За длинным столом, заваленным вскрытыми консервными банками и коробками со снедью, сидели странные люди, одетые в клоунские костюмы. Среди них Макс увидел того самого бородача в шляпе, который совсем недавно расстреливал трибуну под елкой из своей жуткой шарманки. Он что-то молча жевал, глядя прямо перед собой таким же, как и тогда, на площади, диким взглядом. Напротив него сидела худая, ширококостная белокурая девица с густо набеленным лицом и кроваво-красными губами. Ее большие ярко-голубые глаза не выражали ничего, кроме брезгливого отвращения.

Над столом висела тяжелая тишина, все молчали и почему-то не двигались. Только некоторые монотонно жевали. От всего этого Максу стало совсем не по себе. Он вновь осмотрелся. Место, где они сидели, оказалось площадкой возле большого бассейна с мутной бордово-черной водой, от которой дико несло гниющими помоями. На краю бассейна стояла довольно большая группа гигантских императорских пингвинов. Один из них, ковыляя на коротких кривых лапках, подошел к Максу и попытался клюнуть его в глаз. Макс отогнал надоедливую птицу рукой. Она медленно отошла в сторону и остановилась, как вкопанная, неподалеку.

На противоположной стороне бассейна находилась крутая бетонная лестница, уходящая вверх, к расписанной северными пейзажами стене.

Теперь Макс понял, где он находится. Это был «Павильон севера» в старом зоопарке, закрытом еще лет тридцать назад из-за какой-то катастрофы, происшедшей не то на его территории, не то где-то поблизости. Этого Макс Шрекк вспомнить никак не мог, но зато припомнил, как еще ребенком он приходил сюда с родителями поглядеть на диковинных птиц, которые никогда не летали. И вот по прошествии стольких лет он вновь оказался здесь, да еще в такой странной компании. Это было интереснее, чем все детские сказки вместе взятые.

Вдруг пингвины бросились в разные стороны — и перед Максом предстало странное скрюченное существо. Наверное, самое странное из всех, увиденных им сегодня. Оно походило на гигантского толстого пингвина, одетого в старый синий стеганый халат, согнувшегося у воды. В руках существа было большое желтое пластиковое ведро с нарезанной рыбой, которой он кормил обступивших его со всех сторон птиц. Существо повернулось к Максу и, подняв голову, прохрипело:

— Привет!

Шрекк обмер. Перед ним стоял человек пяти футов ростом с огромной лысой головой, от затылка длинными засаленными шнурами тянулись тонкие длинные пряди волос. Утопленные в лоснящийся белоснежной кожей череп глаза походили на большие черные пуговицы, пришитые к темно-фиолетовой подкладке глазных впадин. Длинный тонкий крючковатый нос без переносицы, как клюв, начинался от середины лба. Узкая щель беззубого рта расползлась по круглому мясистому лицу в ехидной улыбке.

— Наверное, ты думаешь, что бы сказать? — человек сделал несколько шагов по направлению к Максу. — Скажи просто: «А-а-а-а!».

Гулкое вибрирующее эхо взлетело под грязные своды и, отразившись в бетонных арках, сползло со стен в серый океан пингвиньих голосов. Человек отставил ведро и, протянув к Максу трехпалые кисти ластоподобных рук, прохрипел:

— Вообще это всего лишь кошмар. Сейчас ты дома. Спишь. Принял снотворное и отдыхаешь. Ты умираешь от канцерогенов, которые успел проглотить за всю свою жизнь. Что это? Несправедливость? Или наоборот? Поэтическая справедливость? Скажи мне!

— Что? Господи! Так все это правда? Человек-пингвин из канализации?!

Макс достал платок и, промокнув взмокший лоб, поднес его к носу, чтобы не слышать зловония этого мерзкого подземелья.

Человек-пингвин подошел к столу, отдал белокурой ведро с рыбой, она подала ему блестящие черные перчатки, которые он тут же натянул на свои уродливые руки. Затем он поднес клешни к лицу, осмотрел их и с довольным видом продолжил разговор:

— Тебе это покажется странным, Макс, но у нас с тобой очень много общего.

Он подошел к большой металлической бочке, из которой торчала дюжина зонтиков с диковинными изогнутыми ручками. Пингвин достал один из низ и не раскрывая, поднял над головой. Струя голубого пламени вырвалась из острия зонтика и ярко осветила уродливое лицо. Через мгновение огненный факел погас, а Пингвин, бросив этот, достал следующий зонт.

