Сердце, наконец, перестало рвать уздечку, привязывающую его к груди. Иван больше не чувствовал на себе веса легкого, гибкого тела. Он открыл глаза и приподнял голову. Велены не было рядом, он нахмурился и окликнул ее. Дверь из соседней комнаты отворилась и в спальню вошла кикимора в зеленом сарафане.

— Ну как, все, что ты мне только что тут простонал все еще в силе? — насмешливо спросила она.

— Велена, кто сделал с тобой это?

— Что "это"?

— Чья рука повернулась превратить тебя в кикимору? Скажи мне, я убью этого мерзкого колдуна! — запальчиво пообещал царевич.

Она покачала головой.

— Какой ты стал смелый! А с чего ты взял, что не наоборот — кто-то дал мне возможность превращаться по ночам в красавицу?

— Хорошо, пусть так, мне все равно. Значит, я найду его и придумаю, как сделать, чтобы это было навсегда.

— Успокойся, это невозможно. Тебе придется смириться, что такой, как тебе нравится, я буду только по ночам.

— Если ты так хочешь, значит, я смирюсь. Но только скажи, что я могу для тебя сделать, и я сделаю.

— Ты хороший мальчик, — улыбнулась она и погладила его по голове. Он смотрел только в ее глаза и не отстранился от ее перепончатой лапки.

— Просто будь всегда таким же честным и чистым душой. Мне больше ничего не надо.

— Велена… — прошептал он.

***

Был уже поздний вечер.

Корвень сидел на берегу реки и курил маленькую ароматную трубочку, задумчиво глядя на простирающийся вдали лес. Он думал о том, как много сюрпризов преподносит жизнь, и чувствовал, что ему стоит еще задержаться. Где-то вдалеке протяжно завыл волк, бередя душу своей тоскливой песней.

— Вот ты где! А я весь дворец обегал! — Иван плюхнулся рядом.

— А чего ты за мной-то бегаешь?! У тебя вон жена молодая. И солнце уже зашло, — ответил Корвень, насмешливо сверкая темными глазами.

— Мне нужно с тобой поговорить, но я не хотел оставлять Велену одну, пока она… ну другая. А ты уже обо всем догадался, да?

— А чего тут гадать-то, — охотник протянул трубку другу.

— Как думаешь, это можно как-то исправить? — Иван втянул в себя ароматный дым, такой табак был только у Корвеня, — Ну чтобы она всегда была человеком.

— А когда на ней кожа лягушачья, она что, не человек что ли?

— Ну, я не это имел ввиду. Но ведь на ней проклятье какое-то, а она мне ничего говорить не хочет. Как же мне ей помочь, а, Корвень? Подскажи что-нибудь. Ты всегда мне советы дельные давал.

— Если не говорит, значит так лучше. Это ее дело. Если ты кого-то любишь, неважно в каком этот кто-то обличье — он всегда останется для тебя любимым человеком.

— Ну да, но… ведь она мучается, наверно, — растерянно протянул царевич, глядя на задумчивое лицо друга. Корвень опять по обыкновению был слегка небрит, но это ему даже шло — впрочем, он это прекрасно знал. Он посмотрел на царевича.

— Если ты сможешь чем-то помочь, она тебе скажет. Наберись терпения. Любовь редко бывает простой.

"И ты тоже это знаешь, Корвень, — подумал Иван, — Теперь точно по глазам вижу, что знаешь".

Но Корвень улыбнулся своей обычной чуть лукавой улыбкой и хлопнул друга по плечу:

— Да не беспокойся ты, Ванька! Подумай лучше, какую красавицу ты каждую ночь обнимать можешь! Такой как она больше на всем белом свете не сыщешь! Ну а что кикимора днем, так это для равновесия и справедливости. Что б жизня шибко медом не казалась, а то зажрешься, Ваньк, судьбу благодарить перестанешь. Да кроме того это ж сплошь и рядом обычное дело — по ночам жена царевна, а днем кикимора, — и он заразительно расхохотался.

— Да ну тебя, Корвень, тебе лишь бы позубоскалить! — отмахнулся Иван, но губы его расплылись в улыбке.

***

И побежали странные дни и удивительные ночи. Днем Иван смотрел в прекрасные синие глаза на лягушачьем лице, и сердце его сжималось от жалости, но ночью оно замирало от немного жуткого ощущения, когда в спальню входило еще более чуждое существо с неведомой силой и нечеловеческой красотой. Но она целовала его, и ее руки и губы подчиняли его себе без остатка, заставляя молить о пощаде на мучительно-сладких небесах.

