Мы располагаем также косвенным свидетельством от Юлиана Отступника, римского императора в 361-363 г., который был одним из самых даровитых древних противников христианства. В своем труде, направленном против христиан, он пишет, что «Иисусу… поклоняются уже о коло 300 лет, хотя за Свою жизнь Он не совершил ничего достойного славы, если не считать исцеления хромых и слепых и изгнания бесов в деревушках Вифсаиде и Вифании…» Император невольно признает за Христом чудотворные способности.

Возражения критикам

«Если чудеса воспринимаются органами чувств, — подчеркивает Бернард Рамм, — то о них могут говорить свидетели. Если свидетельские показания убедительны, то они, в записанном виде, равноценны опыту очевидца этих чудес».

И действительно, многие чудеса были совершены Христом при очевидцах. Они поддаются открытому исследованию. Скептики могут изучать их, как им угодно. Разберем, например, библейский рассказ о воскрешении Лазаря.

Согласно тому же Бернарду Рамму, «Если воскрешение Лазаря было реально засвидетельствовано Иоанном, а затем он описал его в Евангелии, еще находясь в здравом уме и трезвой памяти, то в юридическом смысле этот рассказ равноценен нашим собственным впечатлениям».

Враги Христа не отрицали воскрешения Лазаря. Вместо этого они постарались как можно скорее убить Христа, покуда за Ним не пошел весь народ (Иоан. 11:48).

Таким образом, и враги Иисуса, и Его друзья признавали за Ним чудотворные силы. Однако враги считали, что эти силы Он получил от дьявола (Матф. 12:24), а друзья — что от Бога.

В ответ на обвинения врагов Христос сказал: «… всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его?» (Матф. 12:25-26).

Чудеса Христа подтверждены свидетельствами. От них нельзя отмахиваться из-за того, что нам известно о подозрительных языческих чудесах. Некоторые чудеса подложны, но это не означает, что таково вообще все чудесное.

Нередко в чудеса не верят, потому что они нарушают законы природы. Но разве законы, сами по себе, приводят что-либо в действие? Когда чудеса совершал Иисус, Сам Бог менял привычный строй вещей на земле. Только так и следует их рассматривать.

Мы видим, что чудеса — это неотъемлемая часть общения Бога с нами. Весь вопрос, таким образом, в конце концов сводится к вопросу о существовании Бога.

Вот как комментирует эту мысль Гриффит Томас: «Если, таким образом, мы позволим перегородить себе путь научной доктриной о непрерывности и однородности природы, то непременно придем к выводу о том, что чудеса невозможны, из чего следует, что невозможен и Христос-чудотворец. Вопрос, таким образом, на самом деле решается априори, еще до всякого анализа свидетельских показаний».

Пол Литтл указывает, что «наука может лишь утверждать, что чудеса несвойственны обычному порядку вещей. Ей не под силу «запретить» чудеса, поскольку законы природы ничего не вызывают, а, следовательно, ничего не могут и запретить».

Комментарий о законах природы находим мы и у Филиппа Шаффа:

«Истинные чудеса находятся НАД законами природы, а не действуют ПРОТИВ них… они суть проявление высшего закона, которому низшие законы обязаны повиноваться».

— В заключение приведем две цитаты, одну из Дж. Бродуса, а вторую — из А. Е. Гарви.

«Возьмите Евангелия сами по себе… и если Иисус из Назарета не совершал чудес, то он неоднократно лгал. Он говорил, как никогда не говорил человек, в Его характере никакой критик не найдет недостатков, и Он действительно вершил чудеса — или же говорил неправду».

«Христос — Сын Божий, стремящийся стать Спасителем человечества, и не совершающий чудес, был бы менее понятен и менее достоин доверия, чем Тот Иисус, о Котором так последовательно пишут Евангелия».

