- Прибыл в полк. Принял взвод. Стал работать. Сначала не получалось. Потом стало получаться.

Капитан говорил недолго, с большими паузами. Когда он умолк, Шатров с тоской отметил: "Провал окончательный". Но неожиданно выяснилось, что выступление Зайнуллина инспектору понравилось.

- Докладчик, видно, человек серьезный, - сказал полковник, - это хорошо. Однако в докладе мало сказано о партийной работе и роли комсомольской организации.

- Я доклада не делал, - сказал Зайнуллин. - Я рассказывал, как работал командиром взвода.

- Не будем спорить, - веско сказал полковник и спросил Ячменева: - Кто подготовлен для выступления?

Теперь он говорил с Ячменевым так, чтобы не слышали молодые офицеры.

- Мы выступающих не готовим. Собрания проходят в форме простой товарищеской беседы.

- То есть как не готовите? - поразился инспектор.

Слова замполита показались полковнику таким кощунством, что он даже растерялся.

- У нас не собрание, а товарищеская беседа за чаем, - пытался негромко пояснить Ячменев.

- Ну знаете, это уж слишком! - тихо, но все же официальным тоном заявил проверяющий. - Считаю мероприятие неподготовленным. А общество надо распустить. Это дело искусственное. Работать нужно со всем коллективом. Групповщина - не партийный стиль!

Инспектор достал папиросу, постучал ею по крышке портсигара и направился к двери, будто бы покурить. Сделал он это, чтобы уход его не оценили как демонстративный. Присутствовать же на "мероприятии", которое расценивал как вредное, считал для себя неуместным. Ячменев последовал за ним.

Кандыбин, мрачный, будто на похоронах, закурил. Напряженно думал. Затем сказал притихшим лейтенантам:

- Собираться будем. Но сегодня придется разойтись. Не знаю, как у вас, а у меня настроение отвратительное.

В первый раз офицеры уходили с чая без споров и шуток.

10

На третий день после отъезда инспектора политического управления прилетел на самолете член Военного совета генерал Рокотов. Наверное, бросил все дела и вылетел немедленно. Шутка ли, в округе создаются какие-то общества, а он ничего не знает! Инспектор, видно, не пожалел красок при докладе.

Шатров проходил мимо штаба в тот момент, когда около подъезда остановилась машина, в которой с аэродрома приехал генерал.

Еще раньше в Ташкенте Шатров видел Рокотова в училище. Он приезжал к ним, и все знали его как человека энергичного, любящего шутку. Однако сегодня скуластое лицо Рокотова было серьезно, даже озабоченно. Выслушав доклад дежурного, генерал, Кандыбин и Ячменев вошли в штаб.

В этот день у Шатрова все занятия по расписанию были в расположении роты. Занимаясь в классе, он часто поглядывал через окно в сторону штаба. В девять часов утра генерал Рокотов в сопровождении командования пошел по расположению полка. Они побывали на занятиях и у Шатрова. Когда открылась дверь, лейтенант подал команду и подошел к генералу с докладом.

- Продолжайте занятия, - разрешил генерал и сел за первый стол рядом с солдатами.

Шатров подумал: "Наверное, член Военного совета специально ходит по взводам молодых офицеров. Подметит недостатки и промахи, а потом доконает Ячменева: "Вот плоды вашей выдумки!" И некуда будет деться замполиту факты есть факты. Генерал скажет: "Я был у ваших членов общества на занятиях и сам все видел".

Желание хоть чем-нибудь помочь Ячменеву побудило Шатрова держаться уверенно, излагать материал доходчиво. Тема занятия была "Поражающие свойства ракетно-ядерного оружия". Алексеи, учитывая, что его слушает начальник политического управления, умышленно выделил побольше времени моральному фактору. Сделал упор на то, что для солдата, сильного духом и беззаветно любящего свою Родину, никакое оружие не страшно - эти качества сильнее любого оружия.

В ходе рассказа Шатров вспомнил, как на субботних встречах и Кандыбин, и Ячменев советовали говорить не только самому, но и вовлекать в разговор аудиторию.

Занятие приняло характер беседы...

Рокотов просидел до перерыва. Покидая класс, он спокойно сказал Шатрову:

- Неплохо. Прощаться не буду, вечером встретимся.

