И снова пред нею ворота, ворота вторые из меди. Богиня вручила второму стражу кольца и серьги.

А потом — ещё и ещё ворота. Когда же седьмые ворота за её спиною остались, нагой она оказалась средь душ, шуршащих во мраке, словно летучие мыши. На ощупь она пробиралась и натыкалась на стены, скользкие от крови и слез, натыкалась на камни, падала и поднималась.

Нет, не смогли сломить Иштар униженья. С головою, поднятой гордо, она перед троном предстала и хозяйке подземного мира сказала:

— Таммуза возврати мне, сестрица. Нет без него мне жизни.

— Закона нет, чтобы мертвым жизнь возвращать ради чьих-то капризов, оборвала Эрешкигаль богиню. — Мало ли юнцов в верхнем мире? Пусть Таммуза заменят.

— Таммуз один для меня на свете, — Иштар возразила. — Прекрасному нет замены.

И тут Эрешкигаль обернулась, слуге своему Намтару [3], болезней владыке, рукою махнула. Наслал на Иштар он язв шестьдесят, шесть тысяч болячек.

И затихла земля без Иштар. Травы расти перестали. Опустели птичьи гнезда. Овцы ягнят не рожали. Семьи людские распались. Овладело землей равнодушье, предвещавшее жизни полную гибель и победу могильного мрака.

Боги, глядя на землю с небес, её не узнали. И, всполошившись, послали гонца из Верхнего мира в мир Нижний с приказом:

— Иштар возвратить немедля и с нею вместе Таммуза.

Как ни кипела яростью Эрешкигаль, как по бедрам себя ни колотила, как ни вопила, что нет возврата из царства её, пришлось ей смириться.

В тот день, когда Иштар вместе с Таммузом возвратились на землю, весна наступила. Все на земле зацвело буйным цветеньем. Птицы запели в ветвях, любовь прославляя. Жены вернулись к мужьям на брачные ложа. В храмах Иштар настежь все двери открылись. Ликующий хор голосов провозгласил:

— Таммуз возродился! К любви возвратился Таммуз

1. Функции шумерской Инанны в аккадской среде перешли к Иштар, богине, широко почитавшейся на территории аккадского Двуречья, в том числе и в шумерских городах после их завоевания Саргоном, и в сопредельных с Шумеро-аккадским царством землях — в Мари, в Эбле, где она почиталась под именем Аштар и имела свой храм. Вместе с функциями Инанны к Иштар перешли и связанные с шумерской богиней предания и ритуалы. Но это было не слепое заимствование. Аккадские поэты внесли свое понимание в общий для двух народов мотив нисхождения богини в подземный мир.

2. Таммуз — бог умирающей и воскресающей природы. Соответствующий шумерскому Думузи, но игравший в мифологических представлениях аккадян, а вслед за ними ассирийцев и вавилонян значительно б(льшую роль, что способствовало распространению его культа и за пределы Месопотамии — в Сирии и Палестине, где даже после установления единобожия к неудовольствию иерусалимского жречества в самом Иерусалиме справлялся его культовый праздник (Иезек., 8: 14).

3. Намтар — ("Отрезатель", "Режущий") — персонификация Судьбы, режущей человеческие судьбы, мыслился как слуга и посланник Эрешкигаль, послушный её слову, в некоторых мифах — её сын от Энлиля.

(Миф шумеров) [1]

Жил в Ниппуре священном Нинурта, сын великий Энлиля, герой, отдающийся битве, воитель, южному ветру подобный. Молниями взор его блещет. В блеске восседает он на престоле. И владеет оружием он, чье сиянье для врагов ужасно — нет им от него спасенья. Оружие это, накрыватель множеств, сеть боевая, что единым ударом способна накрыть огромное войско, носит имя Шарур.

Однажды обращается к нему Шарур с такими словами:

— О Нинурта! Охранитель высоких престолов, мой царь и владыка! Знай, что Небо семя свое излило ливнем на землю и породило на страх черноголовым дракона Асага. Не был он вскормлен материнскою грудью — дикие звери вскормили его своим молоком. И отца своего он, воитель жестокий, не знает. В горы зубами вгрызаясь, он оставил там свое семя, и поднялись диорит, базальт, гранит и прочие камня породы. Камни эти царем избрали Асага, и он возгордился сверх меры — с каменным воинством на города нападает, губит деревья. Себя он нагло считает тебе подобным в Шумере. Боги захваченных им городов трепещут. В страхе дары ему преподносят. О силе твоей проведав, держал совет он с камнями, что избрали его на царство, со скалами и с горами, как тебя извести поскорее и расширить свои границы. Нелегко пробить твердый камень — ни топор, ни копье не расколют, в этом сила войска Асага. Но ведь мы с тобой неразлучны. Полетим и сразимся с Асагом.

