— Иссин, знаешь что? Я не считаю, что эти условия мне подходят, — сердито отвечаю я Иссину.

— Ты предпочитаешь медикологов с Астры-2 и запрет полетов? — иронично спрашивает Иссин.

Ну, поскольку Иссин настолько точно объяснил какая альтернатива предложена в случае если я не соглашусь на условия Ольги…

— Видимо, у меня не очень большой выбор, — тихо отвечаю я ей.

— Я должен согласиться на твои условия?

— Твоего слова будет достаточно, — отвечает мне Ольга. Я встречаюсь с ней взглядом.

— Я даю слово, что буду слушаться тебя. Но только тебя, учти это. И постараюсь не устраивать твоему персоналу телекинетических игр, если они не будут меня провоцировать. И я согласен на твои условия, — отвечаю я со вздохом.

Иссин раскрывает крылья и пытается балансировать на спинке больничной койки. Он всегда гордился тем, что может помочь в любой, даже самой сложной ситуации. Но что-то в его поведении говорит мне, что он хочет о чём-то предупредить меня.

— Ага, ты по крайней мере выиграл немного времени. Хорошо. Только ты зря Ольге пообещал, что будешь её слушаться. Она тебе не всё сказала. И вполне возможно, тебе прийдется согласиться на последующие операции, — телепатически говорит мне Иссин.

— Михайлов уже оперировал меня без моего согласия. Он не имел на это права, — возражаю я Иссину.

— Тебя привезли на Астру-2 уже без сознания, в состоянии болевого шока. Ольга и отец Сэма спасли тебе жизнь. А медиколог может оперировать даже без согласия пациента. Ты это знаешь, не так-ли? — ехидно спрашивает меня Иссин.

— Я не соглашусь на ещё одну операцию, — твёрдо отвечаю я Иссину, хотя знаю, что он опять прав. Не просто знаю. Помню.

— Это всего лишь вопрос времини. Ольга тебя всё равно уговорит слушаться, — уверенно говорит мне Иссин.

Почему Иссин думает, что я буду вынужден согласиться на последующие операции? Я не хочу, чтобы Ольга почувствовала моё отчаяние и страх, почти панику. Иссин любит ёрничать, но то, о чём он предупреждает обычно совпадает на сто процентов.

— О чем ты думаешь? — Ольга берёт меня за руку.

Я помню, что эмпаты могут использовать прикосновение для сбора информации о пациентах. Приблизительно также, как телепат использует прикосновение для телепатического контакта при включённой ноль-зоне. Но я не хочу, чтобы она знала, что я чувствую.

— Оставь меня в покое! Я вырываю свою руку из её ладони. Но я всё равно слышу, о чём они говорят. Иссин — умный и хитрец каких мало, но в этот раз он ничем не может мне помочь.

— Иссин, что ты сказал Лану? Он никогда не был настолько испуган. Не пытайся делать вид, что ты не говорил с ним. Я знаю, что вы обычно наплевательски относитесь к правилам для телепатов и общаетесь телепатически даже если кто-то, не являющийся телепатом находится в помещении. Немедленно расказывай, что ты ему сказал! О чём вы говорили? Иссин! Ты слышал, что я тебе сказала?

— Ольга, я не думаю, что тебе сейчас нужно выяснять со мною отношения. Я рассказал Лану то, что ты должна была рассказать ему сама. Ты не должна была требовать его слова до того, как он поймет, на что он соглашается. Я рассказал о том, как именно мы работаем в РРЦ.

— Иссин! Ты не думаешь, что это моя обязанность поговорить с Ланом? Почему ты заставляешь его страдать? Зачем? — раздражённо спрашивает Ольга у Иссина. Я чувствую, что она начинает сердиться на него и это почему-то меня радует.

— Лан имеет право знать, что его ждёт. Используй знания по эмоциональному контролю, если хочешь помочь ему. Надеюсь, ты хоть чему-нибудь научилась за последний год? — отвечает зеленый дракончик.

— Лан! Не обращай внимания на Иссина, он всё равно ничего не решает, — Ольга осторожно касается моего плеча.

Её рука — тёплая. И я чувствую, как тепло её ладони распространяется на моё плечо и боль утихает. Страх и отчаяние — тоже. Я немного успокаиваюсь. Хотя пока не знаю, что меня ждёт. А догадки о моём будущем не очень весёлые, спасибо Иссину.

