Все ахнули, кроме аргосцев, разумеется. Младшего наследника короля Мило еще никто не знал за границей, да и на «Полночную звезду» он явился перед самым отплытием, незаметно, когда церемония проводов еще продолжалась. А после стало не до принцев.

— А он умеет держать в руках то, что у него сейчас на поясе? — невозмутимо спросил Конан.

— Достаточно хорошо, чтобы убить троих, — дерзко ответил градоначальник.

— Сотти, ты много на себя берешь! — Посол Аргоса в Кордаве Пиоло, светловолосый полный человек с одутловатым лицом и глазами немного навыкате, встал против градоначальника, скрестив руки на груди и с яростью воззрившись на Сотти, будто желал пронзить его взглядом. Видимо, речь шла о не самой приглядной истории из жизни мессантийского двора.

— Я говорю то, о чем достоверно знаю, — не ушел от ответа Сотти.

— Клевета. А клевету смоет только кровь, — зловеще предрек Пиоло.

— Кровь того, кто лжет, — усмехнулся Сотти.

Еще мгновение, и эти двое принялись бы выяснять отношения при помощи клинков прямо сейчас, но тут появился Евсевий. В кожаных штанах и грубой льняной тунике ученый выглядел довольно забавно, что, впрочем, не помешало ему немедленно погасить готовый вспыхнуть огонь поединка.

— Месьоры думают напоить кровью тех, кому нужна вода? А кто ответит перед всей Мессантией за принца Конти, если благородные месьоры убьют друг друга? И в чем можно упрекать юношу, если зрелые мужи не могут сдержать себя?

Евсевий смело встал меж Пиоло и Сотти, хотя вооружен был лишь коротким мечом, и как бы ни был аквилонец тренирован, Сотти, пожалуй, справился бы с ним без особых хлопот.

— Я не желаю ссоры, Пиоло, тем более здесь, — как ни в чем не бывало произнес градоначальник. — Дозволь мне сопровождать сиятельного принца Конти, дабы уберечь его от таящихся на берегу опасностей.

— Дозволяю, ибо не имею права не дозволить сего, — с видимой неохотой проговорил Пиоло.

— Пожалуй, хватит и этого, — изрек Конан. — Не стоит перегружать лодки. Нам нужно много воды.

— Найдется ли еще одно место? — произнес уверенный голос с северным, похоже гандерландским акцентом.

«Ого! — подумал король. — Кажется, кто-то решил вступиться и за честь Аквилонии!»

— Ваше величество, позвольте!

Русоволосый, плохо выбритый барон в колете и с огромным длинным мечом, широколицый, румяный, пышущий здоровьем, ростом с Евсевия и богатого телосложения, выдвинулся в первый ряд, не очень вежливо раздвинув иных придворных.

— Как тебя зовут? — спросил Конан лишь затем, чтобы все услышали имя смельчака. Разумеется, Конан поименно знал всех аквилонских месьоров и купцов, которые отправились вместе с ним.

— Полагмар из Гандерланда, мой король!

Если Полагмар не утопит вельбер, — прошептал Хорса, стоящий за правым плечом короля, — то его стоит взять: говорят, он ходит на медведя в одиночку.

— Это ни о чем не говорит, — вполголоса отвечал Конан. — Пикты много страшнее медведей.

— Соизволяю, — громко объявил король.

В лодки опустили бочонки для воды, добровольцы разместились рядом с матросами. Король Конан занял место на руле. Вторым вельбером правил боцман Серхио. Капитан Гонзало стоял на палубе, провожая экспедицию.

В последний момент к борту протиснулся кхитаец Тэн И.

— Государь, — громко зашептал он.

Конан, не стесняясь, встал и быстро подтянулся по свисавшему канату наверх.

— Государь, я только что видел, как Джоакино спустился из вороньего гнезда…

— Что? — Конан сразу заподозрил неладное. — Жаль, поворачивать поздно. Лодки уже на воде, и без воды нельзя. Следи за ним в оба.

— Слушаюсь, государь.

Теперь оставшимся на «Полночной звезде» вдвоем Хорсе и Тэн И предстояло следить за тремя сразу: Джоакино, Гвидо и Седеком.

Месьор Сотти сильно оттолкнулся веслом от борта нефа.

