Открыв кран в ванной комнате, я с восторгом осознала, что тут есть горячее водоснабжение. Ооо, это был кайф! Больше копания в огороде и ухода за скотиной я страдала от отсутствия горячей воды и полноценного купания в ванне — вот и первый плюсик. Наскоро умывшись, вернулась в комнату и переоделась в одежду из своего чемодана — вчера вещи разобрать не получилось. Кстати, Альдис все-таки взял это розовое великолепие, вопреки словам. Порылась в вещах, достала расческу, заплела себе две толстые длинные косички, чтобы волосы не мешались, потому что уже поняла, что к работе дед меня пристегнет с самого утра и до упора, а длинные волосы, к которым была непривычна, будут досадной помехой и раздражающим фактором. Обрезать их, что ли? Может муж тогда от меня отвернется и отстанет нафиг. Хотя речь шла о каком-то договоре, значит мой вид для мужа никакого значения не имеет. Узнать бы еще об этом договоре подробнее.

За столом кухни уже сидели Альдис и Ашиус, ожидая только меня. На сковороде посреди стола шкварчала яичница с салом, луком и помидорами, присыпанная зеленью. Посуду, которую я вчера не помыла, составили в углу мойки.

Завтракали в молчании.

Альдис, по привычке, с удивлением разглядывал меня, стараясь это делать тайком. Дед не одобрял такого внимания, когда на омегу, да еще с душком, откровенно зыркают чужие мужчины, будь они бетами, альфами, или даже петухами. Знавала я такой тип собственников.

Завтракать особо не хотелось, хотелось кофе и сигаретку. Но выбора не было, поэтому я ковырялась в яичнице, обходя стороной куски сала.

Дед неодобрительно посматривал, но молчал.

— Тори передавай, пусть не забывает деда. Пусть уж найдет время навестить меня. За Прошкой присмотрю, но и он пусть там не бузит. Так и передай, — Аши пожал руку бете у порога и отступил в сторону, давая возможность мне попрощаться.

— Ээээ… Ну вы это… — растерялась я, — до свидания, хорошей жизни, удачи и денег побольше. Держитесь там.

Альди улыбнулся и махнул головой:

— Передам.

Не дожидаясь команды, я ушла на кухню и принялась убирать со стола, перемывая сегодняшнюю и вчерашнюю посуду. Дед сел за стол и смотрел, как я ловко управляюсь, начисто отмывая тарелки, выкладывая отмытые кверху донышком на полотенце, чтобы стекла вода.

— Садись, — отрывисто бросил он, когда я закончила расставлять посуду, сняла фартук и вытерла полотенчиком руки.

— Здесь живут просто, в строгости и правил не нарушают. Крутить задом я тебе не позволю. Чтобы за ворота ни ногой. Это ясно? — Аши вперился в меня тяжелым взглядом.

— Ясно.

«Одно не понятно — за что мне такое счастье привалило? — подумала я, — Может я когда-то старушку через дорогу не перевела, или бабочку важную случайно раздавила?»

— Связи тут нет. Деревушка ближайшая находится в трех километрах, здесь все друг друга знают. И про тебя, Прошка, тоже все наслышаны. Уж не знаю, что там между вами с Тори пробежало, да и знать не хочу, но блудить я тебе не позволю. Здесь один закон — мой. Как я скажу, так и будет. Захочешь убежать, привезут обратно, отхлещу ремнем так, неделю встать не сможешь, и на всю жизнь запомнишь. Места тут дикие, иногда зверье выходит в холодные зимы к подворью. Так что замерзнуть и потеряться легко. Тори говорил, что ты память потерял?

Я молча кивнул головой.

— Ну-ну, — хмыкнул дед. — А так и не скажешь. Так вот это тут не сработает, сразу говорю, чтобы потом недопонимания не было. Истерик не потерплю. Смирись и слушайся. Будешь выполнять, что сказано, будем жить мирно. А между собой сами разбирайтесь — не мое это дело. Просто так, без дела, тут никто не сидит, и ты свой кусок хлеба отрабатывать будешь: есть приготовить, убрать-постирать, полы помыть — это на тебе, задаром кормить не буду. Понял, Прошка?

Да куда уж понятнее. Даже не знаю, если бы у меня был выбор — видеть ненавистного мужа, который иначе как «дешёвка», «обслужи», «дрянь» ко мне и не обращался, или жить полгода в этой глуши, я бы самостоятельно выбрала глушь — пусть тут и работать придется много, зато все по-честному.

