Лицо доктора педагогических наук стало озорным и лукавым; Александра Михайловна вдруг словно бы помолодела лет на двадцать.

– Ну, как говорится, ни пуха, ни пера! Попасться вы не должны, потому что я надеюсь на твою решительность и отвагу, Петр, и на твою нетривиальность мышления, Костя. Но на всякий случай, знаете, заметайте следы. Не возвращайтесь домой пешком, покатайтесь на автобусах туда, обратно, но не привлекайте к себе никакого внимания. Дважды в один и тот же автобус не садитесь, запоминайте номера. Ну, пора! – Бабушка вдруг отвернулась. – А я пока приготовлю место для блока хронопереноса где-нибудь на антресолях. Да, Костя, если позвонят твои родители, я скажу, что вы с Петей ушли в кино. Сейчас же, кстати, позвоню и узнаю, что идет в ближайшем кинотеатре.

Не глядя больше на ребят, Александра Михайловна вышла из комнаты.

– Все-таки бабка у меня молодец! – восхищенно произнес Петр.

Было уже совсем темно, когда Петя и Костя подошли к подъезду школы № 1441 – шли они, как и подобало в такой ситуации, в полном молчании. Только в небе горели звезды да тусклая лампочка слегка раскачивалась над дверью от сентябрьского ветра.

– Надо маски надеть, – прошептал Петр и натянул на лицо черную повязку, оставляющую открытыми только глаза.

– А шляпы мы не взяли, – шепотом отозвался Костя.

– Ладно, – тихо сказал Петр, – обойдемся без шляп. Ты отойди в сторонку, постой, как это в детективах… на стреме. Может, придется повозиться. Все-таки это школа, а не старый комод.

Костя послушно отошел в сторону и стал зорко смотреть по сторонам, но уже через несколько секунд до него долетел удивленный шепот:

– Готово! Ну, прямо как по маслу!

Юные гангстеры оказались в школьном вестибюле и прикрыли за собой дверь. В вестибюле было темно, но они наизусть знали каждый его квадратный метр. Медленно и осторожно Петр и Костя двинулись к лестнице. Обоим было немного не по себе, но в то же время ощущался и какой-то подъем, потому что, в конце концов, необыкновенные приключения и благородная цель нечасто, надо признать, выпадают на долю школьников восьмидесятых годов двадцатого века.

– Подумать только, – прошептал Костя, – днем здесь шум, множество людей, а сейчас никого, кроме нас.

Ощупью они поднялись по лестнице и свернули в коридор четвертого этажа. Ощупью нашли дверь кабинета физики. Здесь пришлось включить фонарь, и луч уперся в тяжелый засов с огромным висячим замком. Петр посмотрел на него с большим сомнением.

– Уж больно велик! Наверное, даже в Новой Зеландии таких нет.

Костя спохватился. На всякий случай надо было включить нейтрализатор сигнализации, и он нажал его кнопку. Вполне возможно, Александра Михайловна недооценила Изобретателя, и какую-нибудь сигнальную систему при своей одержимости техникой он все-таки соорудил. Петр перебирал связку заграничных игрушечных отмычек.

– Вот эта, наверное, – решил он, выбрав самую большую, и отмычка в самом деле не подвела: огромный замок тут же, даже с какой-то готовностью щелкнув, откинул вверх дужку. От восхищения Петр тоже прищелкнул языком.

– Если у них дети играют такими игрушками, так что же у настоящих гангстеров?

– Пошли, – нетерпеливо сказал Костя и осторожно снял засов.

Когда открыли дверь, сигнализация не сработала, а может быть, ее и действительно не было. Минуту спустя ребята были уже в лаборантской и Петр обшаривал ее лучом фонаря, но ящичка блока хронопереноса, такого, как у Бренка и Златко, нигде не было видно. Однако в лаборантской появились какие-то громоздкие железные шкафы, не меньше десяти, каких раньше ребята никогда не замечали. Впрочем, в лаборантской им случалось бывать не так уж часто, только если Лаэрт Анатольевич просил вынести оттуда в кабинет какой-нибудь необходимый в данный момент урока прибор, и поэтому поиски были трудными. Луч фонаря безуспешно обшаривал самые укромные уголки. Наконец в душу Петра закралось сомнение:

– Слушай, он, может, уже успел как-нибудь незаметно вытащить свой блок хронопереноса?

Костя помотал головой.

