— Эй, эй! Это что еще за детский сад?

Тори зарылся носом в волосы на затылке, и я разобрала, наконец-то, в его обиженной интонации парочку слов: «ты никогда не давал мне без течки», «… дай мне» и это «дай» было таким жалобным, что я не удержалась:

— Приезжай ко мне на БАМ, я тебе на рельсах дам, — вырвавшаяся частушка была сказана на русском и прозвучала донельзя странно.

— Ты суккуб, — пробормотал мне в шею, вылизывая ее, как собачка, и тут же ускорился, толкаясь, видя, что ему не отказывают.

А как тут откажешь, если зажали в тиски, гладят то место, которое выросло у меня вместо совести, задница радостно хлюпает, сжимаясь, шею покусывают, выцеловывая, и тело согласно с тем, что с ним делают. Только я с сусликом против, но нас не спрашивали.

Ториниус дернулся последний раз и вцепился зубами мне в плечо, сжав руку на моей напряженной «совести» и содрогнулся, глухо постанывая.

— С-с-с-шоп ты… — начала я почти на парселтанге, но тут вспомнила Петрыка и его коронный номер «сдох» и передумала, — шоп ты мне был здоров, сссскотина!

Мне оставалось до разрядки всего ничего, она где-то рядом уже плавала, неуловимая, и на тебе — этот кармодрочер кончил и сопит мне в плечо, а меня обслюнявили, покусали, облапали и бросили, не доведя до оргазма. Динамо хренов. Капитан команды «Динамо», папу его за ногу! И, главное, из рук не выпускает.

Я поерзала, вырываясь, поняла, что он намного сильнее, и пнула его по лодыжке пяткой.

Муж глухо охнул и расцепил руки.

Пришлось накинуть халат, доплестись до ванны, умыться холодной, остывшей за ночь в кране водой и лечь обратно в кровать совершенно голым, потому что все вещи были сложены в чемоданы, и найти их было сродни одному из подвигов Геракла.

Ториниус, не открывая глаз, подгреб меня к себе, складывая, как пазл, и оставшиеся пару часов до утра я кемарила в жестких тисках супруга. Было дико неудобно, затекла шея, рука, было жарко и мляво.

«Лучше бы на стуле переночевала», — пискнул злой, невыспавшийся сусел и мы вдвоем с ним потянулись, разминая затекшие плечи.

О! Меня уже не держат мертвой хваткой и не сопят в макушку? Пора посмотреть на спектакль, как этот альфа справится с ситуацией.

Я развернулась на спину, приподняла подушку, усевшись поудобнее и внимательно посмотрела на просыпающегося супруга.

«Улыбку спрячь», — просвистел Васятка. — Сделай безэмоциональную морду лица».

Василий, несомненно, был прав. Но до чего же было смешно видеть, когда обычно невозмутимый альфа вначале схватился за голову, потом за… солдата любви, присохшего к высохшей субстанции, потом вскинул взгляд на мой обнаженный торс, откинул одеяло, убеждаясь, что мы спали голыми и секс был, а он ничего не помнит. Синяки на моем теле россыпью горошин красноречиво говорили о проведенной ночи, а безумный, растерянный взгляд стал недоуменным и сожалеющим — Кот из Шрека нервно курит в стороне.

Я бесстрастно смотрела на метания Тори, с трудом сдерживая эмоции. Если бы я не помнила презрительный взгляд, оплеуху, обидные слова, которые он мне говорил при каждой встрече, мне стало бы его жалко — столько разочарования и обиды плескалось в его взгляде.

«Это как отобрать конфетку у большого ребенка. Кто молодец? Тася молодец! — тоненько захихикал суслик. — А теперь — контрольный в голову: вставай и покажись во всей красе. Со всеми синяками».

«Хм, Васятка, а ты гений! Пуркуа бы и не да?»

Я, молча, встала с кровати, скромно присела у чемоданов, развернувшись спиной к мужу и услышала, как сбилось его дыхание и стало шумным. При свете дня трусы и ненужная теперь пижама нашлись быстро. Достав белые трусы, я напялила их на себя, в полном молчании натягивая сразу приготовленные вчера свитер и брюки. Спину прожигал взгляд мужа.

Я повернулась лицом к сидящему на кровати всё ещё голому мужу, прикрывшему причиндалы одеялом. Он был растерян и раздавлен похмельем и содеянным.

— Милош, расскажи, что было ночью? Я ничего не помню, — хрипло спросил он.

— Всё. Всё было. Но больше не повторится, Ториниус. Я не допущу. Кстати, что скажут юристы, увидев синяки?

