— Что-то шеф странно себя ведет, — заметил Ань, снимая наушники. — Сколько времени работаю с ним — и ни разу не слышал ничего по поводу того, что в каком-то из наших компьютеров стерли память. Инопланетянин действительно общался с кем-то, но запись-то об этом сохранена, просто пошла «под запор»…

— Мне он ничего не объяснял, да это и не наше дело, — отозвался Сирил.

— Ты так думаешь? — Ань тревожно оглянулся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто их разговор. — А вот мне показалось, — он понизил голос, — что он немного не в себе. Сперва он потерял сознание, потом странно себя вел… Ты знаешь — он трахался с этой старухой…

— Повежливей выражайся, когда говоришь о боссе! — отозвался третий оператор.

— Да кто говорит о боссе — миссис Торнтон не до этого… Тоже вроде как чокнулась, только по-другому. Похоже, у нашего начальства эпидемия безумия… Да и все знают, что они побывали на Эпсилон-Кси…

— Брось трепаться — скажи лучше, куда ты клонишь?

— А туда, — Ань снова оглянулся. — Инопланетянин спятил — и сожрал представителя следственной комиссии. Сумасшествие у него такое — разрушать и убивать… Вот. А что если на шефа тоже нашло? Или он и впрямь решил избавиться от каких-то компроматов…

— Ты что, хочешь сказать… — подскочил на месте третий оператор.

— Я ничего… — потупился Ань.

— Если он впустит вирус в центральную информационную… — проговорил Сирил и тут же замолчал.

Оба обменялись многозначительными испуганными взглядами и одновременно метнулись к двери…

Неожиданно пол дрогнул.

— А это еще что? — замер на месте Сирил. В его представлении покушение на центральную информационную систему было таким святотатством, что он не удивился бы и вмешательству свыше.

— Крейсер сел… — скривился третий оператор.

— Да что мы болтаем — надо бежать! — метнулся к двери Ань.

Когда они выбежали в коридор, пол под ними снова содрогнулся.

Он набирал программу быстро, но без привычки оперировать большим количеством служебных условных значков было непросто, и это сильно замедляло дело. С другой стороны — необходимость внимательно следить за своими пальцами и за символами, возникающими на экране, позволяла отвлечься от мыслей, а значит, и от волнения.

Изредка Варковски прерывался — чтобы сосчитать «миниземлетрясения» и думая вскользь, как такое количество военных кораблей ухитрилось уместиться на крошечном посадочном пятачке, но тут же вновь возвращался к своему занятию. Оно настолько поглотило его, что даже появление в комнате посторонних не заставило его поднять голову. Лишь когда один из приблизившихся замахнулся, Эдвард, не прекращая орудовать правой рукой, выставил левый блок.

Ему осталось немного: три-четыре строчки и выход в саму сеть. Ему казалось, что он видит собственными глазами ошарашенную морду Зоффа, лишившегося вдруг разума… Конечно, тогда зверь в нем возьмет свое, может, кто-то и погибнет в его зубах — но уж с Зоффом-телом справиться будет не так сложно…

От нового удара защититься не удалось, — собственно, было сразу два удара, и, пока Эдвард отбивал один, второй с силой опустился на спину, заставив руку дрогнуть и набрать не тот символ.

«Пусть… мне сейчас некогда драться…» — втянув голову в плечи и отведя подальше в сторону правый локоть, решил он — и еле успел подставить левую руку под что-то тяжелое, готовое опуститься ему на голову.

— Отойдите от компьютера — не то буду стрелять! — заорал за спиной знакомый голос.

«Осталось всего ничего… не отвлекаться! Не отвлекаться… — он чуть не вскрикнул от боли. — Пусть стреляют, но…» Кто-то вцепился ему в плечи, и Эдварду пришлось все-таки отвлечься, чтобы ударом локтя отшвырнуть противника, затем кто-то выстрелил — мимо, и снова, уже с двух сторон, на него навалились человеческие фигуры в знакомой форме. Свои…

Некоторое время он молча отбивался, досадуя, что зря теряет бесценные секунды: судя по всему, десантники вот-вот должны были ворваться в здание. И все же объясняться с людьми, вводить их в курс дела и посвящать в свои замыслы — было бы дольше, несравнимо дольше…

Ань согнулся, хватаясь за живот; охнул от удара в челюсть Сирил… Они тоже умели драться. В руках третьего оператора мелькнул стул, Варковски метнулся перехватить ножки, но тут рукоятка пистолета молнией блеснула сбоку, врезаясь в висок…

До конца программы-вируса оставалось меньше строчки, когда все было кончено.

