервей еще не построили ни одного кафе, куда можно было бы зайти и попросить меню. Поэтому слабейшие становятся пищей для остальных. И такое устройство мира мне нравится куда больше, чем ваши непонятные социальные роли, про которые любит задвигать Чума.

- В таком случае, я десерт или закуска?

- А это ты сам решишь, - спокойно сообщил Война. - Но если продолжишь воротить нос, даже на роль аперитива не сгодишься. Послушай, Ионов, мне глубоко равнозначно, зачем ты нужен Владыке; просто здесь чертовски скучно. Поэтому если, увидев бесполезность, тебя отдадут Голоду, это будет, конечно, печально, но я быстро найду новый объект интереса. А вот ты уже не сможешь ни себя пожалеть, ни попытаться как-то изменить ситуацию в свою пользу. Я видел, что ты можешь, когда не сдерживаешься  - вот это достойно. А то, что передо мной сейчас - неинтересно и жалко. Ты же чувствуешь то же, что и мы. Теперь-то точно должен!

- Ого, какой у тебя словарный запас, долго речь заучивал перед зеркалом? - ядовито заметил Игорь, немного уязвленный словами Войны. По мнению самого парня, то, что он до сих пор, даже в такой ситуации, контролировал себя, говорило об отличной выдержке, а не о бездеятельности.

Несколько реплик морта поставили все с ног на голову. Получается, вместо того, чтобы быстренько накачаться этой дрянью и разнести свою тюрьму по камешкам, Игорь пестовал прокрастинацию и боялся за себя.

Или Войну просто подослали с заранее сочиненным текстом?

Парень упрямо посмотрел в прищуренные оранжевые глаза морта.

- Спасибо, я предпочту остаться жалким.

- Помни эти слова, когда завтра тебя отведут к Владыке. И в лабиринте тоже помни... в Крыле слишком мало развлечений, чтобы сразу подать тебя Голоду на блюдечке.

Последняя реплика вызвала волну дискомфорта. Объект «лабиринт», чтобы под этим не подразумевалось, не мог обернуться ничем хорошим. Война подхватил поднос и спокойно направился к двери, будто бы совсем не стеснялся показать, что легко вламывался в комнату к пленнику.