Прости меня, Колин. Я раздолбай и идиот.

И, если мы с тобой будем вместе, эта фигня не повторится, потому что никто не меняет бриллианты на бусики из ракушек.

Так.

Стоп.

Хватит. Больше никаких “если”.

Колин обещал. Он там будет. Точка. Абзац.

И его слова, а уж особенно поступки, говорят о том, что встреча состоится. И что он вляпался в этот кленовый сироп так же сильно, как я. Менять ориентацию ради кого-то – сильный поступок. Мой автограф на груди – разве не поступок? Ломать жизнь, портить карьеру, идти против системы – тоже поступок, не игра, не поддавки, что бы там не плел падре. Вот поэтому я буду думать, что Колин ждет меня там. Так же сильно, как я его. Как волшебный подарок от золотой рыбки. Только вот ему достанется бракованный подарок взамен. С изъянами. Психически неуравновешенный, избалованный, надломленный, с тараканами, волками и таблетками.

Собсно, Колин тоже тот еще подарочек, перевязанный бантиком. Сломанные судьбы, темная лошадка, мрачное прошлое и неизвестное будущее.

Плевать. С высокой колокольни. Главное – быть с ним. Остальное мы порешаем.

- симптом паскудного характера и неуживчивости, ... я ведь тебя прижучу, солнышко, так, что ты будешь рыдать, выть и бросаться на стены.

И ведь прижучит. И буду бросаться. Буду выть. Но я согласен на любую движуху. Лишь бы с ним рядом. Может именно это нам обоим и надо.

Колин – человек дела, человек слова.

Поэтому вперед и с песней, навстречу любви.

А там.. Там приеду и посмотрю ему в глаза. Они все скажут. Не могло вот это все, что было – быть игрой и притворством.

Значит, план таков. Когда увижу Колина – буду смотреть, молчать, впитывать, слушать и запоминать.

Понял, Эззи? Молчать. Моргать. Слушать.

А дальше – по обстоятельствам.

Если пройтись по прошедшей неделе тезисно, то:

1. Колин был прав во всем. И в том, что эта неделя нам была необходима, чтобы остыть и посмотреть со стороны на свои поступки, на жизнь, на будущее. Я посмотрел.

2. Оказывается, взрослеть не так уж страшно. Это даже интересно. И можно управлять своей судьбой, а не плыть по течению бревном. Страшно представить себе жизнь без Колина.

3. Люблю. Безбашенно. Люблю, и любовь эта делает меня увереннее в себе.

4. Я изнываю от невозможности прикасаться к Колину. Даже просто прижать ладонь к его лицу. Положить голову ему на грудь. Обнять его руками. Почувствовать тепло и ответные объятия.

5. Мне не хватает блеска глаз медведя. Лихорадочного, заводящего с одного взгляда. Умиротворяющего. Спокойной карамельной неги. Обожествляющего и влюбленного. Нахмуренных бровей. Ласковой улыбки.

6. Мне нечем заполнить пустоту внутри без Колина. Без него всё неважно, несущественно, не в радость.

7. Я понял, какая жизнь меня ждет без Колина. Нет. Только не это. Поэтому я готов меняться ради него, ради нас.

Да зарасти оно все ромашками!!

Предполетная суета приподняла мне настроение.

Я. Лечу. К. Колину.

Я предвкушаю. Предвкушал. Ровно до того момента, пока не зацепился брюками за подлокотник кресла и не услышал треск ткани у себя за спиной. Ну, Эзра Мэтью Бербоун!! Ну, только ты можешь порвать штаны на заднице в самолете, где и переодеться не во что. По шву, да.

Пришлось весь полет прикрывать задницу то журналом, то брошюркой. А стюардессы мимо меня не могли пройти без улыбки. Сдерживались. И губы закусывали. Но бля! Это же я. В прошлый раз я застрял в туалетной кабинке. Зайти зашел, а выйти – фигушки. Дверь перекособочилась, ролик съехал из паза, и ку-ку.

