А на форуме сразу кинулись защищать свою Радугу — понять и простить, надо же. Не такие уж они и плохие на этом форуме. Надо будет пересмотреть их общение еще раз.

Пока я маялся и зависал на форуме, в двери позвонили.

Я открыл дверь и Люк бухнулся на колени, глядя снизу вверх щенячьими глазами.

— Прости меня, Ньют! Прости за всё!

Воробышек был взъерошенный и несчастный. И ни в чем не виноват.

Я поднял его и обнял крепко-крепко.

— Дурачок! Это я виноват! Я!

Я взял его двумя руками за лицо и стал целовать в щеки, губы, глаза, неистово, нежно, бессистемно.

У Люка из-под закрытых глаз полились слёзы.

— Воробышек, ну не плачь! Прости дурака! — я сцеловывал солёные слёзы и терзался своим идиотизмом. — Нам надо поговорить. Серьезно поговорить! Разувайся и проходи на кухню.

На кухне я поставил чайник и сел за стол. Люк вошел, с любопытством разглядывая мое жилище, почти так же, как Эзра. Обвел взглядом растения, черепах в аквариуме, венерину мухоловку. Действительно, растений у меня чуть больше, чем дофига. Но это мое хобби.

— Садись, — я указал ему на стул. — Я должен признаться, что познакомился с тобой только потому, что мне надо было отвлечься от расставания с Эзрой.

Люк смотрел мне в глаза, не отводя взгляда. — Я знаю.

— И должен сказать, что я боюсь, что ты поступишь со мной, как Эзра. А второй раз я этого не переживу.

Люк хотел что-то сказать, но я положил пальцы на его губы, вынуждая замолчать.

Он поцеловал мои пальцы и уставился мне в глаза, показывая, что весь внимание.

Я разглядывал его лицо впервые так откровенно. И правда, воробышек. Любит дурачиться, но может преодолеть себя, и серьезно выслушать.

— Я очень привязался к Эзре и расставание с ним до сих пор мучает меня. Ты мне нравишься, Люк. Но прежде, чем заводить серьезные отношения, прежде чем это слишком далеко зайдет, ты должен знать что Эзра — мой первый любовник. Что мы были с ним очень недолго и я ничего не умею. В том числе состоять в отношениях. И, если у тебя нет серьезных намерений, то нам лучше расстаться. Сейчас.

Я тяжело выдохнул, и выключил чайник, наливая чай в две чашки и выставляя вазочку с печеньем на стол.

Люк смотрел на меня очень серьезно. Облизнул губы. И решился.

— Я знаю про Эзру. И могу сказать тебе, что так, как он, я ни за что с тобой не поступлю. Ты мне очень нравишься, Ньют. Это я не подхожу тебе. Я простой студент, у меня нет денег, как у Эзры, но мое сердце целиком принадлежит тебе. У меня это тоже первый опыт. До тебя я ни с кем. И тот факт, что ты у меня первый. И я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой. Только с тобой, Ньют, солнышко… Это должно объяснить тебе, насколько серьезны мои намерения.

Люк взял мою руку и приложил ее к своему лицу, ластясь, как котёнок.

— Дай мне шанс быть с тобой. Любить тебя. Ухаживать за тобой. Я постараюсь тебя не разочаровать. — И он поцеловал мою ладонь и прижал ее к своему сердцу. — Слышишь, как оно бьется? Оно не обманывает, Ньют! Я подожду столько, сколько ты скажешь. Только не прогоняй меня, пожалуйста!

Его слова были так нужны мне. Отчаявшемуся, тоскующему по Эзре. Мне так хотелось верить. Я встал, обошел стол, и сел к нему на колени, притянув его голову к своей груди.

— Давай попробуем, Воробышек. Не обмани меня!

Люк поцеловал меня нежно-нежно, улыбнулся и сказал:

— Про мороженое я уже знаю, а что ты еще любишь?

— Я люблю готовить, экспериментировать и создавать новые блюда. А что любишь ты?

— А я люблю тебя. — Люк покраснел и уткнулся мне в плечо лицом.

Чувствуя своим бедром неожиданное подтверждение его словам, я поёрзал у него на коленях, и расстегнул несколько пуговок на рубашке.

Целуя в вырезе шею и ключицы, я сказал, — Прекращай косплеить Эзру. Мне нравишься ты, а не косплей.

— Договорились! — Люк запустил руки под резинку моих спортивных штанов и стал поглаживать мою задницу, одновременно покусывая нижнюю губу, то втягивая ее в свой рот, то отпуская. Дыхание сбилось. Я встал, и желторотик с сожалением отпустил меня.