– Вряд ли! Он выбежал из прошлого в наше время, а потом постоянно был на виду, и засов наложили сразу же. Надо искать, может…

Он вдруг замолчал: ему показалось, что он слышит чьи-то дальние шаги. Молниеносно среагировав, Петр погасил фонарь, и юные гангстеры оказались в кромешной тьме. Теперь шаги были слышны совершенно отчетливо; они затихли у дверей кабинета физики, и кто-то, вероятно с удивлением, покачал засовом, висевшим на одной дужке.

– Неужели в школе все-таки есть сторож? – еле слышно прошептал Петр и приготовил кляп. „Вот с кляпом потренироваться не успели, – подумал он, – а стоило бы“…

Кто-то открыл дверь кабинета, шаги приближались к лаборантской. Петр бесшумно пробрался к ее двери и встал наготове. Но испытать кляп в деле ему так и не пришлось, потому что, несмотря на всю свою решительность, секунду спустя он растерялся от неожиданности. В лаборантской вспыхнул свет, ина пороге Петя и Костя увидели учителя физики Лаэрта Анатольевича с всклоченной прической и бородой.

Несколько секунд Изобретатель смотрел на ребят, а Петр и Костя растерянно смотрели на него. Потом Лаэрт Анатольевич с бесконечным удивлением задал вопрос:

– А как же вы отключили сигнализацию? Она должна была сработать и здесь, и на первом этаже, также у меня дома. Впрочем, дома меня уже не было.

– А это наш секрет! – растерянно ответил Костя и подумал, что Изобретателя Александра Михайловна все-таки недооценила: сигнализация в кабинете физики была.

Изобретатель в любой ситуации прежде всего оставался Изобретателем. Он задумчиво переложил маленький, но крепкий ломик из правой руки в левую и почесал затылок.

– А я думал, что ее секрет никто никогда не сможет разгадать, – сказал он с бесконечным огорчением.

Лаэрт Анатольевич прошел через лаборантскую и сел на стул в углу. Ломик он положил на пол.

– Да, кстати, а вы кто? Несмотря на маски, мне кажется, передо мною Петр Трофименко и Константин Костиков. Такой вихрастой головы, как у Трофименко, в школе больше ни у кого нет.

Костя снял черную полумаску. Отпираться было бесполезно. Немного подумав, Петя сделал то же самое: вставлять учителю в рот пружинный кляп было поздно, да и как-то уже неловко.

– Ну, и зачем же вы сюда проникли? – спросил Изобретатель.

Петр и Костя виновато потупились, но Костю тут же осенило: у Лаэрта Анатольевича тоже была уязвимая позиция, и он, видимо, как они сами, готов был преступить закон.

– А вы? – спросил Костя, поглядывая на ломик.

Изобретатель проследил за его взглядом и слегка покраснел. Возникла пауза. Потом Лаэрт Анатольевич встал и прошелся по лаборантской, поглядывая на тяжелые шкафы.

– Вот что, – начал потом Изобретатель смущенно. – Вы ведь поняли, что я машину времени построил? По тому обрывку схемы, что попал мне в руки? – Еще бы не понять! – отозвался Петр. – Я этого диплодока до сих пор вижу, стоит только глаза закрыть.

– Вот видите, – сказал Изобретатель, еще больше смутившись, – первый опыт получился не очень удачным. Я хотел заглянуть в будущее, для начала всего лет на двадцать вперед, посмотреть, что там будет. Но вот что-то такое не сработало, и наоборот я оказался…

Лаэрт Анатольевич поежился. Ребята поняли, что, если он закроет глаза, то увидит картины еще более страшные, чем Петр.

– Но спустя несколько часов меня осенило: я понял, в чем ошибка. Вот и хотел в схеме кое-что перепаять. И не мог же я ждать, пока снимут засов. Тут всего такой пустячок, оказывается…

Лаэрт Анатольевич на глазах становился прежним Лаэртом Анатольевичем – человеком увлекающимся, впрочем, точнее сказать, человеком, совершенно одержимым изобретательством.

– Ребята, вы даже не можете себе представить, до чего же просто устроена в принципе машина времени! – воскликнул он. – Просто удивительно, что ее изобрели только века спустя. А ее мог бы построить еще Ньютон! Или Франклин! И ведь сколько, наверное, открытий так и не делается или делается гораздо позже из-за человеческого невнимания, неумения сопоставлять факты, проникая в самую суть явлений!