— Нас с тобой называют чудовищами, монстрами, — тонкая игла, словно змеиное жало, звеня, вылетела из острия второго зонтика. — Но ты почему-то уважаемое чудовище. А я, — Пингвин бросил и этот зонт и потянулся к третьему, — пока нет.

— Но-о-о, — Макс говорил спокойно, но подбирая слова, — я вообще-то не знаю… Я — бизнесмен. Жестокий? Да. Хитрый? Хорошо. Но все-таки я — не чудовище.

Ехидная улыбка вновь появилась на лице Пингвина. На этот раз он раскрыл зонт — огромный, белый, с черной спиралью, вьющейся по всему полю — и принялся вращать его перед собой.

— Да ладно, — он дружески хихикнул, — не стесняйся, Макс! Я все про тебя знаю. Все, что ты прячешь, я узнаю. То, что ты выбрасываешь в туалете, я ставлю себе на камин. Понял?

— Ты что, хочешь меня загипнотизировать? — спросил мистер Шрекк, указывая на зонтик.

— Нет, — Пингвин ускорил вращение, спираль стала расползаться в стороны белыми кругами, — просто хочу, чтобы у тебя голова заболела. А что?

— Да так, — Макс пожал плечами, — не получится.

Пингвин захлопнул зонт. Грохот выстрела ударил по сводам. Макс взмахнул руками и отшатнулся.

— А-а-а, — чудовище расхохоталось, — ты — трусливый сосунок! Это холостые патроны, — он отшвырнул зонт. — Неужели ты думаешь, что я бы ломал перед собой всю эту комедию, если бы собирался просто убить тебя? Нет, Макс, — он вплотную подошел к нему, — у меня совершенно другие планы. Я готов, Макс! Мне пора уже подняться на поверхность. Снова появиться в вашем мире. С твоей помощью. Для этого мне нужны твои знания.

— Тебе нужно наверх?

— Да. А тебя это не удивляет? Я родился не в канализации все-таки. Как и ты, я — оттуда, — подняв руку, Пингвин указал на небольшое окошечко высоко под потолком. — И я, как и ты, хочу, чтобы меня уважали. Не только эти, — он указал на сидящих за столом клоунов. — Мне хочется, чтобы все признали, что я — человек, хотя бы в душе. Но прежде всего я хочу выяснить, кто я. Узнать, как меня зовут, кто мои родители, — и в его хриплом голосе появились жалобные, плачущие нотки. — Это у вас там, наверху, все это очень просто и кажется само собой разумеющимся. А здесь все по-другому, Макс. Здесь — другая планета.

— С чего ты решил, что я помогу тебе?

Пингвин прищурил блестящие глазки и, тяжело дыша, уселся в большое потертое кресло, покрытое разноцветным тряпьем.

— Ну, хорошо, — сквозь зубы процедил он и кивнул сидящим, — давайте начнем.

Бородач торжественно извлек из-под стола огромный красный рождественский сапог и подал его Пингвину.

— Так. Посмотрим, что у нас здесь. Наверное, подарки. Правда, интересно?

Кривляясь и подмигивая, он извлек из сапога старый помятый термос и, отвернув крышку, выплеснул все дымящееся содержимое на большое грязное блюдо, стоящее возле него.

— Сначала — ядовитые отходы. Хочешь попробовать?

Ярко-зеленая бурлящая масса растеклась по блюду, дымясь и источая резкий запах серной кислоты. Макс зажал нос платком и поморщился.

— Что? Не подходит угощение? — глаза Пингвина горели. — Это богатство с твоей, якобы экологически чистой, текстильной фабрики. Видишь, вполне хватит для ленча! — он отодвинул от себя дымящийся смрадный кисель.

— Это могло взяться откуда угодно.

— Да? — Пингвин заерзал в кресле, запуская руку в сапог. — А документы, которые доказывают, что у тебя нет очистных сооружений? Что ты на это скажешь?

— Если бы такие документы были, — Максу стало неудобно на табурете. Я не признаю этого… — он попытался улыбнуться.

— Нет, ну все же, если бы они были?

— Я бы уничтожил их, разрезав на мелкие кусочки, — по лицу мистера Шрекка волной прошла судорога.

— Хорошая мысль, — Пингвин кивнул, — твои слова не расходятся с делом. Мне это нравится, Макс.