Давно смолкли насмешки над "бабьим делом". Если по подъездной ветке с завода "Сельмаш" ежедневно уходили десятки платформ, груженных машинами, предназначенными подчас для самых далеких стран, то чего-нибудь стоили и емкие контейнеры с продукцией фабрики "Плюшевая игрушка". От Мурманска до Еревана знали ее марку магазины детских товаров.

Не зря, значит, уходил с должности счетовода Сергей Семенович Тыкмарев, не зря отдал двадцать семь лет жизни хлопотливому делу!

С годами Сергей Семенович хотя и отяжелел, обрюзг и жаловался частенько на сердце, но все еще был бодр и деятелен. Только личная жизнь ему не удалась. Женился он, к великой обиде многих девушек-мастериц, где-то в другом, далеком городе, будучи в командировке. Зато и привез такую красавицу, каких в Церковной не видывали, разве в песнях пели:

Лицо белое, очи черные, А уж глянет, как рублем одарит.

Крепко любил ее Сергей Семенович, но непрочно оказалось его семейное счастье. Родив мертвым второго ребенка, мальчика, красавица жена умерла, оставив молодому вдовцу (был в то время Сергей Семенович в самом расцвете сил) двухлетнюю девочку. Тяжело пережив горе, на нее-то и перенес он свою великую любовь. Может быть, из-за нее и не женился второй раз, взяв в дом для ведения хозяйства одинокую родственницу.

Умен был Сергей Семенович, но любовь словно ослепила его: выбрал он дочери имя Лилиан. Для заграничного романа оно сошло бы, но, как хотите, а Лилиан Сергеевна да еще Тыкмарева звучит нескладно. Одно оправдание - в то время было в моде давать несуразные имена.

Однако не в имени дело. Каждый, кто видел Лилиан, не смеялся, а задумывался. Она была хороша малюткой, восхитительна девочкой-подростком и красива девушкой.

Не скудна наша земля красавицами, а хорошенькими хоть пруд пруди. И то сказать: не та красавица, что на весь мир славится, а та, что сердцу нравится. Но красота Лилиан не только нравилась, но и удивляла. Посмотрит на нее человек и задумается: бывают ли впрямь такие красавицы?

Начнут, бывало, хвалить какую-нибудь красотку и обязательно вспомнят о Лилиан. Один вспомнит, другой отзовется:

- Что о той говорить!.. Может быть, из миллиона одна...

Чуть выше среднего роста, стройная, с простой гладкой прической каштановых волос, Лилиан обладала правильными и в то же время мягкими чертами лица, такими, что... впрочем, пусть каждый себе представит настоящую красавицу.

Один пожилой и талантливый художник, писавший на заводе портрет знаменитого литейщика, встретив Лилиан на улице поселка, проводил ее долгим восторженным взглядом.

- Вот это натура! - воскликнул его спутник, тоже художник, но более молодой и менее талантливый. Старик покачал головой.

- Может быть, но не для меня. Я не Антонис Ван-Дейк, не Бартоломе Мурильо, даже не Жан Батист Грёз...

Художники молча стояли до тех пор, пока Лилиан не скрылась из вида.

- Девушка-элегия, - определил старший. - Не советую никогда связываться с такой натурой: лучший способ проявить ограниченность своего таланта.

Знала ли сама Лилиан о своей красоте? Конечно, знала и, зная, никогда ничем ее не подчеркивала. Сергей Семенович часто упрекал ее за скромность выбранных фасонов платья. Заглядывая в журналы мод, он иногда находил что-нибудь нарядное и предлагал ей. Лилиан в ответ говорила:

- Не надо этого, папа! Как ты не понимаешь, что это мне не подходит.

Когда она появлялась в перворазрядном городском ателье, неизменно происходило одно и то же: в зеркальной примерочной комнате собирались закройщицы, мастерицы, иногда досужие клиентки. Сверкая матовой белизной голых плеч, Лилиан торопливо надевала готовое платье и, расправив его, без тени кокетства поворачивалась перед зеркалом. Скромное по фасону платье выглядело королевским нарядом и, что удивительнее всего, всегда прекрасно сидело. Не давая полюбоваться перешептывавшимся зрительницам, Лилиан торопливо снимала обновку.

Однажды пожилая, но очень нарядная клиентка, жена профессора, попросила Лилиан пройтись в новом платье по залу ателье. Лилиан посмотрела на нее и резко ответила:

- Я обыкновенная, живая девушка, а не кукла.

Лилиан ушла, а профессорша долго переживала происшедшее.

- Дерзкая девчонка!.. Совершенно невоспитанная девчонка!

Немного остыв, профессорша добавила:

- Но хороша! И... кажется, неглупа!

3.

Тыкмарев приходился Анне Степановне троюродным братом, но родственных, даже близких, добрососедских отношений между семьями Карасевых и Тыкмаревых не было, несмотря на то, что их дома разделяли какие-нибудь сто метров. Трудно сказать, что было причиной такой отчужденности, вернее всего - несходство характеров Федора Ивановича и Сергея Семеновича. В детстве Лилиан часто играла с Леонидом и Наташей (она была младше первого и старше второй), но дружбы так и не возникло. Больше того, с некоторых пор Наташа невзлюбила Лилиан. Случилось это, когда Лилиан, закончив строительный техникум, под предлогом болезни отца отказалась ехать на предназначенную для нее работу.

Этим и объясняется, что, увидев подходящих к дому Тыкмаревых, Наташа сделала гримасу.

- Сейчас опять начнутся разговоры, - шепнула она Зине. И они начались.

- Молодец, племянник! - сказал Сергей Семенович Леониду. - Одобрить можно... Снилось ли тебе, Анна Степановна, что будем мы на собственных машинах раскатывать?

К оценке покупки Тыкмарев подошел по-деловому, расспросив Леонида о ее технических показателях. Осмотр машины занял чуть не час.

Подошла Доротея Георгиевна Уткина. Так, Доротеей Георгиевной, мы будем именовать ее и в дальнейшем, хотя по паспорту она значилась Дарьей Егоровной. Приход ее сразу вызвал бурное оживление. Дальняя родственница Карасевых и Тыкмаревых, она не походила ни на кого. Старая дева, ибо счет ее годам давно остановился на тридцати пяти, Доротея Георгиевна нимало не тяготилась одиночеством, возмещая отсутствие семейного очага самой широкой общительностью. Развитию этого качества способствовала ее профессия. Она работала маникюршей в поселковой парикмахерской, а кому неизвестно, что парикмахерские являются своего рода клубами? К этому следует добавить, что Доротея Георгиевна была ужасающе эксцентрична. Каждую появившуюся у нее мысль она высказывала в любом обществе немедленно, в самой откровенной форме, выбирая сильные эпитеты и очень громко. Делалось это, впрочем, без злого умысла.