Сверкают магниевые вспышки.
«Руки прочь от России!..»
«Прекратить необъявленную войну!..»
«Народ Америки не будет воевать с Россией!»
Орет газетчик, размахивая пачкой свежих листов.
Он стоит у портовых ворот.
Люди берут свежие листы. Читают тут же.
Другой газетчик:
«Забастовка докеров. Пикеты рабочих».
«Рабочие отвечают Ленину: Колчак не получит оружия!»
У входа в порт — рабочие, докеры, грузчики. Сидят. Читают. Прохаживаются.
В порт не входят.
На ступеньке грузовичка сидит Петр. У его ног — вещевой мешок. Вид Петра говорит о том, что он собрался в далекую дорогу. Теплый свитер, шарф, крепкие ботинки.
Доносятся крики:
«Америка предлагает штыки. Русские — борьбу идей…»
Петр поднимается. Переходит через улицу, добирается до газетчика. Бросает несколько монет, берет газеты.
«Письмо Ленина — по-прежнему сенсация номер один!..»
Петр подходит к другому продавцу, в руках — уже целая пачка.
Неторопливо возвращается он к автомобилю. Усаживается на ступеньку. Развязывает мешок.
«Интернациональный долг рабочих Америки — помочь Советской России!..»
Петр аккуратно складывает газеты в мешок.
— Садись…
Петр видит: Рид влезает в кабину. Петр недоумевает.
— Иди, расскажу, — зовет Рид.
Петр подсаживается к Риду.
«Русские дети голодают. Прекратить блокаду!..» — доносится голос.
— Ну! В порядке? Когда отчаливаю? — нетерпеливо спрашивает Петр.
— Очень хочешь домой?
— Что случилось? — Петр встревожен.
— Моя книга выйдет месяца через два. Поедем тогда?
— Что случилось? Когда рейс?
— Рейса не будет. — Рид переполнен желанием рассказать о том, что узнал в порту. Говорит нарочито спокойно: — Карамба! Пароходы в Россию не идут…
И вдруг Петр срывает с головы кепку, натягивает на голову Рида до самого носа.
Когда Рид содрал кепку, автомобиль уже разворачивался.
Грузовичок выскочил на шоссе между портом и заводскими корпусами.
Портовые строения, доки, причалы, подъездные пути — все было безлюдно. Замерли краны. Стали паровозы. Неподвижны корабли. Резкий ветер — полновластный хозяин путей и причалов.
Рид и Петр в кабине. Молчат. Встречаются взглядами, подмигивают. Заразительно смеются.
И вдруг в тишине возникает протяжный низкий гудок. Затем другой, третий. Гудят заводы. К ним присоединяются суда.
— Отвечает рабочая Америка! — Рид опускает стекло. Еще громче врываются в кабину гудки. Хохочут два счастливых человека.
В основе сценария «Курьер Кремля» лежат подлинные события. Осенью 1918 года тридцатилетний большевик П. И. Травин, преодолевая тысячи препятствий, доставил в США письмо В. И. Ленина американским рабочим.
Когда речь идет о произведении, касающемся истории, чаще всего спрашивают, передал ли автор то, что обычно называют правдой эпохи. В этом сценарии правда эпохи заключена прежде всего в его главной сюжетной линии. В XX веке — веке авиации и радио, телеграфа и телефона — письмо из Советской России, в котором не было ничего конспиративного, ничего тайного, ничего, кроме правды о нашей революции, можно было доставить в Америку только таким «доисторическим» способом.
Молодая Советская республика была блокирована. Правда о русской революции с трудом пробивалась сквозь поистине «железный занавес», которым окружили нашу страну интервенты. В этих условиях Ленин считал одной из важнейших задач рассказать пролетариям мира о событиях в молодой Советской стране. Ленин верил в силу интернациональной пролетарской солидарности. И он не ошибся.
Одним из посланцев Советской республики стал Петр Иванович Травин. Его «поездка» была сопряжена со смертельным риском, так же как и попытка говорить в Соединенных Штатах правду о России… В биографии многих участников революционных событий был подобный эпизод-подвиг, ставший как бы наивысшей точкой всей их жизни, В сценарии «Курьер Кремля», выражаясь гайдаровским языком, главное — обыкновенная биография в необыкновенное время. В центре событий — настоящий герой. Умный, смелый, решительный и обаятельный. Где надо — он выдержан, рассудителен и тут же — отчаянно храбр и мужествен. Характер ленинского посланца, его мысли и поступка разворачиваются в необычайно сложных обстоятельствах, и он сам начинает воздействовать на них, подчинять их себе.
Взяв за основу события, связанные с миссией П. И. Травина, авторы не превращают экранное повествование в иллюстрацию к историческим событиям. В сценарии важны и документальная основа и главные смысловые акценты, не утерявшие своего актуального звучания в наше время. В те далекие дни огонь освободительной войны пылал в России. Нагло и грубо вмешиваясь в нашу внутреннюю жизнь, интервенты пытались навязать свою волю, помочь восстановлению рухнувшего режима. Сегодня очаги народно-освободительных войн возникают в разных местах земного шара. И так же как пятьдесят лет назад, грузятся войска и оружие на корабли американских и иных оккупантов. И так же как пятьдесят лет назад, через материки и океаны протягивается крепкая рука дружеской пролетарской солидарности. Тогда трудящихся России поддержали их зарубежные братья. Теперь советские люди выполняют свой интернациональный долг по отношению к борющимся народам.
Привлекает жанр сценария. Приключения героя фильма захватывают, читатель становится их участником. В сценарии действуют как подлинные герои событий, так и вымышленные авторами персонажи. Но во всех случаях они имеют своих прототипов, характеры их разработаны подробно, психологически достоверно.
Очень важна в этом сценарии его ленинская линия. Мы не видим Владимира Ильича непосредственно на экране. Но образ Ленина, сила его мысли, заразительность идей, революционный их ток, обаяние личности вождя революции присутствуют в людях и событиях, о которых прочел читатель.
Ольга ЛАРИОНОВА
ВАХТА «АРАМИСА»
Фантастическая повесть[1]
I. НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ
Был конец августа, когда не пала еще на траву непрозрачная бисерная изморозь, но уже отовсюду, и вдоль и поперек, тянулись ощутимые лишь руками да лицом — когда попадут невзначай — паутинки, накрученные и наверченные по всему лесу толстопузыми травяными паучками. В лесу было прохладно и несолнечно, но не было в природе щедрой, осенней пышности. Увядание еще не пришло, но в чем-то, невидном и неслышном, сквозила уже грусть примирения с грядущим этим увяданьем.
Тропинка выходила на опушку. Ираида Васильевна задержала шаг и свернула правее, где сбегали с поросших сосною невысоких холмов серебристые оползни оленьего мха. Но внизу, в ольшанике, темнела канава, полная до краев зеленоватой кашицей ряски.
Ираида Васильевна крoтко вздохнула и вернулась на тропинку.
За спиной безмятежно, по-весеннему, запела малиновка. Был конец августа, вечерело, и никто еще ни о чем не догадывался.
Тропинка привела Ираиду Васильевну к самому краю футбольного поля, где, как на моментальной стереофотографии, застыли в самых неожиданных позах металластовые фигуры кибер-игроков, а в самом центре кучка мальчишек разрешала какой-то игровой конфликт.
— Митя-а! К тебе мама пришла-а! — раздался звонкий голос.
1
Печатается в сокращении.