Я смотрел в одну точку на столе, краснея щеками, так ни разу не подняв взгляд на сурового деда. От выволочки и этого «Прошка» было неимоверно обидно и стыдно. Но я всегда такой была — кто-то поет, не попадая в ноты, или ведет себя вызывающе, а стыдно — мне.

Нынче же еще и обидно до слез, и даже суслик выбрался из-за куста и погладил меня по лицу, вытирая виртуальные слезы, и погрозил пальчиком: «не плачь! не смей! ты сильная!».

— Почем зря третировать не буду: поделал все дела, в доме чисто, есть наготовлено — занимайся чем хочешь. Стирка у меня раз в неделю — в понедельник, в воскресенье баньку топлю. Уборки тоже не слишком много, так что не будешь лениться, сживемся мы с тобой.

Я снова молча кивнула головой, признавая право хозяина дома.

— Сегодня иди, вещи разбирай, обживайся. Обед приготовишь, да полы помоешь и можешь заниматься чем хочешь до ужина. Встаю я рано, и ложимся мы тут тоже пораньше, не как у вас в городах, — Аши задумчиво посмотрел в окно, там уже значительно посветлело.

О, да… Что-то мне это напоминает! Внутренний суслик встрепенулся и подсказал:

«Да, Золушка, ты, кажется, хотела побежать в парк, постоять под королевскими окнами. Да только прежде прибери в комнатах… вымой окна, натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, разбери семь мешков фасоли — белую отдели от коричневой… познай самою себя… и намели кофе на семь недель».

— Раз в две недели я езжу в посёлок Таёжный, где самолет ваш приземлялся, закупаюсь если чего надо, так ты сегодня ревизию проведи — может надо что докупить — составь список.

— Кофе! Можно купить кофе? — робко и неуверенно спросила я. «И сигареты. Ты про сигареты забыла!» — подсказал суслик. «Василий! Помолчи лучше! Я и так тут первая блядь на селе, только сигаретки и не хватает для полноты образа», — шикнула я про себя на беспокойного сусла.

— Зачем покупать — вон пять пачек стоит. Сам не люблю эту гадость, а Тори с Альди пьют его помногу. Ты, как полки-то пересмотришь, скажи мне, отведу в сарайку во дворе — там тоже припасы имеются, — дед поднялся из-за стола и, обувшись, вышел во двор.

— Эх, Васятка, называется, почувствуй себя Золушкой, блин. «Натирая пол, я научилась танцевать. Терпя напрасные обиды, я научилась думать. И слушая, как мурлыкает кот — я научилась петь песенки».

«Зато никто не компостирует тебе мозги, — возразил сусл, — отработала — свободна!» И был прав.

В комнате стоял большой чемодан с вещами, которые мне собрал муж. Я перебрала их и осталась довольна. Тут не было ярких, цветастых выпендрежных одёжек. Все было практичным, теплым, удобным. Так что если ты, муженек, хотел меня этим поддеть, то у тебя не вышло. Фак тебе.

Когда вещи были развешены и разложены в единственном шкафу, я заметила, что обуви там не оказалось, значит при мне были только белые ботиночки, в которых я приехала сюда и чуни деда, которые были мне великоваты. Мда. Далеко в них не сбежишь, да и по снегу бежать — безумие. Значит надо дождаться тепла, а заодно узнать больше о местности, жителях и что за гадский контракт у меня заключен с мужем.

До обеда было еще время, и я вытащила ноутбук, чтобы посмотреть, чем интересовался Милош. Ноут был разряжен в ноль, и я поставила его на подзарядку. Достала книгу из своего розового чудовища.

«Альфа моей мечты». Ну-ка, ну-ка… «Довольно красивый блондин с привлекательными темно-зелеными глазами, аккуратными усиками и небольшими бачками, подчеркивающими твердые линии волевого подбородка, альфа производил приятное впечатление».*

Фу. Меня затошнило. Розово-сопливые страдания меня и раньше не привлекали, а возможно просто сейчас настроение было не ахти, поэтому читать тут же расхотелось.

На кухне, разглядывая продукты, пришлось подключить фантазию, чтобы придумать нормальный обед. Хотелось привычной пищи, например супчика куриного, или рыбного, но в кухне нужного набора продуктов не было. Надо идти к дедищу, пусть покажет свою «сарайку», может там найдется нужное.