— Ладно, — ворчит Кандиль. — Мадам Кламар будет покупать провизию, готовить. У нее есть маленький автомобиль…
— А потом?
— Когда она привезет вам ребенка, ему будет дней десять, а остальное меня не касается… Дальше карты в руки вашему приятелю Террану… Один вариант: объявить о ребенке в мэрию… Причем вы откажетесь назвать имя матери… Кто предположительно будет отцом?
Мне неловко. Я боюсь показаться смешным. И все же произношу почти шепотом:
— Я.
Кандиль не удивился. У меня такое впечатление, что он этого ожидал. Он смотрит на меня, кивая головой, а я быстро добавляю:
— Хочу, чтобы ребенок носил нашу фамилию…
— Хорошо… Это не столь важно… Значит, вы пойдете записать его в мэрию и объясните, как уж там сможете, что ребенку, о котором вы объявляете, уже десять дней… О втором варианте я уже вам говорил, вы сказали, что он взят из плохого романа… Вы нашли ребенка у своего порога и хотите его усыновить… Полиция произведет короткое расследование, чтобы разыскать мать, но не будет вам препятствовать…
Усыновление мне меньше нравится. Я хотел бы, чтобы не было разницы между этим ребенком и остальными членами семьи.
— Поговорите с Терраном… Пусть он решит.
Кандиль смотрит на бутылку, и я наливаю ему третью рюмку шотландского виски. В первый раз вижу, чтобы он пил столько спиртного. Когда он уходит, лицо у него красное. Я сейчас же звоню Жанне, но ее еще нет дома. К телефону подходит Натали.
— Что-нибудь новое, Бай?
— Кажется, да…
— Можно я сейчас приду к тебе?
— Если хочешь…
Семь часов. Я и не подозреваю, что начинается один из самых удивительных вечеров моей жизни. Предупреждаю мадам Даван:
— Обедать я, вероятно, буду позже, если только моя внучка не захочет поесть со мной…
— Хорошо, мосье…
Улыбаюсь ей, потому что она, кажется, встревожена.
— Вечером я, наверное, вам кое-что сообщу… Это не касается ни вас, ни меня… Но думаю, новость вас обрадует…
Появляется Натали. Глаза у нее стали такие огромные, что кажется, они одни на лице.
— Ну? Что будет дальше?
— Через три недели или через месяц, когда твоя фигура изменится слишком заметно, ты поедешь на виллу в Довиль, с экономкой…
— С какой экономкой?
— Ты ее не знаешь… Это пожилая дама, отличная акушерка… Натали недоверчиво хмурится и смотрит на меня так, будто я ее уже предал.
— Ты обещал мне…
— Я обещал тебе, что ты родишь ребенка, а эта женщина поможет ему появиться на свет…
— Но почему в Довиле? Я не помню эту виллу… Жанна говорит, что это старая лачуга…
— Ты будешь жить там недолго… Пять месяцев скоро промелькнут…
— Но зачем мне туда ехать?
— Потому что ребенок не будет записан на твое имя…
Она взрывается, вскакивает и начинает говорить громко, быстро.
— Я так и знала… Это было бы слишком чудесно… Ты не мог вдруг измениться… Теперь я вижу, что вы с Жанной всегда заодно…
Она говорит, говорит… Взгляд стал жестким, она в бешенстве шагает по комнате. Я жду, пока гроза пройдет.
— Сколько тебе лет, внучка?
— Ладно. Шестнадцатый. Ну и что из этого? Доктор же сказал…
— Тут не в докторе дело… Речь идет о твоей жизни… Настанет день, когда ты, возможно, полюбишь…
Она морщится, всем своим видом показывая, что первого опыта для нее достаточно.
— Ну, это будет не так скоро…
— Ты не знаешь, что тебе готовит жизнь…. Твой муж или любовник, вероятно, не захочет мириться с чужим ребенком…
— А что ты хочешь с ним сделать? Отдать кому-нибудь, как щенка?
Удивительно, как храбро она защищается, вернее, нападает.
— Твой ребенок… Я хотел сказать, твой сын, но может, это будет дочь…
— Нет… Я знаю, что это будет мальчик… Я хочу мальчика…
— Хорошо… Так вот, твой сын будет носить нашу фамилию и пользоваться теми же правами, что и остальные члены семьи…
— Не понимаю, как…
— Он будет зарегистрирован как Перре-Латур…
— Тогда зачем меня прятать?