И ринулся в горы Нинурта. Проносится он, лев могучий, с булавою в руках, подобно низвергающемуся с гор потоку, подобно ревущему южному вихрю, в грохоте и блистании молний. Впереди него буря несется, а сзади — Шарур догоняет. С пути своего он сметает холмы, ломает леса, засыпает землею низины.

Птицы взлететь не в силах, рыбы страдают от жара, степь, почернев, опустела, гибнут дикие твари. Руки к груди прижимая, горько Земля рыдает.

Рушит в мятежной стране горы Нинурта, рушит он города, люди гибнут без счета, посылая проклятья дню и часу рожденья Асага.

Так подходит Нинурта к логовищу дракона. Но не ведает он, каковы его силы, и посылает в разведку Шарура. Обозревает Шарур, покрыватель множеств, с высоты своей поле и ужасается числу и силе войска Асага. Вернувшись к Нинурте, ему сообщает:

— Необозримо воинство вражье, а нас только двое. Нет, неравны наши силы. Никто не скажет, что робки мы сердцем, если в Ниппур возвратимся.

— Стыдись! — воскликнул Нинурта отважный. — Не подобает мне бегство, какими б словами не скрыть его сути. Готовься к сраженью.

И вот началось сражение. Дрожала земля, кружился Нинурта над полем боя, все время меняя оружье. Цепляясь о землю кривыми когтями, пыль вздымает Асаг до крайнего неба.

Нинурта за грудь схватился. Пыль проникает в дыханье. Силы героя слабеют.

И тогда Шарур взвивается в небо и вот уже нависает, как туча, над потрясенным Ниппуром и, достигнув порога Энлиля, у бога помощи ищет.

И мысль Энлиль ниспосылает своему могучему сыну.

— Пыль тебе не страшна — ведь воды тебе подвластны. Не медля, открой им выход. Они под твоими ногами.

Услышав совет отцовский, Нинурта стал выламывать камни и громоздить их в кучу. И хлынули воды неукротимым потоком. От пыли очистился мир.

Затрясся Асаг, как на дереве лист, видя свое бессилье. Нинурта к нему подбежал, схватил его за плечо и, черную печень проткнув, из тела вырвал рукой.

Ликует Шарур. Клич победный разнесся, достигнув крайних небес. Услышали боги его и, покинув укрытья свои, принялись славить Нинурту.

Только голос Нинмах [2] в их хоре не прозвучал. На ложе, где сын был зачат, рыдает владычица-мать, как над ягненком овца. Нет от сына вестей. Ей мнится — в опасности отрок. Сердце сжимает боль. Наконец, решает она пуститься в опасный путь.

Встретив в горах Нинмах, вскинул брови Нинурта.

— В горы явилась ты, ужасы битвы презрев! — он обратился к ней. Подвиг души твоей мною не будет забыт. Гору, что я воздвиг, чтобы воде дать путь, я тебе посвящу. Имя ей дам Хурсаг [3]. Ты же, её госпожа, будешь теперь Нинхурсаг. Трав её аромат будет отныне твоим. Кедр, самшит, кипарис склоны украсят её, и винограда янтарь шею её обовьет, смол ароматных поток даст воскуренье в твой храм, недра в дар принесут, медь, драгоценный металл. Диких тварей стада её изберут жильем, каждой весной свой приплод будут нести тебе и все вместе они славу тебе пропоют.

1. Нинурта, сын Энлиля, — одновременно и бог и культурный герой, покровитель плодородия, скотоводства и рыболовства, главных отраслей хозяйства Шумера. Сохранилось "Поучение Нинурте" — древнейший из агрономических трактатов в поэтической форме.

В образе Нинурты явственны черты бога-грозовика, и как таковой, он противник дракона, порождения хтонических сил природы. Но этот дракон, также воплощение враждебных Месопотамии гор, откуда исходила постоянная угроза земледельческому населению (исторически завоеватели приходили с этих гор — гуттии, касситы, эламитяне, мидяне, персы). Миф о Нинурте явно древнее мифов о других шумерских героях. Это явствует из его связи с Ниппуром, из абстрактного представления о горах как враждебной стихии. Позднее эта стихия воплощается в городе Аратте.