Какой честный — обещал ждать и не настаивать, и старается выполнять обещания.

Ну уж нет. Я-то таких обещаний не давал! И я потянул его за руку в комнату. Довел до кровати, расстегнул рубашку, и принялся расстегивать джинсы. Люк стоял красный, открывал и закрывал рот и боялся пошевелиться, чтобы, наверное, не спугнуть момент.

Сняв джинсы, на нем обнаружились смешные зеленые труселя со Спанч-Бобом. Я заулыбался, а он смутился, — Я не думал, что сегодня у нас что-то будет, летел сломя голову, и вот.

— А у меня тоже такие есть, — соврал я, чтобы хоть немного его приободрить.

Улыбка, расцветшая на его лице, тут же пропала, когда я сдернул трусы и взял в руки его член, который он порывался прикрыть двумя руками. Член был меньше, чем у Эзры, чуть-чуть меньше, но толще. И стоял слегка налево. Розовый, увитый венками, с обнажившейся круглой головкой. Я взял его в руку и он поприветствовал меня, дернувшись, и выделив капельку смазки. Я лизнул головку, поглаживая его одной рукой, а второй перекатывая в руке яички так, как это понравилось бы мне. И посмотрел ему в лицо. Он закусил губу и запрокинул голову, стараясь не стонать. Ну нет. Так дело не пойдет. Я хочу слышать твой голос, воробышек.

— Раздень меня, — я поднялся и поцеловал его в губы коротким поцелуем. Я помню, как мне было трудно сдерживать себя и как хотелось тоже принимать участие в процессе, поэтому мне не хотелось ограничивать Люка, как когда-то меня задвигали на вторые роли.

Он посмотрел на меня шальными глазами и потянул за футболку вверх. Откинув ее в сторону, он принялся стаскивать с меня штаны с боксерами, аккуратно придержав мой член, упиравшийся в резинку. Заботливый малыш.

Оставшись без штанов, я улёгся на кровать, поманив воробышка за собой пальцем, и отдаваясь в его руки и прочие части тела. Он, растерявшись вначале, заполз змейкой на меня, улегся сверху и приник с благодарным поцелуем. Видно было, что он растерялся и не знал, что ему делать. Я обнял его руками и перевернулся вместе с ним, подмяв его под себя. Целуя шею, покусывая плечи, я спустился поцелуями ему на грудь, лаская соски — один ртом, а второй — рукой, сжимая, поглаживая, слегка цепляя ногтем. Люк задрожал и выгнулся, запрокидывая голову, и вцепляясь пальцами мне в плечи.

— Помнишь, я при встрече говорил, что не кусаюсь? Так вот, я тебя обманул! Ррррррр, — зарычал я и легонько прикусил ему кожу на животе.

— Мммм, — замычал он, дрожа телом.

Я поднял голову и строго посмотрел ему в глаза:

— Нет, воробышек! Не смей сдерживаться! Если тебе есть что простонать или прокричать — сделай это для меня! Я же не знаю твоих тайных мест, а ты ведешь себя, как партизан на допросе. Мы не в кинотеатре, молчать не надо.

Люк серьезно посмотрел на меня и закивал головой, — Хорошо! Ладно!

И куда девалось его чувство юмора?

Я решил исследовать у него те же места, которые срабатывали у меня с Эзрой, и не ошибся. Разве только в одном единственном месте не совпало. Пупок оказался камнем преткновения. Я запустил язык в его пупок, и вдруг Люк задергался, засмеялся и взмолился, — Нет-нет-нет, пожалуйста! Пожалуйста! Щекотно!!!

— Ага!!! Попался, который кусался! Теперь буду знать, как тебя наказывать, если провинишься! — коварно прошептал я, и спустился в своих исследованиях ниже.

Проскочив мимо члена, я начал целовать кожу живота рядом с ним, внутреннюю часть бедра, изредка, как бы случайно, проводя носом по налитому члену. Его красавчик дергался, привлекая к себе внимание, но Люк стоически молчал, не побуждая меня перейти к главному блюду.

Я перевернул его на живот, и улегся сверху, ерзая членом между его аппетитных половинок. Кусая его за ушко, я почувствовал, как напряглось подо мной его тело, вместо того, чтобы расслабиться. Эхх, воробышек. Неужели он готов от меня терпеть любую боль, молча, в ущерб себе? Дурашка!