— Извини меня, Лисёнок. Я не знаю, что со мною… — я поворачиваюсь к Ольге и пытаюсь взглянуть ей в глаза.

— Извини меня, пожалуйста… Если ты и Иссин действительно сумеете вернуть мне разрешение на полеты, я буду слушаться вас обоих бесприкословно, — говорю я телепатически Ольге.

— Попытайся уснуть. У тебя еще будет время всё обдумать. Сейчас просто отдыхай, она берет меня за руку. Я стараюсь не думать о том, что сказал мне Иссин. О том, что он по какой-то причине уверен, что меня ждет ещё несколько операций.

— Эмпат может блокировать страх у пациентов. И боль — тоже. Ты разве не знал? Только такая блокировка действует лишь некоторое время, — Иссин может специально дразнить собеседника часами. Но я чувствую, что в этот раз он не ёрничает. А предельно серьёзен.

— Знаешь, Иссин, не важно, что это будет действовать недолго. Если Ольга сумеет хотя бы иногда блокировать страх и боль, то возможно, у меня появится шанс всё это выдержать. Ты просто не понимаешь, насколько для меня важно — не чувствовать боли и страха, даже если это продлится недолго, — телепатически говорю я Иссину.

Зеленый дракончик некоторое время рассматривает меня своими изумрудными глазами, а затем плавно взлетает вверх и садится на плечо к Ольге, и выпускает свои коготки, получив от Ольги сердитое: «Иссин, прекрати немедленно! Я к тебе всегда стараюсь прислушиваться!»

— Ольга, я надеюсь, ты понимаешь, что если решила отвечать за лечение Лана это потребует от тебя массу времени и горы терпения. Я понимаю, что и ты, и Сэм не могли поступить иначе, только это будет непросто. Ты не знаешь, что Лан творил, когда его в прошлый раз пытались лечить. А я — знаю. Он не доверяет никому из врачей и привык к активному сопротивлению по отношению к медицинскому персоналу. То есть с помощью телекинеза. Я ещё помню, что он устраивал тринадцать лет назад. Для нас в РРЦ это будет вызов нашему профессионализму. Ежедневный вызов.

— Мне тогда пять лет было, — раздраженно говорю я Иссину. Он что, меня инопланетным монстром перед Ольгой решил выставить?

— Ты хочешь сказать, что с тех пор ты изменил свой «modus operandi»? — ехидно спрашивает Иссин.

Да уж, Иссин не без основания критикует мой «образ действий», который с того времени не претерпел никаких изменений. По этому вопросу у него стопроцентное попадание. К сожалению, он прав: я всё ещё использую телекинез и для защиты, и для нападения. Я немного виновато вспоминаю о разбитых мною совсем недавно лампах и паре дверей на медицинской станции. Наверное, объяснение типа «мне было страшно и всё само сломалось» в восемнадцать лет не прокатит так же легко, как в пять? Может, починить им всё, как было? Моя растроенная и немного виноватая физиономия видимо производит на Ольгу неизгладимое впечатление.

— Иссин, почему ты так жесток? — спрашивает Ольга, — Ты что, не видишь, что пугаешь его?

— Я не жесток, — возмущенно восклицает Иссин, — Я тебе уже год помогаю работать. И Лана я знаю дольше, чем ты. Так что то, что я ему сказал, не прийдется говорить тебе. Лан знает: я всегда говорю то, что считаю нужным.

Я больше не прислушиваюсь к их разговору. Иссин опять прав. То, что случилось действительно напоминает мне то время, когда я был почти постоянно заперт в какой-нибудь больнице. Но в этот раз у меня есть защитник. Кажется…

— Или личный инквизитор, — иронически мыссленно отвечает мне Иссин, он конечно знает, как меня напугать, только вот зачем он это делает?

Я стискиваю зубы и начинаю метаться в постели. То, что сказал Иссин вызывает безотчётную, беспомощную ярость.

— Лан, успокойся пожалуйста, — Ольга придерживает меня за плечи, стараясь удержать от резких движений.

— Лежи спокойно, иначе боль вернется, — она смотрит на меня с тревогой.

Видимо, Ольга не понимает, что я испугался и думает, что причина моего отчаяния — отстранение от полётов, так как через некоторое время она говорит: «Лан, я знаю, что для тебя четыре часа пилотирования в неделю — слишком мало».