Орать ААААААААААААААААААА в самолете как-то некомильфо, могла начаться паника. Ломиться в дверь и объяснять стюардессам, что я идиот и застрял в туалете, было тоже дурацким планом. Поэтому я сел на толчок и проржался в удовольствие. Представил себе заголовки в желтых газетах: “Эзра Бербоун пролетел 20 000 километров верхом на толчке”, “Рекорд Эзры Бербоуна на унитазе на высоте 10 000 метров над землей”, “Переполох в летающем туалете”. Потом, конечно, посильнее подергал дверь, и выбрался.. Но сам факт! А еще, летел однажды с каким-то немцем рядом, залились спиртным, и прообщались всю дорогу, как закадычные друзья. Причем я не знал немецкого, а он – английского. Но, “мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан”, и мы аналогично побазарили. Он рассказал, что у него трое детей, что они не понимают родителей, что дети сейчас другие, с ними трудно общаться. Отец его воевал во второй мировой в России. Мы даже песню какую-то с ним пели, пока стюардесса нас не угомонила. А утром, проспавшись, попробовали поговорить – нихуя не поняли. Вот что алкоголь животворящий делает – стирает границы разумного. Хы. А иногда и вечного.

Ой, да со мной куча таких историй была. Помнится как-то в аэропорту перепутал туалеты и забежал в женский, устроил переполох.

Бедный Колин. Как он будет со мной таким прекрасным распиздяем жить?

В полете я стал заваливать инсту фоточками.

Это заполняло время и давало понять Колину, если он следил за моей инстой, что я мчусь к нему на всех парах. Фотки были с намеками, позитивные, то с сердечком, то с пирожным («вкусно, но мне больше нравятся… оладушки»), то со стюардессой, но обязательно с улыбкой, радостные и каждая с тайным смыслом.

Выходить пришлось последним, прикрывая задницу сумкой. Хоть бы фотки этого казуса не всплыли в сети. На мне как раз были веселенькие трусселя с зайками. Хе-хе.

Получил багаж и переоделся в кабинке. Это жесть. Чуть не навернулся три раза, бля. Но приподнятое настроение ничто не могло порушить.

Я был рядом с Колином. В одном городе. До встречи оставалось совсем чуть-чуть.

Комментарий к Мечты и планы Временная глава.

Возможно удалю, ибо пробная НЦа

... А еще меня не оставляла мысль про карт-бланш, который Колин мне выдал. На всё!

Значит он согласен. Пока теоретически. Значит, наш первый раз надо распланировать. Это надо сделать так хорошо, так идеально, так выверенно до муллиметра, чтобы он улетел, потерял сознание, и хотел ещё.

О, его прекрасная, мускулистая задница! Ну вот опяяяять... Так, Эззи, не отвлекайся. План должен быть продуман и намертво отпечатан на подкорке. И ни шагу в сторону. Даже если мозги отключатся, а руки-то помнят!

Зацелую до звездочек в глазах. Заласкаю. Лизну и укушу сосочек. Мой любимый левый, над которым мой автограф. Поласкаю языком. Потом правый. Обвести вокруг яркого кружка. Пососать, как ребенок сосет грудь у мамки. Подуть. И он скукожится. А Колин хрипло застонет. Ммм.. фак!

Спуститься ниже, широко пройтись языком по великолепному, упруго стоящему, пружинящему, уже в смазке члену. Нежно пососать, порисовать языком узоры на гладкой головке. А в это время скользкими пальцами кружить и кружить, мягко нажимая на вход, дразня, чуть-чуть надавливая, кружа и задевая. С каждым разом слегка сильнее погружать палец в колечко мышц. Второй рукой гладить грудь, задевать ногтем сосок, сжимать, теребить, ласкать.

Ащщщ.

Оторваться и припасть к губам. Таким сладким, мягким, горячим, зовущим. Трахнуть его рот языком. Вылизать. Прикусить эту широкую нижнюю губу. Потеребить ее зубами.

Потереться стояком о его бедра, устроить битву на мечах, хе-хе.

Перевернуть его на живот.

Выцеловать спину, поясницу, обцеловать шикарную жопку, прикусывая слегка.

Провести скользкой рукой по впадинке, сильно надавив на податливый, пульсирующий вход. И ввести палец.

Бля. Щаз кончу.

Как мне сдержаться и не вставить Колину с разбега, и испортить все, перечеркнув надежды на будущее продолжение?

Мэтью! Сука! Не будь эгоистом. Первый раз должен быть щадящим. Все только для него. Веревочкой хой, что ли перевязать?

Идиот.

Так. Надо научиться справляться с эрекцией.

Итак, вставлю палец. Скользкий. На ноготок. Вторая рука гладит член. Обвести пальцем головку. А палец внутри будет поглаживать круговыми движениями. Неспешно. Я сказал неспешно! ААААААА блядь.