Свидетельства друзей

Влияние Иисуса было таким огромным, что людям приходилось становиться либо на Его сторону, либо против Него. Оставаться к Нему безразличным было невозможно. В Коране Его называют «величайшим в этом мире и в грядущем». Паскаль заметил: «Кто научил евангелистов свойствам совершенной и героической души, которые они с таким мастерством описали в Иисусе Христе?"

Иисус был во всех отношениях самым человечным из людей и — более, чем человечным.

«Невозможно ничего прибавить к чуду, величию и любви, исходящим от Иисуса», — говорил Чаннинг.

«Одним словом, — пишет А. М. Фэрбэрн в своей «Философии христианской религии», — Иисус был Божеством, явленным в человеке, в определенный исторический период. Эта идея поразительна сама по себе, и становится еще более поразительной, поскольку таким чудесным образом была воплощена в жизни конкретного Человека. На свете еще не было идеи более высокой…"

Его жизнь была святой. Его слово — истинным, и весь Его характер был воплощением Истины. Никогда не было в мире более истинного, более подлинного человека, чем Иисус из Назарета.

По мнению У. Р. Грегга, «Иисус был одной из тех редких одаренных натур, — причем наиболее совершенной из них — у которых чистота и полная гармония ума и совести обеспечивают ясность зрения, подымающуюся почти до пророческих высот».

В истории не было еще столь благородной жизни, в которой было бы так мало земного, местного, преходящего; которая служила бы столь высоким и всеобщим целям.

Джон Янг в книге «Христос истории» задает следующий вопрос: «… Как получилось, что из всех людей лишь Он поднялся до духовного совершенства? Если Бог сделал это для укрепления благочестия и добродетели на земле однажды, то Он мог сделать то же самое и в другие времена, в других обстоятельствах. Иными словами, если бы Иисус был только человеком, то в последующие века мы встречали бы других, подобных Ему, и призванных исправлять, учить и оживлять мир. Но Господь этого не сделал…"

«Мы инстинктивно отделяем Христа от других людей, — отмечает Карнеги Симпсон. — Встречая Его имя в каком-нибудь списке выдающихся личностей, рядом с Конфуцием и Гете, мы чувствуем, что нарушается здесь не столько религия, сколько справедливость. Иисус не принадлежит к выдающимся мировым деятелям. Можно говорить об Александре Великом (Македонском), о Карле Великом, о Наполеоне Великом, если угодно… но не о Христе. Христос — не Великий. Он — Единственный. Он — просто Иисус. К этому нечего добавить… Он выходит за рамки любого анализа. Он низвергает наши каноны человеческой природы. Он выше всякой критики. Он заставляет наш дух благоговеть».

Как пишет Филипп Шафф, «Его усердие никогда не оборачивалось пристрастием. Его постоянство — упрямством. Его добросердечие — слабостью. Его нежность — сентиментальностью. Его неземная природа была свободна от безразличия и нелюдимости. Его достоинство — от гордости и самодовольства. Его дружелюбие — от чрезмерной фамильярности. Его самоотречение — от мрачности. Его сдержанность — от суровости. Он сочетал детскую невинность с мужеством, всепоглощающую преданность Богу с неустанным интересом к благоденствию людей, любовь к грешникам — с непримиримым осуждением греха, властное достоинство — с чарующей скромностью, бесстрашие и отвагу — с разумной осторожностью, несгибаемую твердость — с обаятельной мягкостью».

В разговоре с поэтом Робертом Браунингом Чарльз Лам говорил о чувствах, которые бы они испытали, если бы в комнату вошел кто-нибудь из великих людей прошлого. «А что, если бы вошел Христос?» — спросили его. «Если бы к нам явился Шекспир, — ответил Лам, — нам всем следовало бы встать перед ним. Но перед Христом нам следовало бы упасть ниц, чтобы поцеловать край Его одежды».

Гриффит Томас подчеркивает, что Христос «воплощает четкое Божественное вмешательство в жизнь человека в определенный момент истории. Все наши взгляды основаны на этом великом чуде — личности Христа».