— Потому что о тебе не будет упомянуто…
— А кто же его объявит своим сыном?
Не знаю, покраснел ли я. Вероятно. Момент был трудный.
— Я…
Все-таки она остается шестнадцатилетней девчонкой. Позабыв о недавнем гневе, Натали чуть не прыснула со смеха. Но сдержалась и смотрит на меня ошеломленно.
— Ты признаешь себя отцом моего…
— Почему бы и нет? Многие мужчины моего возраста, даже старше, имели детей… И никто не заставит меня объявить имя матери…
— Значит, он будет моим дядей? — Она уже не принимает меня всерьез. — Но слушай, ведь это совсем глупо… Интересно кто вбил тебе в голову эту дикую мысль?
— Я обсудил ее со своим адвокатом, и ему она совсем не показалась дикой…
— Почему тогда уж не мой отец?
— Твой отец женится… Вряд ли Хильда обрадуется тому, что у ее мужа появится готовый младенец…
— Ты с ним говорил?
— С кем?
— С отцом…
— Нет еще…
— Он не знает, что я беременна?
— Во всяком случае, я ему не говорил…
— А где будет жить мой ребенок?
— Здесь, в бывшей комнате твоей бабушки, я ее переделаю… Я найму самую лучшую няньку, а ты будешь приходить, когда захочешь… Летом сможешь брать его в деревню или к морю…
Она немного успокоилась, хотя и не до конца.
— Почему ты все это делаешь, ведь прежде ты никогда мною не занимался?
— А ты часто приходила ко мне?
— Признаюсь, нет. Я боялась тебя тревожить.
— А твой отец?
— Разве он тоже не приходит?
— Раз или два в год… Жанна тоже… И Жан-Люк… Что касается моих американских внуков, то их родители даже не потрудились сообщить мне о их существовании…
Она опускает голову, пораженная этим открытием.
— Я никогда не думала… — и все же пытается возразить: — Это перевернет всю твою жизнь…
Я предпочитаю не отвечать.
— Думаешь, из этого и в самом деле что-нибудь получится?.. А ты обещаешь вернуть мне моего сына, если я когда-нибудь захочу взять его к себе?..
— Обещаю…
— Ты поговоришь с Жанной?
— Я надеюсь увидеть ее сегодня вечером…
— И с отцом?
— Я ему позвоню…
— Лучше, чтобы меня здесь не было, когда они придут… Мы оба встаем. Я протягиваю ей руку.
— Договорились?..
— Раньше нужно узнать, что они скажут…
За обедом я ограничиваюсь двумя яйцами всмятку. Мне не хочется есть. Жанна приходит первой, около девяти часов, и я указываю ей на кресло, в котором сидела Натали.
— Что происходит? Твой торжественный вид не обещает ничего хорошего. А Натали едва поцеловала меня, не стала обедать и заперлась в своей комнате…
— Она тебе говорила, что была у очень хорошего врача?
— Меня начинает интересовать, почему ты так настаиваешь…
Что мне ей ответить? Я и сам не знаю почему.
— Она вполне способна родить, рискуя не больше любой другой женщины…
— Ребенок без отца… Отличное начало жизни для несовершеннолетней девушки, ты не находишь?
Я молчу. Редко я бываю так терпелив, как в этот вечер. Звонок. Входят Жак и Хильда.
— Мы не слишком рано? — спрашивает Жак, глядя то на меня, то на Жанну.
Только Хильда улыбается немного таинственно. Возможно, Натали успела ей позвонить.
— Садитесь, дети мои… Что вам предложить?..
Жак выбирает коньяк, Жанна тоже, и я звоню, чтобы из кухни принесли фруктовый сок.
— Хильда не говорила с тобой, Жак?
— О чем?
— О твоей дочери…
— А что с Натали?
— Ничего страшного… Она беременна…
— Откуда ты знаешь?
— Она сама мне сказала, а врач подтвердил. Он ревниво смотрит на Хильду.
— А ты тоже знала?
Она кивает, и он еще больше теряется.
— А кто отец?
— В настоящий момент отца нет…
— То есть как это нет?
— Твоя дочь знать не хочет этого парня… Она его терпеть не может… Впрочем, он уже не живет во Франции…
— По-моему, Натали еще слишком молода, чтобы… — вмешивается Жанна.
Лицо Жака мрачнеет.
— Об этом я и слышать не хочу.