— Не надо, Милош. Такое действительно больше не повторится. Тебе нужна помощь медика? — он виновато посмотрел мне в глаза.

— Разве суккубу бывает больно? — я развернулась и вышла из комнаты, намереваясь выпить кофе.

«Сет: пятнадцать — ноль, ты ведёшь!» — суслик во мне удовлетворенно улыбнулся.

Комментарий к 9. https://youtu.be/LRP8d7hhpoQ

В салон красоты Тори привел меня сам, сам дал указания администратору по поводу моих процедур, и оставил меня с Альди вдвоем, умчавшись на подписание контракта. Я плюнула и решила не плыть против течения. Потому что устала после двух часов полета и размещения в отеле. Решила расслабиться и получать удовольствие — я ведь ни разу не была в таких дорогих салонах там, у себя на Земле, денег на это никогда не хватало.

Но от эпиляции отказалась категорически, выдержав бой с администратором. Никогда не вращаясь среди элиты, мне было невдомёк, каким местом и где мне придется светить, но не сдалась, не согласилась, даже орать не пришлось, а эпиляцию этому гаду я еще припомню.

Суслик пообещал, что так это мы не оставим, и я, пока лежала на разных масках-примочках-спа-процедурах, думала распланировать свою мстю до миллиметра, но отрубилась и проспала все время.

Потом мне сделали прическу, слегка подстригли — муж особенно просил не трогать длину волос, а поколдовать и сделать укладку для вечернего выхода в свет.

После укладки у меня настроение улучшилось — я люблю, когда возятся с волосами, да и прическа мне шла, сусел вообще пищал без остановки, восторгаясь моим внешним видом, кудрями, элегантно уложенными волосами и волшебным преобразованием из уточки в лебедя — оклумил всю голову, заполошный.

Мейкап от молоденького симпатичного омеги добавил мне лоска, и кожа, казалось, засветилась. Правда, замазывая след от пощечины на скуле, он всячески охал и сочувствующе посматривал на меня, а потом втихомолку сунул в руку тюбик с тональником, грустно улыбнувшись.

Я спохватилась и взяла у Лиши телефон, вдруг еще понадобятся его услуги в преображении — ему денежка и мне помощь.

Затем Альдис, одобрительно оглядев результат четырех часов волшебства, отвёл меня в магазин одежды, который находился на этой же красивой зеленой улочке с яркими витринами и нарядными манекенами.

— Нам, пожалуйста, вечерний наряд подберите, — обратился он к мелкому, симпатичному темноволосому омеге с ярким красным мазком челки, и тот сразу просек фишку, оценив внешний вид беты, отсутствие обручального кольца и золотую карту. Кстати, у меня тоже не было обручалки.

И понеслось… Вот ведь вроде и меня обслуживал, а косил глазками и вилял хвостом перед бетой так, что даже Альдис заинтересовался. Я ушла в примерочную кабинку с отобранными для меня рубашками и брюками разных расцветок и отвергла помощь настырного омеги. Остальные продавцы делали вид, что заняты работой, видимо они негласно дали возможность пофлиртовать своему коллеге, соблазнив богатого бету.

Рассмотрев, что мне отобрал омега, я скривилась, а суслик выругался одним из дедовских ругательств. Эти рюши, эти без единой пуговицы яркие клочки тряпочек смотрелись на мне отлично, но так развратно, откровенно, как на омеге с низкой социальной ответственностью. Ну, или это я так в них выглядела. Выглядел. Я практически не видела себя со стороны за все это время, поэтому и не могла резко перестроиться, говоря о себе в мужском роде, даже часто видя свой член, писая и занимаясь сексом с мужем. Но сейчас, перед зеркалом, с этой волшебной прической и сияющей кожей, я четко видела перед собой мужчину, омегу, и думать о себе, как о девочке, было сложно. Но привычно. Да и когда нас пугали сложности? Они меня только закаляли.

Выглянув из-за шторки, заметила, как флиртуют занятые друг другом Альди с омегой, и тихонько вышла из кабинки, пройдясь вдоль рядов с плечиками, отбирая то, что мне всегда хотелось раньше — строгие, стильные мужские костюмы, и с небольшим намеком на фривольность блузки. Я притащила в примерочную пять костюмов и три блузки, но уже второй, светло-голубой с приталенным пиджаком, не захотелось снимать. Его будто шили, учитывая все мои изгибы и выступающие косточки, он подошел идеально. Так же, как и первая рубашка — строгая, с первой пуговкой ниже ключиц на два пальца. Худоба, приобретенная мною за последнее время, (да вот прямо с момента попадания у меня с едой не сложилось как-то), так вот, худоба мне шла, я выглядела неприлично молодо и звонко.