И была еще радость — Корвень не умчался залетным вольным ветром, как он обычно это делал, а задержался уже на полмесяца. Они много времени проводили втроем. Корвень был единственный, кто смотрел на Велену, словно видел перед собой обычную женщину, а не кикимору, да и ее сребровласый облик не смущал его так, как царевича. Но у Ивана не шли из головы мысли, как бы прервать этот жуткий круговорот превращений его жены. Он заметил, что она никогда не оборачивается на его глазах, всегда уходит куда-нибудь в укромное место. И Ивана захватила навязчивая идея увидеть это. Но все его попытки, даже тайные, пресекались Веленой. Она сказала, что не хочет, чтобы он видел это отвратительное зрелище. Но однажды ему все же это удалось. Арианна и Константин собрались на родину принцессы. Тамошняя родня тоже хотела попраздновать по столь знаменательному поводу. Им устроили пышные проводы. Велена сказала царевичу, что придет после захода солнца, а ему надо быть к началу. Но перед закатом Иван улизнул и подглядел в щелку, как его жена меняет облик. Она просто прищелкнула пальцами и лягушачья кожа в одно мгновенье упала к ее ногам, а на ней оказалось красивое платье. Велена спрятала шкурку в сундук и поспешила на пир. Иван спрятался и, как только она ушла достаточно далеко, бросился туда и с отвращением вытащил шкурку.

— Так вот в чем твое проклятье? Что ж ты мне не сказала? Или не могла? Ну да все равно, больше тебе не придется надевать эту мерзость!

Он торопливо разжег еще тлеющую печь и швырнул туда кожу. Она вспыхнула искрами и загорелась зеленым пламенем — сгорела за пару секунд и даже пепла не оставила. Царевич облегченно вздохнул и поспешил на пир.

— Корвиэн! — окликнула Велена, заметив в праздничной толчее знакомую фигуру.

— А, моя снежная леди! Ты как всегда прекрасна! — Корвень расплылся в улыбке и тут же добыл ей бокал вина.

— А тебе опять пришлось сбрить свою щетину? — усмехнулась она в ответ, и пробежала глазами по зале.

— Не щетину, а пикантную небритость. Да, они тут горазды праздновать, а мне все время приходиться портить свой имидж.

— А где Иван?

— Не знаю. Здесь где-то. Поверь мне, тебе волноваться незачем. Ты вне конкуренции, моя дорогая леди Велена.

— Льстец!

— Предпочитаю — галантный кавалер! А вон и твой Ванечка, — Корвень кивнул в сторону появившегося в дверях царевича, темные глаза внимательно проследили за выражением лица Велены, когда она обернулась к Ивану.

Проводы затянулись до рассвета, и Велена по обыкновению увела царевича домой до восхода солнца.

— Это ты сделал?! — Иван впервые услышал, как она повысила голос.

— Что? Избавил тебя от мерзкой лягушачьей шкуры?

— Эх, дурак ты, Ваня! Что ж ты наделал! — она обреченно опустилась на стул и тихо добавила, — Видно все-таки судьба!

— Что судьба? Я должен был избавить тебя от этого — ЭТО моя судьба!

— Это заклятье наложил на меня Змий Горган. И облик кикиморы был условием моей свободы. Да и по ночам Змий не мог за мной следить. Мы могли бы быть счастливы и так, Ваня. А теперь он заберет меня с восходом солнца. Так что давай прощаться, у нас осталось минут десять, мой глупый мальчик, — она печально посмотрела на него.

— Я никому не позволю тебя забрать! Не называй меня мальчиком! Я смогу тебя защитить! — Иван кинулся к висящему на стене мечу и обнажил клинок.

— От Черного Змия? — Велена с печальной усмешкой посмотрела на вооружившегося царевича, — От огнедышащего крылатого зверя, который к тому же один из лучших колдунов в этом мире?

— Я твой муж, и я буду биться хоть с самим чертом за тебя!

— Не надо, Ванечка, не надо. Я не хочу, чтобы ты напрасно пострадал из-за моих собственных ошибок. Так получилось. Это наша судьба. Постарайся поскорее меня забыть и найди себе нормальную хорошую девушку. Ты должен быть любим и счастлив, ты очень хороший и красивый мальчик, — она подошла и погладила его по щеке, убрала со лба растрепавшиеся кудри.