После некоторого молчания один из бородачей представился:

– Служба преждевременных открытий, патруль 782А. Автора схемы просим подойти к нам.

Лаэрт Анатольевич слабо пошевелился. Он был удивлен и растерян до последней степени, как и все остальные. Неуверенно он двинулся к незнакомцам. Вслед за ним машинально шагнул было и Степан Алексеевич, потому что и здесь он чувствовал, – что несет на себе директорскую ответственность за все, но остановился, ощутив перед собой невидимую, но вполне ощутимую преграду. Перед ним явно ничего не было, и все-таки пройти он не мог. Оцепенело, равнодушно, не произнеся ни слова, директор отступил.

– Всех остальных просим оставаться на местах, – сказал бородач.

Лаэрт Анатольевич дошел наконец до людей в черном.

– Ничему не удивляйтесь, – сказал тот же бородач, по-видимому, начальник патруля 782А. – Соберитесь с мыслями. Прежде всего мы должны вас поздравить, так как вы решили проблему переноса во времени очень оригинальным, самобытным путем. Обычно перемещаются вместе с хроноаппаратами, да к тому же очень небольшими группами. У вас сам аппарат остается на месте, а перебрасывает и возвращает назад только пассажиров. И к тому же какая мощь – чуть ли не два десятка человек! Ваш технический гений, безусловно, заслуживает награды, и мы ознакомим вас с собранной патрулями службы коллекцией преждевременных машин времени и всех других преждевременных открытий. Ваша машина тоже преждевременна, но в коллекции займет весьма почетное место. А естественный срок для открытия этого способа хронопереноса подойдет, если вам это любопытно, к 2189 году. Особого распространения, впрочем, он не получит. В дальнейшем все в основном будут пользоваться блоками индивидуального хронопереноса.

Бородач вел себя естественно и непринужденно. Казалось, все происходящее было для него самым привычным делом.

Изобретатель, напротив, подавленно молчал. Точно так же молчали и все остальные. Зато подала голос Галина Сергеевна.

– Способ уже открыт, раз мы здесь, – сказала она возмущенно, – и я не понимаю… Это будущее? Это какая-то камера, какое же это будущее?

Начальник патруля 7 82А сделал движение рукой, и преподавательница физкультуры замолчала и застыла в неподвижности, сразу став похожей на хорошо выполненный витринный манекен в элегантном вечернем костюме. Впрочем, и все остальные пришельцы из XX века, онемевшие от изумления, мало чем от нее отличались.

– Извините, – сказал бородач Лаэрту Анатольевичу, – но мы вынуждены будем стереть воспоминания об этом маленьком путешествии из памяти всех ваших спутников. К тому же, как представляется, они имели далеко не бескорыстные, не познавательные цели и, значит, недостойны знакомства с будущим. Но вы – да, вы сохраните память о том, что увидите, о нас. Такие исключения мы делаем для всех талантливых людей, с какими приходится сталкиваться. Вам знакомы, конечно, имена Фарадея, Кулибина. Разве такие люди виноваты, что опережают свой век, а это может принести непоправимый вред закономерному развитию человечества? Вернувшись в свое время – за несколько дней до того, как начали практические эксперименты, – вы сохраните память обо всем, что мы вам покажем, дав обещание, что в дальнейшем будете все хранить в строжайшей тайне. Когда мы вернем вас назад, ваша конструкция уже будет в нашем музее. Открытие бесследно исчезнет для ваших современников.

Изобретатель проглотил слюну.

– Но ведь до этого я побывал и в прошлом, – сказал он честно и простодушно. – В школе видели диплодока!

Начальник патруля 782А улыбнулся.

– Вы вернетесь за день до диплодока. Про него тоже никто не будет знать. Что же касается нас, мы, разумеется, давно не выпускали вас из вида. Можно было пресечь вашу работу в самом начале, но вы пошли очень нестандартным путем, и, как профессионалам, нам было любопытно проследить его до конца. К тому же нежелательных последствий не было, иначе мы вмешались бы сразу.