Слова генерала и обрадовали Шатрова, и огорчили. Почему Рокотов сказал: "Вечером встретимся"? Неужели опять будет беседовать насчет старых дел? Конечно, об этом... Лейтенант ясно представил, как сидит генерал за письменным столом, накрытым зеленой скатертью, и мягко говорит: "Вот видите, когда вы захотите, то можете неплохо проводить занятия..."

Однако предположение Шатрова не подтвердилось. Во время обеденного перерыва по радио было передано объявление:

- Внимание! Всех членов "Общества молодых офицеров" просят прибыть сегодня в читальный зал к восемнадцати часам.

К назначенному времени лейтенанты сошлись в зале, где обычно проводились чаи. Впервые они собрались в среду, а не в субботу.

- Наверное, распустят нас, - сказал грустно Анастасьев.

- Не может этого быть! - прогудел Ваганов. - Что мы, заговорщики, что ли? Полезным делом занимались. Я хоть где скажу.

- У меня генерал на занятиях был, - сказал Савицкий, - слушал, присматривался.

- Ну и как? - спросил Золотницкий.

- Вроде нормально, замечаний не было.

- И у меня был, - торопливо стал рассказывать Ланев. - Я на полосе препятствий занимался. Вдруг из-за караульного помещения выходит. Смотрю лампасы! Ну я, конечно, "Смирно" подал. Отрубал строевым как положено...

- Да ты дело говори! - перебил Ваганов. - Как занятие прошло?

- Будь спок! На уровне! Похвалил даже. Хорошо, говорит, товарищ Ланев, что вы сами все практически показываете.

Солдаты принесли стаканы и чайники. "Значит, разгона не будет", - с облегчением решил Шатров. И окончательно в это поверил, когда увидел лицо вошедшего генерала. Рокотов был веселый, оживленный, от утренней сухости не осталось следа. Он помахал рукой - садитесь, мол, не вставайте, и с любопытством оглядел комнату.

- Хорошо, уютно, - сказал он Ячменеву.

Когда все расселись, полковник Кандыбин сказал:

- Товарищи, я думаю, вы не будете возражать, если мы очередное собрание нашего общества проведем на этот раз в среду. Член Военного совета хочет послушать нашу беседу, но до субботы ждать не может.

Офицеры негромко заговорили. Конечно, они не возражали. Каждому было ясно, генерал хочет сам во всем убедиться.

Однако обстановка опять складывалась невыгодно для молодых офицеров: не успели толком подготовиться, рассчитывали на субботу. Как и опасался Шатров, традиционный обзор дневника не состоялся.

- Кто вел записи за эту неделю? - спросил Кандыбин.

- Я, - сказал Антадзе и встал. - Должен был вести я, - пояснил лейтенант, - но не знал, что собрание будет сегодня, - смущенно закончил он.

- Ну ничего, я посмотрю старые записи, - согласился генерал, принимая от Антадзе "гроссбух". - Солидная книжечка, без обеда не поднимешь! пошутил Рокотов.

- Мы поэтому и собираемся всегда после обеда, - вставил Савицкий.

- А вы попейте чайку, - гостеприимно пододвинул чашку Ланев. Туркмены говорят: "Чай не пьешь - где силы возьмешь?"

- С удовольствием. - Генерал принял чашку. - Вам бы самовар завести. Чай из самовара особенно вкусен.

- Боимся, - пробасил Ваганов, - обвинят в патриархальности.

- А вы купите электрический самовар, вот и будет на уровне времени. Генерал засмеялся: он прекрасно понял, на что намекал Ваганов.

В следующую получку обязательно в складчину купим.

Пока офицеры наливали чай, Кандыбин листал записную книжку, готовился. Когда все утихли, он сказал:

- Для очередной беседы вы наметили тему "Любовь к военной профессии" и просили меня поделиться своими мыслями. Я тоже не успел изложить на бумаге все, что собирался вам рассказать, и поэтому прошу, товарищи, быть снисходительными, если я буду говорить не очень последовательно.

Несмотря на сделанную оговорку, Кандыбин говорил интересно. Он приводил в пример слова и деяния прославленных русских и советских полководцев, и, что особенно всех заинтересовало, полковник с большим уважением говорил и о присутствующих офицерах. Особенно подробно он остановился на службе лейтенанта Антадзе, который поступил в военное училище не в первый год срочной службы, а прослужив в армии полный трехгодичный срок рядовым.