— Близ этих берегов часто попадаются острые камни, едва скрытые водой, — предупредил Конан. — Днище такого удара не выдержит.

Вельбер под управлением короля пошел вперед. Вместе с матросами на весла сели Майлдаф, Евсевий, Сотти и принц Конти. Арриго и братья Родригесы — так звали близнецов — поместились у боцмана Серхио.

Серхио был немолод, сияюще лыс и отличался бычьим здоровьем. С лица у него не сходила сверкающая улыбка, которая, в зависимости от ситуации, легко превращалась в добродушную, сальную, издевательскую, злорадную и зловещую. Боцман был зингарцем с примесью крови аборигенов Черных Королевств, отчего черты лица у него были не столь резкими и точеными, как у коренных его соотечественников, а фигура, несмотря на заметный жирок, все же выгодно отличалась звериной грацией.

Разделились аргосцы и зингарцы намеренно: дело предстояло трудное и небезопасное, и времени на выяснение того, кто главнее, не оставалось.

Бриан, хоть он и в первый раз сел в простую лодку, тут же показал, что грести он умеет не хуже заправских моряков. Длиннющие руки его работали как рычаги. Он задал такой темп, что вельбер стрелой понесся к берегу.

Серхио, в отличие от Гонзало, не спешил прекословить аквилонскому монарху. Вот и сейчас он распорядился следовать за вельбером короля. Берег приближался быстро. Это был узкий галечный пляж, лишь иногда попадались валуны и россыпи камней поменьше.

Временами Конан оглядывался назад. Капитан Гонзало поднялся на нос и наблюдал, как идут лодки. Одновременно король старался внимательно изучить место высадки, пока оно было на приличном расстоянии, чтобы не допустить непоправимых ошибок. Пляж был шириной едва ли в двадцать локтей, так что естественной защиты от пиктских стрел искать не приходилось, тащить же в вельберы тяжелые металлические щиты никому в голову не пришло. Деревянные, обтянутые кожей, конечно же были. Против туранских или гирканских лучников такие щиты показались бы детскими игрушками, но легким пиктским стрелам могли противостоять. Другое дело, что пикты просто закидали бы матросов стрелами, и никто не сумел бы отбить все, даже Конан. Локтях в пятидесяти на полночь в море впадал ручей. Устье его скрывали густые заросли. Иного источника воды нигде более не было заметно.

— Пристать придется там! — объявил Конан.

И, чтобы Серхио понял, для подтверждения махнул рукой в том направлении. Серхио кивнул и что-то сказал своим гребцам. Вельберы пошли наискось, отклоняясь к полуночи. Морское дно не предвещало никаких каверз, и Конан сосредоточился на лесе.

Заметить скрывшегося в чаще пикта могли разве что леопард или собака, но и то не по зоркости взгляда, а по запаху. Конан знал: пикт мог стоять в двух шагах от тропы, и даже пугливая птица не отличила бы его от коряги. Именно поэтому всякая война в пуще была обречена на неуспех. Надо было или выкорчевать и выжечь этот лес, осушить болота, сравнять с землей холмы и плоскогорья и перебить всех пиктов до единого или вовсе не пытаться подчинить эти земли. Конан всегда стоял за второй вариант, и благодаря этому на закатной границе Аквилонии воцарился нестойкий мир.

Первый вельбер, слегка поднятый на волне, возникшей от столкновения прибоя и течения ручья, вошел в протоку. Неширокая, всего около пятнадцати локтей, она, похоже, как нельзя лучше походила для целей вылазки. Берега ее были топкими и густо заросли кустами и тростниками. В них легко было спрятаться, но и подобраться к берегу было непросто. В устье ручей пересекал каменный бар, который слегка показывался над поверхностью. Морские волны, докатываясь до него, гасли окончательно. Дальше лежало зеркало лениво текущей воды.

В отличие от многих пиктских рек, замутненных множеством примесей от песка, глины, перегноя, зеленых водорослей, опавших веток и листьев, вода этого ручья была прозрачной, Конану это не слишком понравилось: такая река могла стать священной для какого-нибудь клана — из-за своей необычности. Пикты верили в каких-то духов, почитали особенные деревья, каменные россыпи, рощи, холмы и, как назло, реки. Киммерийцы, правда, делали то же самое, но со стороны пиктов такое виделось неправильным и нестерпимым.