— Мертв? — отшатнулся Сирил.

— Вроде нет… Не знаю, — попятился от упавшего тела Ань.

— Всем — руки за голову, оружие бросить! — рявкнул металлом с порога незнакомый голос.

Варковски приоткрыл глаза и увидел мертвый свет лампы-рефлектора.

Голова трещала, руки ныли, особенно левая…

«Где я?» — с опаской подумал он, приподнимая голову. Комнатка, в которой он находился, была крошечной, разве что на старых космических кораблях в целях экономии места допускались такие мини-каюты, но что-то подсказывало ему, что он был не на корабле.

«Тюрьма? — почувствовал он ползущий по спине холодок. — Камера-одиночка или… подвал Элтона?» При мысли об этом Варковски потрогал языком зуб, где была ампула с ядом, и похолодел: ампулы не было!

Открытие заставило его откинуться на спину и зажмуриться.

Да, произошло самое страшное — но разве этого не следовало ожидать? И закон, и беззаконие одинаково были сейчас против него, не оставляя никаких путей к отступлению. Даже к отступлению в небытие. Даже если тюрьма была обыкновенной, государственной, — ему не стоило объяснять, что для Элтона ее стены прозрачны. Захочет — придет, заберет…

«А все же я хорошо его поддел, — попробовал усмехнуться Эдвард, но скулы свело. — Он соткан из повышенного самолюбия… Ему никто еще не смел говорить, что он — никто… Хоть какое-то утешение…» Утешением это не было, — наоборот, страх еще сильнее скрутил изнутри.

«Ладно… Защититься я все равно не могу, умереть — тоже. Остается смириться с ситуацией и попробовать взглянуть на нее спокойней. Раз я все равно у Элтона в руках, а игра с судом ему выгодна — то какая-то отсрочка у меня есть. Значит, пока можно ни о чем не думать, а нужно успокоиться и набраться сил… Так. Голова у меня болит из-за того удара, руки — тоже от драки, серьезного ничего нет… А если бы и было — то не мне об этом беспокоиться… не мне! Что сделано — то сделано, а что упущено — не исправить, значит, первое, что мне надо, — это постараться уснуть и прийти в себя…

Только вот жалко Элен и Синтию… но что я могу тут поделать?» Через несколько секунд он уже засыпал, и сон его выглядел здоровым и ровным…

Больше всего Все Равно угнетало плохое знание языка. На крейсер он пробрался почти без труда и очень жалел, что его земные друзья не могли сделать то же самое. И всего-то ничего, казалось бы: подцепиться на потолок ангара, пробежать по свободно висящему кабелю к окраине площадки, зайти кораблям в тыл и, двигаясь то по стенам, то опять по потолку, прокрасться на корабль. Едва ли не впервые Все Равно был благодарен природе за свой небольшой размер: так прятаться было легче, а различные служебные проходы и вовсе были созданы будто для него.

Растерялся он уже позже — поняв, что всех его знакомых перевозят на другой корабль. Первоначально его замысел был довольно прост: дождаться, когда их запрут, спуститься, открыть дверь — а уж они сами должны были знать, как захватить корабль и повернуть в нужную сторону. Вместо этого он оказался в окружении землян-врагов, летящих, быть может, совсем в противоположную сторону. Если бы они хотя бы говорили помедленнее…

Полет длился три дня. За это время Все Равно чуть не попался, похищая еду из «кормушки», успел затосковать и значительно расширил свой словарный запас.

Однако единственное, что ему удалось узнать, было то, что по требованию возмущенного народа заседание трибунала состоится всего через день.