– Может, путь оказался и нестандартным, но у меня была зацепка, – честно вымолвил Изобретатель.

– Да, обрывки схемы, оставленной школьниками из XXIII века. Это нам известно, но вы сумели найти совершенно неожиданное продолжение.

Изобретатель поднял голову. В глазах его засветился тот огонек, что так хорошо знаком был Косте и Петру. Лаэрт Анатольевич вновь становился человеком, для которого не существовало ничего, кроме мира научно-технических чудес.

– А сейчас? – спросил он с жадным любопытством. – До какого времени мы сумели добраться?

– Когда вас остановили, – сказал начальник, – вы уже чуть было не прорвались в XXIII век. Но то, что мы сейчас вам покажем, существует как бы вне времени, здесь оно не движется.

В стене отворилась широкая дверь, никаких признаков которой еще мгновение назад не было.

– Подождите, – сказал бородач, – прежде надо стереть все воспоминания из памяти ваших спутников ина некоторое время законсервировать сознание. Зачем им видеть и знать то, что все равно будет стерто?

В растерянной, застывшей, хранившей и до сих пор подавленное молчание и жмущейся друг к другу толпе путешественников во времени Костя Костиков сделал движение, и Изобретатель его понял.

– Стойте! – быстро сказал он. – Я работал не один, у меня были помощники. Вот, – он показал на Костю и Петра. – И еще, – вдруг добавил он и, заметно покраснев, указал на Веру Владимировну.

Губы начальника патруля 782А опять тронула едва заметная улыбка.

– Ничего не имею против! – ответил он. – Мы ведь немало знаем о каждом из вас. Помощники так помощники, а остальные…

Он сделал движение рукой, и все – директор, педагоги, подруга Галины Сергеевны, Марина Букина и председатель родительского комитета – тоже застыли в окончательной неподвижности, как застыла прежде преподавательница физкультуры. Поймав обеспокоенный взгляд Веры Владимировны, бородач ее успокоил:

– Ничего с ними не случится! Пока они побудут здесь, а потом вместе с вами вернутся в определенный момент времени – вашего времени, и будут продолжать заниматься тем, чем занимались за секунду до этого. Только ничего не будут помнить о том, что происходило, вернее, могло произойти в ближайшие дни. Эта память останется лишь у вас четверых, как оставалась она, например, у Антуана Лавуазье, у многих других достойных людей. Но сразу хочу сказать: предусмотрена система защиты, и вы ни с кем не сможете поделиться, если захотите – тут же будет отключаться механизм речи. Зато между собой, вчетвером…

– Неужели первую машину времени изобрел Лавуазье? – изумился Костя Костиков.

– Пойдем, – сказал бородач и положил руку ему на плечо.

Живописная скульптурная группа из застывших в разных позах злополучных путешественников во времени осталась под присмотром двух других бородачей. В дверь, раскрывшуюся в стене, вместе с Изобретателем, Верочкой, Костей и Петром вошел только начальник патруля. Войдя, он отступил в сторону.

Ярко освещенный зал тянулся, казалось, на многие километры. В два ряда с проходом посередине вдаль уходили витрины, на которых были выставлены конструкции самого разного вида и совершенно непонятного назначения.

– Первое преждевременное открытие на Земле было сделано в незапамятные времена, – голосом экскурсовода начал бородач-начальник. – Один кроманьонский охотник, совершенно случайно составив вещество, аналогичное пороху, затем додумался до того, как сделать маленькую боевую ракету. Кроманьонцы – это, знаете ли, очень способные люди. Но поскольку такое открытие в корне изменило бы ход межплеменных столкновений, изобретение мы изъяли. Да вот этот кроманьонец, взгляните!

В витрине сидел живой человек в звериной шкуре и каменным пестиком растирал что-то в каменной ступе. Петр и Костя испуганно отшатнулись. Изобретатель прижал к себе вздрогнувшую Верочку. Заметив их реакцию, начальник усмехнулся: